Шесть собак, которые меня воспитали - Энн Прегозин

Когда трапеза заканчивалась, я давала команду «Назад!» и ждала, пока пес не отойдет метра на три, после чего прятала миску – это яблоко раздора – в кладовку до следующего кормления. Так небольшая мера предосторожности вернула, хотя бы отчасти, мир в наш дом.

А вот отношения ротвейлера с Дэвидом складывались не так просто. Хотя бы раз в неделю агрессивность, которую Бу проявлял ко всем мужчинам, распространялась и на Дэвида, причем провинность моего мужа могла состоять, например, в том, что он, вернувшись поздно домой, наткнулся на Бу в темной прихожей, так как именно в этот вечер там перегорела лампочка. Тогда среди ночи из прихожей раздавалось рычание. Если Дэвид слишком стремительно входил в комнату, шерсть на загривке собаки вставала дыбом. Причиной конфликта могли стать любые требования со стороны Дэвида: Бу казалось, что подчиниться им – значит уступить. В половине случаев Бу подчинялся, хотя неохотно и при этом явно злился. В других – твердо стоял на своем и не собирался уступать. Так два «самца» вступили в борьбу за право первенствовать: домашний любимец с синдромом доминирования и глава семьи.

Ситуация была не из приятных.

Конечно, Дэвид мог надеть футбольную амуницию, толстые кожаные перчатки и заставить Бу делать то, что от него требовали, но кому захочется затевать настоящую войну со своей собакой? Особенно в присутствии своей дочери? Мы оказались в положении, которое были не в силах изменить. Пришлось прибегнуть к обходному маневру (подобно тому, как я поступала, чтобы избежать встречи с другими собаками на улице). Когда Бу начинал в очередной раз доказывать Дэвиду свое превосходство, проще всего было обратиться ко мне, что позволяло избежать насилия и разрешить конфликт. Дэвид, бывало, говорил: «Позови, пожалуйста (непечатное выражение), Бу и уведи его отсюда!» Или: «Скажи Бу, чтобы он убрал (еще одно ругательство) свою задницу с дивана!»

Что я и делала. Бу уступал: он уходил из комнаты или делал то, что я от него требовала, всем своим видом выражая протест и нежелание подчиняться. Он вообще не любил, когда кто-то указывал ему, что делать, но меня он слушался лучше, чем остальных.

Все это никуда не годилось. И с каждым месяцем становилось хуже. Я начала походить на издерганного, нервного дипломата, который с минимумом средств пытается погасить неизбежные конфликты между постоянно воюющими странами. Дэвиду было еще хуже. И мы с ним пришли к неутешительному выводу: Бу опасен. Что, если Лекси совершит неверное движение? Если она случайно толкнет его? Нападет он на нее в этом случае?

Наконец, мы сделали то, что следовало сделать еще полтора года назад: обратились к профессиональному тренеру собак. Но чуда не произошло. Во время встречи с известным специалистом, автором нескольких книг о собаках Бу продемонстрировал, как хорошо он стоит, сидит, лежит и весь свой прочий репертуар. Тренер заметил, что не понравился Бу и что пес не любит выполнять команды, в том числе и мои. Но он не видел, поскольку в комнате мы были одни, как неистово Бу нападает на других собак. Ему не представился случай самому убедиться, что Бу опасен, что его агрессия, направленная на всех людей вообще, теперь бывает обращена и на его хозяев. В тщательно контролируемой обстановке нашей встречи он увидел лишь отлично выдрессированного ротвейлера, хотя и воинственно настроенного. Обо всем остальном тренер мог судить только с наших слов. Его совет был: «Работайте с ним. Пес очень способный. Не позволяйте ему настаивать на своем. Заставьте его слушаться. И подумайте о кастрации. Это должно помочь».

Идея кастрировать Бу приходила мне в голову и раньше. Я много раз принимала это решение и столько же раз его отвергала. Хорошо зная о пользе этой операции для здоровья собаки (она снижает вероятность заболевания раком яичек и предстательной железы) и предполагая, что кастрация снизит уровень агрессивности, я все же не могла решиться на нее. Меня смущало, что это – калечащая операция, при которой хирургическим путем удаляется целый орган. Было в этом что-то варварское. (Мы не кастрировали Бью, и он счастливо прожил до глубокой старости). Была и другая причина, я все время проводила параллель между Тимбой, которая была для меня воплощением «собачьей женственности», и Бу, являвшим собой эталон «собачьей мужественности». И еще (как бы деликатнее выразиться), этот орган, разместившийся между ног Бу, символизировал собой мужское начало; пес относился к нему весьма трепетно и старательно ухаживал за ним. Правда, мне бы хотелось, чтобы он выбирал более подходящее время и место для этого. Обычно Бу дожидался, пока Дэвид, Лекси и я увлечемся каким-нибудь телевизионным шоу, задирал ногу и начинал наводить глянец на свой «символ мужественности». Никому из нас не хотелось любоваться на это. После моего: «Прекрати, Бу!» он с явным сожалением оставлял любимое занятие. Но стоило нам повернуться к телевизору, как все начиналось сначала. Особо тщательное, я бы сказала, генеральное мытье Бу старался приурочить к тому моменту, когда у нас собирались гости и тосты к обеду были уже готовы. Только вся компания намеревалась приступить к еде, как раздавалось чавканье. Поскольку наши гости не были глухими, они поворачивали головы в поисках источника этого звука – «приятного-вам-аппетита». Большой черный ротвейлер, уютно расположившийся в углу гостиной, замечал обращенные на него взгляды, и на морде его явно читалось: «Ребята, какие проблемы?»

В такие моменты мне хотелось помчаться на кухню, вытащить нож, собственноручно провести всю операцию (конечно, не в присутствии гостей, а после их ухода), чтобы раз и навсегда покончить с этим постоянным вылизыванием, чавканьем и причмокиванием. Но потом я успокаивалась, и на первый план снова выступало мое обычное предубеждение, неприятие самого слова «операция». А вдруг что-то пойдет не так? Это может привести к кардинальным изменениям личности Бу. Опасения такого рода были смешны, поскольку целью операции и было снижение уровня мужских гормонов, которые являлись главной причиной его проблем, а вслед за этим и наших. А что, если изменения произойдут в противоположную сторону? Ведь упрямство, своеволие и настойчивость были основными чертами характера Бу, его сутью. В общем, по каким-то неясным причинам мы отказались от кастрации, вернее, отложили решение этого вопроса.

Вскоре жизнь наша стало полегче. Во-первых, следуя совету тренера: «Заставьте его слушаться», я стала больше внимания уделять занятиям с Бу по послушанию, ужесточила требования: «Я тебе сказала, и ты должен сделать это». Бу не превратился в послушную собаку, но ситуация несколько стабилизировалась. Его агрессивность не возрастала, уже это стало хоть и маленькой, но важной победой.