Французова бухта - Дафна дю Морье

— Там еще был мальчишка, — вставил Годолфин. — Этакий малолетний негодник. Он стучался в дверь Филиппа. Готов поручиться, в этой заварухе без него не обошлось. Он скулил и хныкал. А профиль у него был совсем женский, что меня тогда неприятно удивило.

— Вы правы, во французах есть что-то извращенное, — поддержала его Дона.

— Им бы ни за что не уйти от нас, если бы не ветер, — бросил Филипп Рэшли. — Внезапно со стороны Редимаунтс налетел шквал и наполнил паруса шхуны. Это походило на проделки самого дьявола. Джордж прицелился из мушкета в главаря, но, увы, упустил его.

— Как же это случилось, милорд?

— Я оказался в невыгодном положении, — откашлявшись, пробормотал Годолфин, и предательская краска разлилась по его лицу.

— Не стесняйся, Джордж! — хлопнув себя по коленям, крикнул Гарри с другого конца стола. — Мы уже все знаем об этом. Ты остался без парика, ведь так? Подлый лягушатник подцепил твой парик?

Глаза всех присутствующих устремились на Годолфина, который, окаменев, уставился на свой стакан.

— Не обращайте на них внимания, дорогой лорд Годолфин, — утешила его Дона. — Выпейте еще немного. В самом деле, велика потеря — парик. А ведь вы рисковали куда большим… Представьте себе, что бы тогда делала леди Годолфин?..

Без четверти двенадцать. Без десяти. Без пяти двенадцать. Внезапно Эстик, взглянув на часы, поднялся на ноги и обратился ко всем присутствующим:

— Джентльмены, мы уже потеряли довольно много времени. Надеюсь, вы не забыли, с какой целью мы собрались здесь сегодня?

Мигом воцарилась мертвая тишина. Покрасневший Тремайн тупо поглядел на свою тарелку. Карнетик вытер кружевным платком пот, стараясь ни с кем не встречаться глазами. Кто-то закашлялся, кто-то зашаркал под столом ногами. И только Гарри продолжал бессмысленно улыбаться, мурлыкая пьяным голосом свою песню. Часы пробили полночь. Эстик выжидающе посмотрел на хозяйку. Дона сразу же поднялась на ноги и спросила:

— Вероятно, вы ждете, чтобы я ушла?

— Чепуха! — запротестовал Гарри, приоткрыв один глаз. — Пусть моя жена остается за столом. Не то, будь я проклят, вечер без нее будет испорчен — так всегда бывало. Твое здоровье, моя красавица, даже несмотря на то, что ты позволяешь слугам разгуливать по своей спальне.

— Гарри, время для шуток миновало, — оборвал его Годолфин. Обращаясь к Доне, он добавил: — Нам действительно было бы проще обсудить все без вас.

— Ну конечно, я понимаю, — согласилась Дона. — В любом случае мне бы не хотелось вам мешать.

Все встали со своих мест, чтобы раскланяться с хозяйкой, как вдруг во дворе раздался звон большого колокола.

— Кто-то пожаловал к ужину с опозданием на два с половиной часа, — зевнул Гарри. — Надо бы откупорить еще одну бутылку.

— Разве не все в сборе? — недоуменно спросил Эстик. — Мы что, ожидаем еще кого-то, Годолфин?

— Нет, я никого больше не предупреждал, — нахмурился Годолфин. — Наша встреча держалась в секрете.

Снова настойчиво зазвонил колокол.

— Эй, кто-нибудь! Ступайте и откройте дверь, — крикнул Гарри. — Где вы там? Эй, Томас!

— Какие приказания ты отдал своим слугам, Гарри? — отодвигая стул, резко спросил Годолфин. — Ты что, позволил им уйти спать?

— Спать? Вот еще! — фыркнул Гарри, с трудом приподнимаясь на ноги. — Вся братия, небось, околачивается где-нибудь на кухне. Кликни-ка их снова, Рок, что у тебя — язык отнялся?

— Никого нет, — отрезал Рокингэм. — Кругом ни огонька. В кухне темно, как в яме.

Колокол ударил в третий раз. С проклятием Эстик пошел к двери, чтобы отодвинуть засов.

— Вероятно, это кто-нибудь из расставленных нами в лесу людей, — предположил Рэшли. — Может быть, уже завязалась схватка.

Дверь распахнулась. Эстик, стоя на пороге, крикнул в темноту:

— Кто пожаловал в замок Наврон?

— Жан-Бенуа Абери — к вашим услугам, джентльмены, — последовал ответ, и в зал вошел Француз со шпагой в руке. — Не двигайтесь, Эстик, — с дерзкой улыбкой предупредил он. — Всем оставаться на местах. Вы под прицелом. Первый, кто шевельнется, получит пулю в голову.

Подняв глаза к галерее, Дона увидела Пьера Бланка и Эдмона Бакайера с пистолетами в руках. Одновременно у двери, ведущей на кухню, появился Уильям. Он был матово бледен, одна его рука висела, как плеть, зато в другой поблескивала абордажная сабля, которую он приставил к горлу Рокингэма.

— Так что, джентльмены, прошу посидеть еще немного. Долго я вас не задержу. Что касается ее светлости, то она может поступать по своему усмотрению, но прежде ей придется расстаться с ее рубиновыми серьгами, — я держал на них пари со своим юнгой.

Поигрывая шпагой, Француз остановился перед Доной, а двенадцать мужчин взирали на него со страхом и ненавистью.

Глава 19

Все словно примерзли к своим местам, не проронив ни слова, глаза присутствующих устремились на Француза, который с усмешкой протянул руку к Доне, чтобы снять с ее ушей драгоценности.

Пятеро против двенадцати. Но эти пятеро были вооружены, а те двенадцать слишком плотно поужинали, их шпаги, вложенные в ножны, бесполезно болтались у них на боку. Эстик продолжал держаться рукой за дверь, но, почувствовав против своего ребра ствол пистолета, наведенного Люком Дюмонтом, он медленно закрыл дверь и задвинул засов. Пьер Бланк со своим товарищем спустился с галереи вниз, и они заняли позицию на другом конце длинного зала. Стоило кому-нибудь потянуться за шпагой, он тотчас же получил бы пулю в грудь. Рокингэм откинулся назад, скосив глаза на острие абордажной сабли Уильяма. Не издавая ни звука, он провел языком по пересохшим губам. И только хозяин дома снова бухнулся на стул, с легким недоумением обозревая происходящее и забыв даже поставить на стол недопитый бокал.

Дона вынула из ушей рубиновые серьги и опустила их в требовательно протянутую руку Француза.

— Это все? — холодно осведомилась она.

Он указал шпагой на ее колье:

— Если не возражаете — еще вот это. Иначе мне не простит мой юнга. Вынужден также напомнить о браслете на вашей руке.

Колье и браслет перекочевали в ладонь Француза.

— Благодарю, — галантно склонил он голову. — Надеюсь, вы излечились от лихорадки?

— Я полагаю, что да, — ответила Дона. — Но с вашим появлением, мне кажется, она вернулась ко мне с новой силой.

— Искренне жаль, если это так, — серьезно проговорил он. — Мне не хотелось бы отягощать свою совесть. Мой юнга тоже иногда страдает лихорадкой, но морской воздух творит с ним чудеса. Вам не мешало бы почаще дышать морским воздухом. — Отвесив глубокий поклон, он сунул драгоценности в карман и повернулся к гостям.