Большая игра. Война СССР в Афганистане - Фейфер Грегори

Однажды утром на рассвете двадцать пять вертолетов пронеслись низко над землей и пересекли афгано-иранскую границу, чтобы высадить десант. О пассажирах своего вертолета Ми-8 Костюченко знал лишь то, что они, по всей видимости, являются бойцами спецназа, присланными из Москвы. Впереди бомбардировщик Туполева готовился сбросить сигнальную ракету, которая должна была осветить базу моджахедов. Но из-за ошибки в координатах цели, осветительная ракета была сброшена над близлежащей деревней. Вертолеты пустили в ход весь свой боезапас бомб и ракет, уничтожив деревню. К тому времени, когда экипажи поняли свою ошибку и определили точное местонахождение базы повстанцев, те уже успели скрыться.

Когда вертолеты приземлились на территории базы, окруженной глинобитными стенами, высадившиеся десантники приступили к осмотру помещений, поиску документов и других вещей, которые могли быть полезны для разведки. Брошенное оружие было погружено в вертолеты, которые вскоре взяли курс назад, в Афганистан.

Неожиданно на горизонте показались два иранских реактивных истребителя F-4 «Фантом», которые приблизились к ним и обстреляли ракетами. Прямо на глазах у Костюченко один из вертолетов Ми-8 был объят пламенем и упал прежде, чем истребители зашли на второй круг и изрешетили остальные машины ракетным и пулеметным огнем. Вертолеты попытались открыть ответный огонь, но в столкновении с реактивной авиацией они были скорее неподвижной дичью, чем достойным противником для истребителей. Если и есть ад, вспоминал впоследствии Косюченко, то он видел его в этом бою. В воздух было поднято по тревоге несколько советских истребителей МиГ, но когда они прибыли к месту боя, у них не было разрешения открывать огонь по иранским самолетам. Одного только их присутствия оказалось достаточно, чтобы заставить «Фантомы» уйти, но понесшая тяжелые потери советская вертолетная эскадрилья была вынуждена сделать экстренную посадку, все еще находясь на иранской территории, чтобы осмотреть полученные повреждения.

Машина Костюченко не получила повреждений, но многие другие вертолеты — из тех, что не были сбиты — были в ужасном состоянии. Экипажи тех, которые были в наихудшем состоянии, пересели в другие машины, причем для этого, чтобы уменьшить вес, с вертолетов пришлось выгрузить все, что можно, включая ракеты и другие боеприпасы. Все опасались, что если они не сумеют вернуться в Афганистан, то прилетит еще больше иранских истребителей, чтобы уничтожить остатки их группы, о миссии которой, как предполагалось, никто не знал. Но один из советских вертолетов-заправщиков Ми-6 был сбит, оставив пилотов гадать, хватит ли им горючего, чтобы добраться до дома.

В результате, те оставшиеся перегруженные вертолеты, которые еще были способны подняться в воздух с членами экипажей подбитых машин на борту, были вынуждены взлететь за счет разбега по земле. Затем нужно было поймать нужный момент, чтобы трижды оттолкнуться от земли; считалось, что только так перегруженный Ми-8 может взлететь. Вертолет Костюченко нервно коснулся земли своим шасси аж девять раз и лишь после этого, наконец, со стоном поднялся в воздух.

Как только потрепанная эскадрилья поднялась и взяла курс на восток, по ней была открыта беспорядочная стрельба с земли из легкого оружия. Когда одна из пуль пробила топливный бак вертолета Костюченко, он переключился на трехсотлитровый аварийный бак. Он помнил, что сделал это примерно над границей, когда внизу уже простиралось однообразие пустыни Регистан, поэтому у него должно было оставаться как раз достаточно топлива, чтобы вернуться на свою базу в Кандагаре. Там ему разрешили отоспаться в течение целого дня. Однако кто-то из бюрократов потерял документы о его награждении орденом Красной Звезды за участие в этой операции. Он получил его лишь спустя более двадцати лет.

В Кремле тяжело больной Юрий Андропов был занят борьбой с коррупцией в рядах советской бюрократии. Бывший председатель КГБ знал, что эта зараза внутри самой системы уже разрослась до тревожных размеров. Но, как один из советских «ястребов», он был также поглощен и «холодной войной». По его приказу многие резидентуры КГБ по всему миру сосредоточили свои основные силы на поиске свидетельств того, что Соединенные Штаты готовятся первыми нанести ядерный удар по Советскому Союзу.

На заседании Политбюро в марте 1983 года министр иностранных дел Громыко стал настаивать на прекращении афганского конфликта.

«Ситуация в Афганистане, как Вы знаете, сложная, — сказал он. — В последнее время наметились явные признаки консолидации, но процесс консолидации движется медленно. Число банд повстанцев не уменьшается. Враг не складывает оружие». По его словам, Москва должна была сделать все возможное, чтобы достигнуть политического урегулирования.

«Что Вы хотите? — ответил Андропов. — Это же феодальная страна, где племена всегда сами контролировали свои территории, а центральная власть далеко не всегда может добраться до каждого кишлака».

Возможно, Андропов и признавал наличие всех этих проблем в Афганистане, но менять курс он не собирался. «Мы боремся против американского империализма, который хорошо понимает, что потерял свои позиции в этой сфере международной политики, — заявил он. — Вот почему мы не можем отступить». Однако некоторые до сих пор полагают, что Юрий Андропов, вероятно, и сам понимал, что Москва не сможет победить в войне в Афганистане. Если так, то он все-таки ничего не сделал в этом направлении до своей смерти в феврале 1984 года.

Сменивший Андропова старый партийный работник Константин Черненко был так ослаблен эмфиземой, печеночной недостаточностью, хроническим гепатитом и другими болезнями, что едва мог прочитать посмертную торжественную речь, восхваляющую Андропова. И тем не менее, Черненко приступил к наращиванию советских военных усилий в Афганистане, прежде всего, приказав усилить минные поля, активизировать наземные операции и ковровые бомбардировки сельских районов. Исходя из теории, что раненые повстанцы станут для моджахедов большей обузой, чем убитые, сотни тысяч мин, сбрасывавшихся с советских самолетов, предназначались больше для того, чтобы покалечить, а не убить противника. Хотя советские ветераны утверждают, что не знали о таких вещах, в одном из докладов ООН содержатся свидетельства о подобных минах, предназначенных для детей и замаскированных под игрушки. В том же самом докладе также описывается широкое применение пыток советскими и афганскими правительственными войсками.

В то время благодаря перемирию, которое Советы заключили с Ахмад Шахом Масудом в предыдущем году, Панджшерская долина в основном оставалась в стороне от боевых действий. Для командования 40-й армии было принципиально важным то, что лидер повстанцев согласился не предпринимать новых атак на Салангское шоссе, служившее жизненно важной линией снабжения, в обмен на перерыв в боевых действиях, что позволяло Масуду провести перегруппировку своих сил, которые до сих пор связывали основную часть советских войск. Масуд также полагал, что перемирие поможет превратить Панджшер в безопасный район, который мог бы сыграть ключевую роль в его плане лишить афганское правительство контроля над страной. Однако многие афганцы, особенно командиры других группировок моджахедов, осуждали Масуда за сотрудничество с Советами, на которое он пошел, по их словам, лишь ради укрепления своей собственной власти. Но, кто бы из них ни был прав, перемирие высвободило значительные силы советских войск для операций в других провинциях страны. В 1983 году советская 108-я мотострелковая дивизия, ранее действовавшая против отрядов Масуда, приняла участие в ряде операций в долине Шамали к северу от Кабула совместно с афганскими войсками, а также против других баз моджахедов в окрестностях афганской столицы.

Между тем, Масуд в течение этого года занимался переобучением своих людей и пополнением запасов. Перемирие дало ему возможность увеличить свои силы приблизительно до пяти тысяч человек, на вооружении которых находилось двести с лишним тяжелых зенитных пулеметов, несколько трофейных советских танков, 120-миллиметровых гаубиц и большое количество мин и стрелкового оружия. Многие жители долины, половина из которых сбежала с разгаром боев, теперь возвратились назад, чтобы восстановить свои разрушенные селения.