Наваждение - Даниэла Стил

— Вы вернетесь? — спросила Сара, с грустью наблюдая за тем, как Франсуа собирается в дорогу и привязывает к седлу мешок с лепешками, которые Сара собрала ему в дорогу.

— Да, через месяц или около того, — ответил Франсуа и, легко вскочив на коня, смерил Сару таким суровым взглядом, что она сразу припомнила их первую встречу. Только теперь она нисколько его не боялась. Сара знала, что будет очень скучать без него и что даже этот его взгляд она будет вспоминать с нежностью. Она уже поняла, что ее тянет к нему, тянет с такой силой, что сопротивляться этому влечению Сара уже не могла.

— Будьте осторожны, Сара, и постарайтесь не наделать ошибок, — сказал Франсуа на прощание.

— Мне не позволит совершить их та самая мудрость, которая, как вы утверждаете, у меня есть, — ответила Сара, и оба рассмеялись.

— Свою мудрость вы тратите на всех, кроме себя самой, — промолвил Франсуа, снова становясь серьезным. — Прошу вас, Сара, будьте осторожны!

Он сказал эти слова с горячностью и волнением и, махнув на прощанье рукой, шагом выехал со двора. Сара, стараясь не расплакаться, смотрела ему вслед, но скоро его силуэт растаял в темноте, и она перестала его видеть.

Прошел месяц, прежде чем в начале сентября Франсуа снова появился в Дирфилде. У него были дела в гарнизоне, и он собирался пробыть там около недели, встречаясь с командирами других фортов и вождями дружественных индейских племен. Все эти совещания и переговоры были посвящены все той же старой проблеме шауни и Майами, которые продолжали свои опустошительные набеги на поселенческие фермы и постоянно беспокоили армию, предпринимая дерзкие рейды в глубь территории Массачусетса.

Франсуа приходилось постоянно находиться в Дирфилде, однако, как только у него выдавалось несколько часов свободных, он сразу же ехал к Саре.

Эти его визиты были тайными, и о них никто не знал. Когда в беседе с начальником гарнизона Франсуа случайно упомянул имя Сары, полковник сказал, что не видел ее вот уже несколько месяцев. Не откладывая дела в долгий ящик, он тут же послал ей приглашение на ужин, которое Сара приняла с благодарностью.

Встретившись в форте, Сара и Франсуа сделали вид, что увиделись в первый раз после долгого перерыва и что нисколько не интересуются друг другом, однако старого полковника было не так-то легко провести. Каждый раз, когда Франсуа словно бы невзначай глядел на Сару, в его глазах вспыхивал неистовый огонь, и полковник не мог не задаться вопросом, что бы это могло значить. К счастью, он не стал долго об этом раздумывать; у него хватало других забот, и к концу вечера он уже забыл об этой маленькой странности. Саре и Франсуа, как они полагали, удалось сохранить свой секрет, и, вернувшись на ферму, они много смеялись над этим забавным эпизодом, который еще больше сблизил их, превратив в связанных общей тайной друзей-заговорщиков.

После этого Франсуа с позволения Сары остался у нее на несколько дней. Он по-прежнему ночевал на сеновале, а днем они гуляли в лесу, ходили к водопаду и катались верхом. Сара показала себя очень неплохой наездницей. Она не останавливалась перед препятствиями и брала их с ходу, что было достаточно трудно, поскольку во время прогулок с Франсуа она пользовалась дамским седлом, купленным еще в Бостоне. Свой выбор она объясняла нежеланием свалиться с лошади у него на глазах, что было более чем вероятно, если бы она — в своей широкой хлопчатобумажной юбке — сидела в седле по-мужски. Франсуа согласился, что это было бы то еще зрелище, и оба весело рассмеялись, когда представили себе, как может выглядеть подобное падение со стороны.

Они провели вместе несколько чудесных дней, наполненных таким беззаботным счастьем, о котором Сара еще недавно не смела и мечтать. Их дружеские отношения окрепли, но Франсуа так и не решился пересечь границу, которую Сара так тщательно провела между ними.

Только однажды, когда они медленно шли по лесной тропинке от водопада, он спросил, не боится ли она, что ее муж, движимый жаждой мести, может приехать в Америку. Этот вопрос беспокоил его с тех самых пор, когда он впервые услышал от Сары подробный рассказ о том, каким человеком был ее муж, однако только сейчас он осмелился высказать свои опасения вслух.

— Не думаю, что он отважится на это, хотя, возможно, ему этого и хотелось бы, — ответила Сара без тени тревоги. — Эдвард никогда не питал ко мне настоящей ненависти. По большому счету, я была ему глубоко безразлична. Кроме того, добраться до Америки — это не вскочить на коня и проскакать пару миль до ближайшего кабака. Эдвард не станет подвергать себя опасностям дальнего пути ради того лишь, чтобы отомстить мне.

Ее собственное путешествие на «Конкорде» и связанные с ним неудобства были все еще свежи в памяти Сары.

— А если он захочет вернуть себе свою собственность? — спросил Франсуа. — Есть люди, которые никогда не отдадут своего, хотя им это, быть может, вовсе не нужно. К тому же я не могу себе представить, чтобы вы были безразличны своему мужу…

— Любимая вещь для битья, любимый коврик для сапог… Вы это имели в виду? — с горечью спросила Сара. — Нет, я сомневаюсь в этом. Эдвард совсем не глуп — во всяком случае, он хорошо меня знает. Он должен понять, что раз уж я зашла так далеко, то ни за что не поверну назад и не вернусь с ним в Англию. Чтобы увезти меня, ему придется связать меня по рукам и ногам и заткнуть мне рот, а держать меня пленницей невыгодно — я способна доставить ему слишком много беспокойства, и он это знает. Нет, Эдвард прекрасно проживет и без меня.

Но Франсуа только покачал головой — он сомневался в этом. Ему было трудно представить себе мужчину, который смирился бы с тем, что такая женщина, как Сара, ускользнула от него. Впрочем, в любом случае Эдвард Бальфор не вызывал в нем ни малейшей симпатии, и иногда в груди Франсуа разгоралось яростное желание встретиться с ним лицом к лицу.

Время, к сожалению, летело стремительно, и не успели они оглянуться, как Франсуа надо было собираться в обратную дорогу. И, как и раньше, он отправлялся в дорогу в смятенном состоянии духа, ибо покидать Сару ему очень не хотелось. Разлука с нею давалась Франсуа все тяжелее, и он принужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выдать своих истинных чувств.

А Сара и не думала скрывать, как ей грустно с ним расставаться.

— Увижу ли я вас снова? — печально спросила она, наполняя свежей водой из родника его тыквенную флягу в кожаном чехле, расшитом на индейский манер разноцветными бусами и крашеными иглами дикобраза. Этот чехол подарила Франсуа Плачущая Ласточка, но Сара этого не знала.

— Нет, — резко ответил Франсуа. — Я больше никогда не приеду сюда.