Паноптикум - Роман Светачев

каком же дерьмовом положении он оказался. Зачем только он полез в этот гребаный Полигон. Воздух. Горемыке катастрофически не хватало воздуха, и он принялся дышать быстрее и глубже, как человек со слабыми нервами, переживающий приступ панической атаки. Такое уже случалось с ним несколько раз в периоды обострения депрессии, но сейчас это чувство удушья было куда сильнее. Горемыка сам не заметил, как упал на колени, согнулся и принялся отчаянно тянуть горячий воздух носом и ртом. Воздух, казалось, нагревался с каждой секундой все сильнее и сильнее, у Горемыки было чувство, что он дышит над костром или раскаленной духовкой. Он пополз обратно на карачках, не в силах даже развернуться, чтобы ползти было удобнее. Когда он отдалился от грузовика на десяток метров, приступ пошел на спад. Невидимые руки разжали горло Горемыки, а температура воздуха упала, и тот уже не хотел убить его. Вот черт. Горемыка лег на спину, обратив свой взор на невероятной голубизны небо, расписанное белыми, похожими на большие корабли облаками. Как красиво, думал он, какое же здесь дьявольски красивое небо. Небо, облака, дорога, пустые дома, потрескавшийся асфальт, разросшийся лес, покрытая буграми земля…

Смерть. Смерть царила здесь. Вот что понял Горемыка. Она была тут за каждым кустом, таилась в каждой трещине старого асфальта, смотрела из дупел черных деревьев. А что в центре? Что было в центре Полигона? Может быть, если там изнанка мира, то, чтобы попасть туда, по дороге нужно умереть, ведь как иначе попасть за горизонт, каким еще способом можно перебраться через этот забор?

Горемыка не знал точно, сколько времени он провел лежа на горячем и пыльном асфальте. Когда несколько облаков образовали некое подобие знака, он понял, что пора подниматься. Обратная дорога заняла совсем мало времени, казалось, что кто-то просто перемотал киноленту, и вот Горемыка снова оказался среди вздувшихся земляных кочек. Жук сидел чуть в стороне от пузырей на покосившемся березовом пеньке.

— Я же говорил, что подожду тебя, — сказал он, улыбаясь Горемыке.

Горемыка ничего не ответил. Он молча подошел к Жуку и всмотрелся в его лицо. Лицо Жука уже не казалось ему прежним. Оно изменилось. И изменилось довольно сильно. Горемыка понял, что чем дальше они будут продвигаться внутрь Полигона, тем сильнее будет меняться лицо его спутника. А осталось ли прежним его собственное лицо? Зеркала у Горемыки не было. Это его обеспокоило. Видимо, Жук понял, о чем думает Горемыка, и обратился к нему, заговорил успокаивающим тоном: «Нам чуть-чуть до железнодорожных путей осталось, а как дойдем до них, то через час уже будем на вокзале. Там отдохнем, согласен?»

Горемыка согласился. А что ему еще оставалось делать? Будет ли он когда-нибудь снова прежним, да и надо ли это вообще, быть «прежним»?

Они снова шли вперед. Покрытая буграми поляна сменилась очень плотными и густыми дебрями. На этом участке леса все заросло мелким кленком и каким-то очень цепким кустарником. Приходилось в буквальном смысле этого слова продираться через все эти насаждения. Горемыка поцарапал левую руку и раз пять напоролся лицом на острые веточки, поэтому, когда они наконец вылезли из этих джунглей, он был не только устал и встревожен, как прежде, но еще и очень зол.

— Неужели не было другого пути в обход этих долбаных зарослей?

— Не горячись. К тому же самое тяжелое позади, сейчас немного пройдем вперед и выйдем к железной дороге.

— Железная дорога не прямо там же берет свое начало! Почему мы не пошли с самого начала вдоль железнодорожных путей или даже по самим путям? Ты специально повел меня именно таким маршрутом, чтобы создать видимость трудного пути?

— А ты считаешь, что тут везде можно ходить? — спросил у Горемыки Жук, и глаза его заблестели странными бликами. — Если это так, то почему же ты не смог вернуться назад, как и планировал?

Горемыка ничего не ответил. Он насупленно шел за Жуком, продолжая думать о том, что ввязался в очень опасную и рискованную авантюру. Он не был уверен, что вообще сможет вернуться обратно, что сможет выбраться из Полигона, и страх снова сковал его внутренности ледяными тисками.

Еще минут через десять, а может и меньше, они вышли к рельсам. Те тянулись по земле, как радуга после дождя по небу, такие же призрачно-необычные, немного волшебные, что ли… Рельсы блестели и казались такими свежими и новыми. Они были словно собраны только что кем-то большим, как конструктор. Жук пошел прямо по шпалам, Горемыка двинулся за ним. По бокам тянулись деревья и кусты, и чем дальше, тем больше они создавали некое подобие туннеля или арки. Лес начал давить на Горемыку, он начал душить его. А еще ему несколько раз показалось, что он видит краем глаза поля соломенной шляпы, но стоило ему приглядеться, как это видение исчезало.

— Что будет, когда мы доберемся до Рилки? — спросил Горемыка.

— Я покажу тебе одно место.

— Что за место?

— Ты сам все увидишь, но я тебе уже все говорил, я веду тебя к сердцу Полигона, к его центру.

— Ладно. А что будет дальше?

— Дальше мы пойдем обратно, как я тебе и обещал.

Шаги по шпалам. Их звук такой странный, он напоминает какое-то тревожное перестукивание гигантских пальцев по деревянной столешнице. Деревья растут по бокам и чуть склоняются к железной дороге, словно желая подслушать разговор двух людей.

У Горемыки на языке вертелся один вопрос, который он боялся задать. К глазам вдруг подступили слезы. Только сейчас он понял, что назад дороги нет, что он попал в такую ситуацию, в которой ничего не может сделать. Ощущение фатальности происходящего было столь велико, что затмило даже это огромное синее небо. Тут-то он и увидел скелет. Тот лежал прямо на шпалах шагах в десяти впереди. Кости его были серые и похожие на яичную скорлупу. Жук тоже заметил скелет и остановился.

— Что это?! — Горемыка взвизгнул, голос его сорвался, но ему не было за это стыдно. Сердце заколотилось так быстро, словно по нему, как по груше, бил очень быстрый боксер-легковес.

— Замри, — ответил ему Жук и медленно приблизился к скелету. Горемыка сделал несколько шагов за Жуком и замер.

— В прошлый раз тут его не было, — озадаченно произнес Жук.

— А когда ты был тут в прошлый раз?

— Два месяца назад.

— И ты шел по этим же рельсам?

— Да.

Горемыка осторожно приблизился к Жуку.

— Что его убило? Это же скелет человека!

— Не знаю. Не знаю. — Они стояли и смотрели на скелет, а пустые глазницы скелета