Весь этот джакч (дилогия) - Андрей Лазарчук

– Умница, – сказал я. – Если кто не наш сюда сунется, скажешь, что на кровати лежит пациент Ори Яррик после пластической операции…

И муторно мне стало: чужого спасаю, а родного…

– Я поняла, – сказала Тана. – Нолу бы это одобрила. Скажем, что после процедур великого Мора Моорса господин Ори стал нормальным – только воображает, что его зовут Поль…

Массаракш, Ори Яррик ведь действительно стал нормальным, да вот не дали ему пожить нормальным…

Да-а, у Рыбы и подружки ей подстать. Классная малолетка. А я-то думал, типичная кигикалка, только в куклы играть…

– Главное – врагов больше нет, – сказал я. – Тут все свои.

– Свои не свои, – сказала Тана, – а нарисую я на двери знак инфекционной опасности. Тогда вообще никто не сунется…

Конечно. Мало ли чем тут занимался безумный профессор. А память о послевоенных эпидемиях живёт и пугает…

Как я сам-то до такого не додумался?

Хорошо. За тылы я спокоен. Теперь надо разыскать Князя. Куда он мог подеваться?

Вдруг он с перепугу ломанулся через лес да прибежал в город – к мнимому папочке под крыло?

И стало мне стыдно за такие мысли. Конечно, Чак – маленький смельчак, а Дину – большой трус… Никакой он не трус. У него свои задачи…

Надо будет – сам объявится.

Я вернулся в холл, погрузился в диван – и неожиданно уснул.

А проснулся оттого, что кто-то плюхнулся рядом. И это был дозер.

Открыл глаза. Едва вечереет. Надо же, какой длинный сегодня день выдался!

– Чаки, – сказал штаб-майор. – Пока ты от подвигов отдыхаешь, потолковал я по душам с твоим архи и составил рапорт. И будь любезен – если кто-то из моего начальства пожелает с тобой пообщаться, придерживайся этой версии событий. Так будет лучше для всех…

Вообще-то господин Рашку обычно оказывается прав.

– Значит, так, – сказал дозер. – Группа островных диверсантов в составе четырёх человек, пользуясь отвлекающей операцией в туннеле…

– Трёх, – сказал я. – Больше в «Кренч» не влезет, да ещё груз…

Дозер хмыкнул.

– Твоя правда, – сказал он. – А я-то думал присоединить ещё и бедолагу-фермера для пущей важности… Старею, видно! Хорошо, трёх. Суть диверсии: взорвать Старую дамбу, применив мобильный ядерный фугас. Цель диверсии: затопить водой соляные шахты и тем подорвать экономическую основу Отечества…

Видно, такое недоверие появилось на моей физиономии, что Рашку добавил:

– Не веришь? Бомба на самом деле была в вертолёте. Хоть он и сгорел, взорваться без детонатора она не могла. А детонатор грохнул отдельно в результате блестяще проведённой Департаментом общественного здоровья операции…

– Здорово, – сказал я. – Выходит, Дину Лобату спас…

– Не Дину, – сказал дозер. – Планы врага ценой собственной жизни сорвал Боевой Гвардии капрал Люк Паликар, внедрившийся по моему заданию сначала в международную организацию контрабандистов, а потом через неё и к диверсантам. Потому что мог летать через границу, как домой. Понятно?

– Ничего не понятно, – сказал я. – Паликарлик – подлец и предатель, и вы это хорошо знаете… Похоже, он и пристрелил этого… фермера… и другого… Когда рвануло, они уже мёртвые были.

– Мало ли что я знаю, – сказал дозер. – Но ещё я знаю, что в Боевой Гвардии не может быть предателей. Одни сплошные герои… Вношу поправку: капрал Паликар, мстя за гнусную расправу с мирными жителями, привёл в действие закреплённое на теле взрывное устройство…

– Но ведь это неправда, – сказал я. – Вы и с «отчичами» всё наврали, и сейчас… Ложь это всё! Так нельзя!

– Сынок, – сказал штаб-майор. – Разумные люди должны помогать друг другу. Время такое. Правда слишком сложна и многогранна, чтобы стать истиной. У них очертания не совпадают – вернее, не всегда совпадают.

– Не пляшет ваша версия, господин штаб-майор, – злорадно сказал я. – Если им нужна была дамба, то какого джакча они забыли в санатории?

– Ближайшая к дамбе посадочная площадка. На самой дамбе не сесть, столбы низковольтки мешают, то же самое на дороге. А здесь они намеревались взять машину… Теперь о тебе, – продолжал он. – Отважный Чак Яррик, юноша сильный физически и морально, сумел совладать…

– Снова не пляшет, – сказал я. – Во-первых, не поверят, что пацан сумел совладать со зверюгой-архи. Во-вторых – зачем архи полез в подвал?

– С целью наживы, – сказал железный дозер. – Все знают, что во время своих рейдов на Побережье архи ничем не гнушаются – даже замоченное грязное бельё прихватывают…

– Ну да, – сказал я. – На лёгком-то вертолёте…

– Значит, не бельё, – сказал дозер. – Какая разница? Неужели ты не хочешь снова стать героем? Вторая степень обеспечена…

– Не хочу, – сказал я. – Как-то не вставляет.

– Хорошо, – сказал штаб-майор. – Вношу поправку: второй диверсант в состоянии сильной контузии был захвачен местными силами ДОЗа…

– Да делайте вы что хотите, – сказал я. – Но Верхний Бештоун и вообще всё здесь спас Динуат Лобату, сын полковника Горной Стражи…

– С твоим приятелем дело гораздо сложнее, – сказал дозер. – Ну никак он не может стать героем. Отец и сын Лобату арестованы как члены монархического подполья.

– Что за джакч? – почти заорал я.

– Да вот… Перехвачен курьер с письмом к полковнику от наших политэмигрантов в Пандее. Похоже, что Пандея вкупе с архи реально готовила захват нашего региона, и полковник Лобату играл в этих планах не последнюю роль.

– Чушь, – сказал я. – Не верю. Провокация пандейев… убрать его вашими руками – что проще?

– Может быть, – сказал Рашку. – Но пока пусть посидит под домашним арестом. Хочешь – не хочешь, а проверять такие вещи мы должны досконально. Тут ещё и контрабанда… А вот младший… Героя мы из него сделать при всём желании не сможем, Департамент Пропаганды не позволит. Так что лучше тебе помалкивать, как отроку Вицу в зубах леопарда. Пока ты помалкиваешь – он живёт…

– Ну вы и сволочь, господин штаб-майор, – сказал я.

Господин штаб-майор вздохнул.

– Когда-нибудь ты поймёшь, что это не так, – сказал он. – Что иногда нужно громко творить малое зло, чтобы избежать большого. Потому что иначе кое-кто сообразит копнуть поглубже, а мы ведь этого не хотим?

Ну да. Я, по крайней мере, этого не хотел. Вдруг он всё знает про Поля? Может, доктор Мор ему всё уже давным-давно доложил?

– Значит, мы договорились, – сказал дозер, хлопнул меня по плечу и поглядел на часы.

– Кстати, – сказал он. – Где ваш гений хранил свои препараты? Время подходит…

Будешь, гад, у меня мучиться, подумал я. Как все нормальные выродки…

Но вслух сказал:

– Я вас провожу, господин штаб-майор. Только не трогайте Дину. Это будет несправедливо.

– Жизнь вообще несправедлива, – сказал дозер. – Но уговор есть уговор.

Мы поднялись на второй этаж, во владения доктора Мора.

– И здесь гады побывали, – сказал я. – Хуже хонтийцев: не украдут, так напакостят. А доктор говорил, что после войны уцелели только два ментоскопа: один в столице, другой здесь… Новых ведь не будет – их в Хонти собирали…

Наш ментоскоп был весь разбит в хлам. Как же мы будем возвращать Поля в его прошлое?

Я бросился к сейфу. Так и есть – дверца открыта, внутри пусто. Ай да безумный профессор! Вот он куда сбежал сразу-то! Он ведь здание знал получше нашего!

Обеспечил себе на крайний случай мировое открытие… Станет великим хонтийским учёным… Или парабайским. А какой был патриот, пробы ставить некуда!

– Помоги-ка мне собрать всё в ящик, – сказал дозер.

Старый негодяй нашёл то, что ему нужно. Отоварился надолго, выродок.

– А выпивка есть?

– Выпивки у нас море, – сказал я. – Сколько надо, наливай. Только с вами я пить не буду.

– А я и не спаиваю несовершеннолетних, – сказал он.

Голоса в тумане

В номере мне что-то сон не пошёл. Какой может быть сон, если на ночь не поругался с Князем? Стихов его не послушал? Это не сон, это недоразумение…

Князь, что я для тебя могу сделать? Взять скорчер и разнести гауптвахту? Ах да, ты же под домашним… Но как ты позволил себя арестовать? Зачем тебя в город понесло?

Ворочался я, ворочался, потом добыл из шкафа фермерский тулуп и пошёл ночевать на крышу.

Поглядел вниз, но ничего не увидел: с Ледянки наполз густой туман. В таком тумане к нам хоть целая армия может незаметно подойти…

Как лёг – так и отключился.

Но, видно, не суждено Чаку Яррику просыпаться просто так, по своему желанию. Его или треснет кто-нибудь, или заорёт над ухом, или загремит…

В этот раз – загремело. Тот самый тревожный жестяной лист.

Ни одна женщина в Верхнем Бештоуне не рисковала ещё появиться на людях вот так – в брюках. Потому что баба в штанах – верный признак конца Мирового Света. Отсталый мы народ.

Хотя в столице это обычное дело.

Рыба рискнула. Но это же Рыба! Штаны были кожаные, из того же материала, что курточка и сумочка. Ансамбль, джакч!