Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский

в наших сердцах?.. А ведь это значит, что куда бы мы не пошли, нам никогда не уйти от него, так что каждый наш шаг будет шагом возвращающим нас назад, а наше бегство, только смешным топтанием на месте… Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать…

Фарра: Я стараюсь понять тебя, господин.

Моше: Тогда постарайся понять еще и то, почему я хочу знать все, что было потом… Пускай твои травы и заклинания расскажут нам то, что было и то, что еще только будет… Надеюсь у тебя хватит для этого сил?

Фарра: Я постараюсь, господин.

Моше: И к тому же, не откладывая.

Фарра: Да, господин. (Протягивая Моше сосуд) Вот, выпей это.

Моше: (отпив из сосуда и вернув его Фарре). А теперь поторопись!.. Поторопись!.. Ради Святого имени и его святых обещаний…Я чувствую, как время уходит и вместе с ним уходит надежда что-нибудь понять и изменить. Смешно было бы знать, что ждет тебя впереди и не воспользоваться этим.

Фарра: Да, господин. (Бросая в тлеющий костер траву, отчего дым начинает затягивать сцену.).

Небольшая пауза. Читая заклинания, Фарра подбрасывает в костер траву. Дым медленно заволакивает сцену, скрывая сидящих.

Мне кажется, они уже тут, господин… Твое прошлое, и твое будущее…А теперь закрой глаза и прислушайся… Слышишь, какая наступила вокруг нас тишина?.. Она похожа на утренний сон, когда только одно дыхание отделяет тебя от пробуждения… Еще немного и ты увидишь то, что было много лет назад или то, что еще только готовится, чтобы случиться с тобой в будущем… Ты готов, господин?

Моше: Я готов, женщина.

Фарра (едва слышно, в пустоту): Он готов, Всемогущий…

Дым застилает сцену. Еще какое-то время слышно как Фарра произносит заклинания. Затем дым рассеивается.

4.

На сцене – палатка Моше. Полог ее откинут, и зрители видят часть ее нехитрого убранства. Перед палаткой – вынесенный на время походный сундук, на котором сидит Моше. Его глаза закрыты, голова откинута назад. Кажется, что он спит. За его спиной стоит Аарон. Перед ним – двое судящихся. Вокруг толпятся любопытные, пришедшие послушать судебные разбирательства.

Аарон (обращаясь к толпе): Отойдите, отойдите… Все и так прекрасно видно и слышно.

Толпа отходит.

(Моше). Они успокоились, брат. Ты можешь продолжать.

Моше (устало и безнадежно): Итак… Давайте все сначала. (Открыв глаза, одному из стоящих перед ним). Ты утверждаешь, что твой сосед храпел так сильно, что у тебя треснул твой глиняный горшок и теперь ты хочешь, чтобы он возместил тебе убытки?.. Я правильно тебя понял?

Первый судящийся: Говорю тебе, Моше, он сущий демон… Ты только посмотри, как у него блестят глаза, это просто ужас!

Моше: Я спрашиваю тебя про горшок, а не про глаза…Ты говорил, что горшок треснул, потому что твой сосед громко храпел?

Первый: Так оно и было, Моше.

Второй судящийся: Он все врет, Моше… Тем более, что это совсем не его горшок.

Моше: А чей же?

Второй: Это горшок старого Огла… Он дал ему его на время. Это знают все. Спроси кого хочешь.

Моше: Ладно. А где он сам?.. Где он сам этот ваш старый Огл, я вас спрашиваю?.. Пусть кто-нибудь приведет его.

Голос из толпы: Да, вон он, идет сюда… Эй, Огл!

Старый Огл: Я здесь.

Моше: Посмотри сюда, старик. Это твой горшок?

Старый Огл: Конечно, мой… Но только он был без этих трещин и почти новый.

Моше: И ты его кому-нибудь давал?

Старый Огл: Вон ему.

Первый: Я, например, этого не помню.

Второй: Как же ты не помнишь, сосед?.. Это было совсем недавно, в прошлое новолуние.

Моше: Значит, ты разбил чужой горшок и решил все свалить это на храп твоего соседа?..

Первый: Разве можно верить демонам, Моше?.. Они могут так запорошить тебе глаза, что ты будешь видеть только то, чего нет… Говорю тебе, он храпел так, что я думал, что небо может упасть от его храпа на землю!

Моше: Замолчи!.. Если бы от каждого храпа небо падало на землю, то на земле давно бы уже некому было совершать жертвоприношения… А теперь слушайте меня… (Обращаясь ко Второму). Что касается тебя, то впредь, выбирай себе место для ночлега подальше от лагеря, а то однажды какие-нибудь умники примут тебя за демона и закидают камнями… (Обращаясь к Первому). А ты немедленно пойдешь к кривому Мусаилу и получишь у него десять ударов палки по пяткам за вранье.

Первый: Но, Моше…

Моше: Поспеши, а то получишь больше.

Первый быстро исчезает.

А теперь дайте мне этот горшок.

Аарон: Моше!..

Моше: Дайте мне его, дайте!.. (Взяв из рук подбежавшего израильтянина горшок). Вот, кто на самом деле является виновником того, что случилось… Если бы его не было, никому бы не пришло в голову его воровать или рассказывать про него небылицы. Значит, когда его нет, нет ни воровства, ни обмана и все могут спать спокойно.

Толпа одобрительно гудит.

А когда нет ни воровства, ни обмана и все спят мирным сном, как дети, тогда и Святой заботится о нас и посылает нам все что нам нужно, требуя от нас только послушания и доверия.

Толпа гудит.

Вот почему я приговариваю этот горшок к смерти. (Подняв над головой, швыряет горшок на землю).

Аарон (шепотом, страдая): Горшок…

Пауза.

Моше (Аарону): Надеюсь, на сегодня все?

Аарон: Да, брат.

Моше (толпе): Тогда чего вы ждете?.. Или может, вы не согласны с моим решением?.. Тогда идите и судите друг друга сами.

Аарон (толпящимся): Идите, идите… Разве вы не видите, он устал и хочет немного отдохнуть?

Толпа расходится. Аарон опускается на сундук рядом с Моше. Пауза.

И все-таки мне почему-то кажется, что как раз горшок-то был виновен меньше всех… Или ты думаешь, что у нас их так много, что мы можем позволить себе бить их столько сколько захотим?

Моше (негромко): Ах, брат… Уверяю тебя, когда бы можно было вот так же легко разбить все вещи, от которых у людей загораются глаза и дрожат руки, жизнь стала бы другой…Помнишь, когда мы ушли из Мицраима, то думали, как замечательно, что мы, наконец, оказались в пустыне, где есть только небо и камни и где никто не говорит "это мое", потому что этого неба хватает на всех, и эту пустыню не пройти и за тысячу лет?.. Какое же это было счастье, освободиться от всех этих каменных храмов, колесниц и богатых одежд, так словно ты смыл с себя засохшую грязь и вновь стал чистым, таким каким был когда-то первый человек… Но потом я понял, что люди думают по-другому…Они больше ценят вещи, чем свою свободу, не желая понимать, что все эти вещи – словно песок, который забивает тебе в глаза южный ветер, сбивая с пути и загораживая от нас того, кто вывел нас когда-то из Мицраима… Ты только посмотри на них,