Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга - Самуэль Чавкин

Профессор Аскин пишет: «Сущность политической демократии состоит не в том, чтобы граждане были активны постоянно (т. е. занимались активной политической деятельностью), а в том, чтобы они были потенциально активны. Поэтому огромное значение имеет реакция общественности на различные политические шаги, например на электронное наблюдение... В этих случаях потенциальная активность падает, а вместе с нею исчезает и психологическая база политической системы, основанной на активности граждан». «Опасность такого положения заключается в том,— добавляет Аскин,— что отдельные граждане и группы граждан, которые лишь с любопытством наблюдают за происходящим, могут тоже оказаться под подозрением и попасть в списки тех, кто присутствовал при совершении действий, за которыми ведется наблюдение»[316].

Опасение высказал и Швицгебель. Он заявил, что при использовании его системы наблюдения возможны злоупотребления, однако выразил уверенность, что соответствующие установки правительства и жесткий контроль могут свести до минимума вероятность использования его системы для наблюдения за лицами, не являющимися преступниками. Один из противников электронного наблюдения, профессор Северо-Западного университета Бернард Бек, ставит под сомнение заверения Швицгебеля. «Наш век, — говорит он,— не дает оснований рассчитывать на то, что просвещенные, гуманные деятели могут ограничить и направить в нужное русло использование новейшей техники». «Швицгебель, — говорит он, — только предписывает: «мы должны», «они должны». Но нам неоткуда ждать помощи, если мы не можем, а они не хотят. Можем ли мы рассчитывать на то, что технический гений, создающий системы подобные этой, когда-нибудь придумает, как вразумить тех, кто ими пользуется? Или это будет еще один подарок из ящика Пандоры?»[317].

Эти сомнения относительно проектов Швицгебеля— Мейера могли бы рассеяться, если бы власти пошли по пути, указанному Дельгадо. Использование методов воздействия на поведение с помощью электродов, вживляемых в глубокие слои мозга, как это предлагает Дельгадо, могло бы стать в его нынешнем виде действительно лечебным средством. Отпали бы основания для критики по поводу того, что подобные методы ограничивают свободу политических взглядов. Главная и все увеличивающаяся опасность заключается в том, что любые отклонения от нормы — социальные, сексуальные, политические — могут быть истолкованы и преподнесены как нейропсихиатрические. В этом случае психиатрические учреждения и нейрохирурги станут играть все более важную роль в изменении любых форм неприемлемого поведения (бунты, политическое инакомыслие и т. д.). Если все это будут считать заболеваниями, то не исключено, что вопрос о том, следует ли лечить данное правонарушение с помощью электронной стимуляции мозга, будет все чаще решать не судья, а психолог-психиатр.

При этих условиях вопрос о неприкосновенности частной жизни, о нарушении первой, четвертой и пятой поправок к конституции станет несущественным. А какие изменения произойдут в государственном устройстве Соединенных Штатов, когда все больше и больше граждан будут отказываться от политической деятельности,— вопрос особый.

Глава 9. Это не просто теория

В другое время противники психохирургии могли бы сказать, что Национальная комиссия защиты людей от биомедицинских экспериментов «слишком поторопилась» одобрить психохирургические операции, и на этом бы успокоились. Через несколько месяцев или лет, если бы результаты не оправдали ожиданий, эту методику признали бы еще одним «магическим средством», с помощью которого так и не удалось добиться быстрого исцеления. В конце концов, таких неудач было много.

Известны случаи, когда в течение многих лет врачи причиняли ущерб здоровью тысяч пациентов (которые, между прочим, еще и платили им за это издевательство и причиняемую боль), а потом оказывалось, что эти операции и препараты были совершенно бесполезными. Так, до сих пор делают тонзиллэктомию — около миллиона операций в год,— операцию, которую Френсис Мор, главный хирург бостонской больницы Питера Брента Брихэма, считает «бесполезной и нецелесообразной»[318], а другие специалисты — предосудительной. Перестали делать «замораживание желудка», которое было очень популярно в начале 60-х гг. как средство против язвы, но опять-таки уже после того, как огромное число пациентов подверглось этой мучительной и дорогостоящей процедуре.

Однако правительственная поддержка психохирургии и желание государственных органов распространить эти операции на заключенных и лиц, принудительно помещенных в психиатрические лечебницы, приобретают политическое значение. Как бы члены комиссии ни доказывали, что медицинские и юридические гарантии предотвратят злоупотребления, факты говорят об обратном — взять, к примеру, получившие широкую огласку злоупотребления в использовании антибиотиков, атомной энергии и пестицидов. Один ученый отметил, что, «как только психохирургия займет прочные позиции, о побочных эффектах и неблагоприятных последствиях будут писать лишь в примечаниях, как это было с пестицидами», а на различные ограничения «сторонники широкого применения психохирургии будут смотреть как на помеху»[319].

Более чем вероятно, что для лечения психохирургическими методами гомосексуалистов, лиц, отличающихся буйным темпераментом, и политических диссидентов будет придумано оправдание. Этого уже несколько лет добиваются некоторые психохирурги[320]. Все громче будут звучать голоса тех, кто выдвигает требование воздействовать психохирургическими методами на грабителей и непокорных заключенных. Такое средство без труда найдет сторонников среди значительной части населения, настаивающей на скорейшем решении проблемы преступности, поскольку других кардинальных способов борьбы с нею пока не найдено.

Безработица продолжает расти. Особенно высока она среди национальных меньшинств (по официальным данным, не имеют работы 45—50% цветного населения в возрасте от 18 до 25 лет). Соответственно возрастает и количество преступлений, совершаемых на улицах городов. Такие способы решения проблемы, как программа срочных экономических мер (в духе «плана Маршалла»), которая была предложена еще в 1968 г. комиссией Кернера, созданной по решению президента Джонсона, откладывались всеми администрациями в связи с экономическим спадом. Вместо этого те, кто находятся у рычагов власти, упорно продолжают рассматривать проблему преступности как бы через повернутую другим концом подзорную трубу— они сосредоточивают внимание исключительно на физиологических и психологических особенностях индивидов, сбившихся с праведного пути.

Вполне очевидно, что такой подход не может привести к снижению преступности, напротив, она продолжает расти. Например, преступность в Нью-Йорке в 1976 г. побила все рекорды. Каждый час совершалось 75 фелоний (Категория тяжких уголовных преступлений.— Прим. перев.), а всего 1798 преступлений в день. В общей сложности за этот год в Нью-Йорке было совершено 658 147 тяжких преступлений[321]. А ведь Нью-Йорк занимает примерно четвертое место по преступности среди городов США. Примечательно, что рост количества насильственных преступлений «относительно невелик», зато резко возросло число берглэри. Газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Многие высокопоставленные и местные полицейские чины связывают рост числа берглэри и краж с ухудшением экономического положения в городе и высоким уровнем безработицы». Заместитель начальника полиции Джозеф Хоффман заявил: «Каждый раз, когда происходит экономический спад, возрастает количество имущественных преступлений». Количество же насильственных преступлений, например убийств, по заявлению полиции, сократилось, причем в большинстве случаев «убийца и жертва были знакомы»[322], а такие убийства обычно совершаются в припадке ярости и объясняются не корыстными мотивами, а тем, что под рукой оказывается оружие.

В недавнем докладе, подготовленном специально для объединенной комиссии по экономическим вопросам конгресса США, впервые прослеживается связь между длительной безработицей и возникновением «стрессовых ситуаций», порождающих насильственные преступления, а также физические и психические заболевания. Исследование, которым руководил профессор М. Харви Бреннер из университета Джонса Гопкинса, свидетельствует, в частности, о том, что даже незначительное увеличение уровня безработицы сказывается в течение многих лет. Бреннер установил, например, что «увеличение безработицы на 1%... приводит к стрессам, агрессивности и заболеваниям, которые общество ощущает длительное время. В течение последующих пяти лет последствия увеличения безработицы в несколько раз превосходят ее прирост». Бреннер считает, что прямым результатом увеличения безработицы в 1970 г. на 1,4% «было около 51570 смертей (при этом число убийств возросло на 1740), 1540 самоубийств и увеличение числа пациентов психиатрических лечебниц на 5520».