Где ты, мой незнакомец? - Кэтлин Вудивисс

Некоторое время Хорэс обдумывал его предложение, стараясь не замечать удивленных взглядов, которые на него бросали со всех сторон. Если бы ему далось поднять винтовку чуть повыше, в отчаянии подумал он, тогда можно было бы надеяться, что без труда освободит правую ногу и перекинет ее через седло … Вот странно! Совершенно неожиданно обнаружилось, что он стоит без всякой поддержки, продев обе ноги в левое стремя. Ему и в голову не пришло, какой опасности он подвергается, сползая с седла с намертво зажатой ногой. Вдруг выяснилось, что другая его нога почему-то повисла в воздухе, не достигая земли. Тут-то до него дошло, в какое глупейшее положение он попал. Тич повис в воздухе, как тряпичная кукла, не зная, что делать, как вдруг ситуация разрешилась сама собой. Проклятая винтовка выскользнула у него из рук и упала на землю между ним и его рысаком, при этом здоровенный затвор, который в этой удивительной конструкции располагался почему-то снаружи, ударил его где-то под дых. Забыв о том, что все последнее время он судорожно цеплялся за лошадиную гриву, Хорэс потянулся за проклятой винтовкой. Увы, в то же самое мгновение он по какой-то нелепой случайности заехал башмаком прямо в живот своей лошади и с громким уханьем растянулся на земле во весь рост. Почтенная кляча повернула назад костлявую голову и с высоты своего роста облила презрением недавнего седока. Винтовка каким-то необъяснимым образом оказалась у него на груди и прошло не меньше минуты прежде, чем Хорэс окончательно пришел в себя. Перед его мысленным взором предстало страшное зрелище — как проклятая кобыла волочет его по земле всю обратную дорогу до Натчеза, и это подтолкнуло его немедленно принять самые решительные меры, чтобы освободиться. Он с таким рвением принялся дергать ногой, что пыль столбом поднялась вокруг него.

В конце концов один из его спутников, сжалившись над беднягой, помог ему вытащить ногу из стремени. Хорэс медленно поднялся на ноги, опираясь на винтовку, как на костыль, и с печалью во взоре принялся безуспешно отряхивать пыль со своего ослепительного туалета, заставить сгрудившихся вокруг него людей дружно расчихаться. Он несколько раз ударил по ноге шапкой из меха бобра до тех пор, пока та не приняла какое-то подобие своей первоначальной формы, потом с немалыми предосторожностями водрузил ее себе на голову. Завершив сей скромный туалет, он поднял смущенный взгляд на хозяина и немедленно пришел к выводу, что во взгляде того чувствуется нечто, весьма напоминающее жалость. Честно говоря, Хорэс в этот миг предпочел бы увидеть все, что угодно, только не это, пусть даже откровенную злобу. Может тогда он не чувствовал бы себя таким шутом гороховым.

— Сэр, считаю своим долгом предупредить вас, — сердито начал он, но вынужден был замолчать, потому что в рот, оказывается, успело набиться изрядное количество грязи. — Должен предупредить вас, что так легко вы от нас не отделаетесь. Мы здесь для того, чтобы обеспечить нашим близким безопасность и покой.

Потрепанное войско, плотнее сомкнув ряды позади своего вожака, стало одобрительно перешептываться у него за спиной. Все, как по команде, подняли над головой ружья и дубины, в полном согласии с тем, что сказал Хорэс.

Эштон с подчеркнутым спокойствием обвел взглядом толпу и крикнул через плечо, чтобы принесли ведро воды, да похолоднее, из колодца, и вдобавок бочонок рома. Отдав приказание, он молча ждал, пока оно не было в точности выполнено, а потом устроил настоящее представление, неторопливо, капля за каплей переливая густой темный напиток в ведро с водой. Все было тщательно продумано. Под напряженными взглядами обступивших его людей, Эштон размешал содержимое длинным черпаком, потом зачерпнул немного и нарочито медленно отхлебнул из чашки, всем своим видом изобразив неземное наслаждение.

Только что шумевшая толпа разом затихла, ловя каждое движение Эштона. В глотке у всех как-то разом пересохло, губы потрескались. Люди вытягивали головы, жадно втягивая в себя аромат рома. Убедившись, что добился того всеобщего внимания, Эштон высоко поднял ковш и дал всем возможность полюбоваться, как восхитительный напиток стекает вниз с мелодичным журчанием, которое способно свести с ума.

— Уверен, что по дороге из города вы изрядно наглотались пыли, ребята. Держу пари, вы не откажетесь пропустить глоток чего-то прохладительного.

Всеобщий облегченный вздох был моментально перекрыт одобрительными выкриками и толпа разгоряченных мужчин сгрудилась у крыльца. Те, что посильнее, ничтоже сумняшеся, отталкивали тщедушных, торопясь получить свою порцию. Эштон отступил в сторону и с насмешливой улыбкой наблюдал за происходящим.

— Неплохо, парни. Да и что может быть лучше холодного грога, к тому же в такую жару?!

Все согласно закивали. Хорэс, который решился, наконец, утолить собственную жажду, поднес к губам полный до краев ковш. Прополоскав рот, он вместо того, чтобы проглотить, выплюнул в пыль мутную жидкость. Передав ковшик соседу, он решил вновь вернуться к той причине, что привела их сюда.

— Мистер Уингейт! — окликнул он и почти сразу сообразил, что зря затеял весь этот разговор. — Вы намерены оставить эту женщину у себя или согласитесь передать ее нам, а мы уже сами отвезем ее к шерифу?

Его соратники вдруг тоже вспомнили о цели своего появления здесь и сгрудились вокруг них, тем более, что в ведре уже почти ничего не оставалось. Никогда раньше на долю Хорэса не выпадала такая честь — столько людей вокруг смотрели ему в рот. Он приосанился, сразу почувствовав собственную значительность. Перекинув винтовку через руку, он с важным видом окинул взором свое воинство.

Если бы Эштон пребывал в более мирном настроении, то подобный спектакль не вызвал бы у него ничего, кроме добродушной усмешки. Сейчас же он с ледяным выражением на лице мог только смотреть на обращенное к нему потешное, сплошь перемазанное грязью лицо. Внезапно он вспомнил, что звуки клавесина за его спиной вдруг стихли и возблагодарил в душе находчивость Уиллабелл, которая, по-видимому, догадалась увести Лирин из гостиной.

Хорэс откашлялся.

— Вы же понимаете, сэр, для чего мы здесь. Если вы будете настолько любезны, что пригласите эту девушку сюда, мы доставим ее к шерифу, а там уж он пускай решает, что с ней делать. А я, так и быть, прослежу, чтобы против вас не были приняты какие-то меры.

На лице Эштона не дрогнул ни один мускул. Он по-прежнему не проронил ни слова, но у Хорэса глаза вдруг чуть не полезли на лоб — дверь широко распахнулась и на пороге выросла гигантская фигура чернокожего управляющего Белль Шена. Джадд Барнум шагнул вперед, в руках он держал дробовик, за пояс были заткнуты два пистолета, а на груди крест-накрест висел патронташ, битком набитый патронами. В полной тишине чернокожий гигант остановился на крыльце, широко расставив ноги, и, порывшись в кармане сюртука, вытащил пригоршню маленьких зазубренных металлических дробинок и принялся набивать их в ружье. Оставив несколько дробинок на широченной ладони, Джадд лениво обвел взглядом застывшую в молчании толпу и перехватил на лету затравленный взгляд стоявшего впереди коротышки.