Стоянка поезда – двадцать минут. Роман - Юрий Мартыненко

часов. Можно осмотреться, отдышаться после духоты поезда, перекусить в ближней кафешке. Вокзал Владивостока ставит восточную точку в Транссибирской магистрали, проходящей через всю страну. Он является точной копией московского Ярославского. Ведь именно с него уходит знаменитый поезд № 1 под названием «Россия». На платформе Владивостокского вокзала установлен памятник-паровоз и столб с отметкой 9288 — ровно столько километров составляет расстояние между Москвой и Владивостоком. В 90-х годах вокзалу вернули исторический дореволюционный вид. В частности, частично восстановили знаменитую японскую плитку на полу и стенах. Вокзал находится в центре города, до него легко добраться из любого района. В 10-ти минутах ходьбы морской причал, городская набережная. Вилли заметил Густава ещё издалека. Как и условились, друг торопился встретить вовремя, но задержался по причине того, что была назначена встреча с одним из местных журналистов издания «Золотой якорь». Представилась возможность получить свежую развёрнутую информацию о перерабатывающем рыбокомбинате. Густав пытался прежде лично как-то связаться с руководством комбината и получить информацию из первых рук, но безуспешно. В России полным ходом идёт приватизация, предприятия переходят из разряда государственных в разряд частных, становятся собственностью отдельных лиц и покрываются мраком коммерческих тайн… Приятели обнялись, с волнением оглядывая друг друга. Густав потянул Вилли к стоянке такси, чтобы отправиться в аэропорт заказать билеты, поскольку в России билеты надо заказывать заранее, иначе можно не улететь и просидеть неизвестно, сколько времени, в прямом смысле ожидая у моря погоды. До международного аэропорта чуть больше тридцати километров от города. В свою очередь, Вилли несколько раз переспрашивал о том, когда можно будет неспешно позвонить дяде Генриху. Густав посоветовал дождаться, когда они доберутся до отеля. Устроившись в номер отеля, отправились на переговорный пункт. После разговора с племянником из переговорного пункта на главном городском почтамте на душе у Генриха отлегло. Вилли сообщил, что доехал вполне комфортно. Густав встретил его. Отлично. По крайней мере, Вилли теперь не один в громадном мегаполисе.

* * *

Вилли и Густав, которые использовали летние каникулы, отпущенные кому на отдых, а кому и на продолжение учёбы, это зависело от желания самого студента, находились в более выигрышном положении по сравнению с однокурсниками. Значимость выбранных для дипломов тем, защита которых состоится ровно через год, предопределяла и дальнейшую судьбу молодых людей, увлечённо окунувшихся в проблемы экономики, причём не теоретической, как обычно принято, а практической направленности.

Возможно, оба исходили из того, что Германия сравнительно небольшая страна, если смотреть не по европейским меркам, а несколько шире, имея ввиду геополитические интересы. То, что недавняя мировая держава СССР со своими необозримыми территориями и колоссальными рудными запасами полезных ископаемых превратилась, сузившись, как шагреневая кожа, до размеров теперешней Российской Федерации, ничего не меняло. Наоборот, может быть, демократические реформы могли более способствовать тому, чтобы обратить на Россию самое пристальное внимание, как на перспективного делового партнёра в сфере экономики. Это ли не заманчиво для светлых и пытливых умов нового поколения студентов, которые завтра станут квалифицированными специалистами?

— Вилли, не кажется ли тебе, что большинство русских начинающих бизнесменов озабочены исключительно личной наживой в условиях охватившей их страну приватизации? Саму приватизацию я понимаю, как раздачу по кускам и кусочкам прежних государственных ресурсов.

— Откуда такой вывод?

— После общения с местными журналистами во Владивостоке. Русские — непростые люди с точки зрения их менталитета.

— Россияне, — поправил друга Вилли.

— Да, россияне, если выражаться в масштабном смысле. С лёгкой руки президента Ельцина пошло гулять это определение сегодняшней нации, населяющей Российскую Федерацию.

— Да, можно и так считать, — согласился Вилли, но вернёмся, как говорят те же русские, к нашим баранам.

— Думаю, надо дать остыть собранному материалу. Пусть отлежится. Какие планы у тебя?

— Сажусь за монтаж видеофильма. Кстати, значительная часть съёмок сделана за Уральским хребтом. Это Западная и Восточная Сибирь, Забайкалье, Дальний Восток.

— Отлично. Будем ждать с нетерпением!

— Ты бы знал, Густав, с каким нетерпением ждёт видеофильм мой дядя Генрих…

— Боюсь сказать что-то не так, но, вероятно, это нетерпение связано с молодостью твоего дяди? С восточным фронтом?

— Бояться нечего. Так оно и есть. Только не собственно с фронтом, а тем временем, что он провёл в плену.

— Да, я помню, ты как-то говорил об этом. А где именно он находился?

— В Сибири.

— Тогда всё понятно. Понятен интерес дяди именно к той части видеофильма, где показана современная Сибирь.

— Да, Густав, в начале нашего разговора ты нелицеприятно отозвался о начинающих русских бизнесменах. Хочу продолжить разговор в тему, — сказал Вилли, явно пытаясь сменить тему.

— Да? Очень интересно! Я весь в внимании.

— Приведу самый яркий пример. Не могу ручаться за его объективность, тем не менее, тот источник, с которым мне довелось пообщаться во Владивостоке, точнее, ещё на подъезде к нему. Довелось ехать в районе Байкала с вахтовиками. Они рассказали много интересного.

— Кто такие вахтовики?

— Это рабочие, которые по нескольку месяцев находятся в отъездах, зарабатывая на жизнь.

— Я так полагаю, дело пахнет рыбой? — улыбнулся Густав, склоняя голову и пытливо глядя на друга.

— Тухлой рыбой. А если даже не тухлой, то с душком точно. Россия испытывает перебои в снабжении мясом.

— У них, кажется, с мясом вечные перебои. Ещё со времён социализма?

— Да, но теперь руки развязаны у предприимчивых людей. И к тому же пустой продуктовый рынок. Я говорю, в прямом смысле, пустой. Ты же видел, что на прилавках шаром покати было до недавнего времени. Сейчас, правда, стал заполняться. Но тем не менее, того же мяса не густо.

— И значит? — спросил Густав и добавил: — Начинаю догадываться.

— Значит, рыбной продукции, то есть, в широком смысле морепродуктам самый что ни на есть, как говорится, зелёный свет.

— Я так и думал.

— Сегодня во Владивостоке практически можно встретить экспедиторов со многих уголков сегодняшней России.

— Надо полагать, деньги крутятся немалые.

— Абсолютно верно, друг мой Густав. А где большие деньги, ну очень большие деньги, там непременно мутные дела.

— И криминал?

— Возможно, и криминал. Но я не об этом. Я о грамотности бизнеса торговцев этими самыми морепродуктами. Нужно много денег, значит нужно много рыбы. А много рыбы без хищничества, незаконной ловли ведь быть не может, так?

— Ну-ну, продолжай дальше! Мне интересно следить за ходом твоих мыслей, Вилли.

— А раз нарушение закона, то непременно должны возникнуть правоохранительные рамки или ограничения, или надзор, или контроль, или ещё что-то. Иначе неизбежны риски спустя несколько лет лишиться в благодатных водах Охотского моря хорошей рыбы. И при этом не надо забывать о преимуществах дальневосточного лосося по сравнению с норвежским, который искусственно выращивается.

— И ты считаешь, что русские, то есть россияне на это закрыли глаза? Я имею в виду их