Час урагана - Песах Амнуэль

Туберта и покинули клинику — не сразу, а как только началась паника, в это время уже никто не следил за дверьми и выходами. Вернулись в свой кабинет тем же путем, что ушли, а по дороге позвонили Эдит с мобильного телефона и отослали ее на склад.

— И вы, конечно, можете доказать…

— Это как раз очень просто, удивляюсь, что вы не подумали. Компания сотовой связи выдала распечатку ваших разговоров за весь день. Вы звонили своей секретарше за три минуты до полудня. Что скажете?

— Фред, — сказала Элис, поймав наконец взгляд брата, — господи, Фред, зачем ты это делал?

— Ага, — повернулся к ней Дайсон. — Значит, вы тоже считаете, что ваш брат…

— Ничего такого Элис не считает, — вздохнул Фред. — Она совсем о другом.

— О чем?

— К убийству Сола это не имеет никакого отношения, — твердо сказал Бакли. — Я действительно все утро находился в клинике, но не в лаборатории Сола. И скажите, как я мог покинуть комнату, если она заперта изнутри? Может, там есть потайной ход? Или я могу проходить сквозь стены? И наконец — зачем мне убивать Сола, своего друга, жениха моей сестры? Зачем, черт побери?

— Не надо кричать, — поморщился Дайсон. — Мы всего лишь беседуем. Конечно, запертая комната — это аргумент. Но, уверяю вас, проблема запертой комнаты решается всегда. Если есть мотив и нет алиби, то — решается. Алиби у вас нет, и в клинике вы были. А мотив… Туберт знал о ваших отношениях с… э-э… кое с кем из персонала?

— О чем? — вскинулся Фред.

— Будете отрицать? Может, лучше я назову фамилию?

Фред переводил растерянный взгляд с сестры на инспектора. Все кончено, подумал он. Все.

— Ну хорошо, — сказал Фред, скрестив на груди руки. — Признаюсь — я стрелял в Сола. Я. И кончим на этом.

Элис почувствовала, что комната переворачивается перед ее глазами. А потом все с шумом ухнуло в пурпурную темноту…

* * *

Старший инспектор Реджинальд Дайсон сидел перед погасшим экраном компьютера в лаборатории доктора Туберта и пытался доказать самому себе, что построенная им система доказательств имела хоть какое-то отношение к реальности. В клинике давно уже наступила ночная тишина, верхний свет в коридорах погашен, на этажах светились только ночники и единственная лампа над столом дежурной сестры.

Дайсон подумал, что напрасно остался размышлять в больнице; дома, в постели, с чашкой кофе на тумбочке и с сигаретой в зубах он думал бы более эффективно. Что он надеялся понять, сидя в комнате, где утром убили человека?

Не что, а кого. Себя он хотел понять, себя. Он знал, что этот лопух, астрофизик, брат Элис, не убивал Соломона Туберта. Не тот характер. Ударить в состоянии аффекта он мог бы, это да. А так вот — тщательно продумав каждую минуту своего алиби… И устроив совершенно, казалось бы, невозможный вариант запертой комнаты? Это какую нужно иметь изощренную фантазию, чтобы заставить лучших экспертов городского отдела разводить в недоумении руками? Нет, Бакли на такое не способен. Почему же он признался? «И почему, — подумал Дайсон, — я сделал вид, что поверил признанию?»

Отправив астрофизика в камеру — по закону старший инспектор имел на это право, — он в течение суток должен был предъявить официальное обвинение или отпустить задержанного на волю. Так зачем он это сделал, будучи, в сущности, уверен в том, что Бакли признался в убийстве под влиянием минуты? Минуты, которая давно прошла…

А вот почему. Потому что Бакли знает, кто убил Туберта. И — по какой причине. Возможно, не представляет, как убийце удалось проникнуть в лабораторию и выйти, не оставив следа. Но имя убийцы Фредерику Бакли известно. Посидев в камере ночь и поняв, что собственное признание ничем не поможет, он, по идее, должен…

Господи, ничего на самом деле Бакли никому не должен! Он может сломаться окончательно и продолжать оговаривать себя. И что тогда?

Потянувшись к телефонной трубке, инспектор набрал номер коммутатора клиники.

— Скажите… — Дайсон помедлил. — В какой смене сегодня доктор Волков и старшая медицинская сестра Флоберстон? У вас есть график дежурств?

— Да, сэр, минутку… Доктор Волков сейчас в клинике… Вот, и сестра Флоберстон тоже.

Дайсон несколько минут соображал, выбирая, кого пригласить в первую очередь. Остановился на Волкове, позвонил и стал ждать посетителя.

Дверь открылась и доктор вошел так тихо, что детектив вздрогнул, услышав тихое покашливание за спиной.

— Возьмите стул и присаживайтесь ко мне, — сказал он.

Доктор Волков внимательно оглядел комнату, будто ожидал увидеть здесь полный разгром после разбирательства полиции. Сделав какие-то выводы, он едва заметно кивнул и предложил:

— Если хотите выпить, старший инспектор, мы можем продолжить разговор в ординаторской, там и светлее, и… Это место на меня просто физически давит! — вырвалось у Волкова.

— Спасибо, — сказал Дайсон. — С удовольствием выпью с вами чего-нибудь… потом. Объясните мне такую вещь. Насколько я понял, Элис Бакли обожала Соломона Туберта.

— Да, — печально согласился Волков.

— А вы любите Элис, — безжалостно сообщил инспектор.

Волков не ответил, и детектив решил, что в данном случае молчание — действительно знак согласия.

— Вот… — удовлетворенно произнес он. — А старшая сестра Флоберстон влюблена… была влюблена в доктора Туберта.

— Вы правильно сказали, инспектор — была.

— Что до Фреда Бакли, то он, как я понял, любит старшую сестру Флоберстон. Ну прямо мыльная опера, честное слово! Хотя бы какая-нибудь пара — нет, все любят безответно!

— Почему? — вскинулся Волков. — Элис и Сол…

— Да-да, Элис и Сол. А сестра Флоберстон очень ревнива.

— Боюсь, — сказал Волков, — вы не там копаете, старший инспектор. Если вы о мотиве… Мэг могла бы убить Элис, видя в ней соперницу, но она не позволила бы и волосу упасть с головы Сола.

— Он ее отверг, а для ревнивой женщины это…

— Глупости. К тому же… — Волков помедлил.

— Да? — подбодрил его Дайсон, выждав минуту.

— Видите ли, Мэг — красивая женщина, как вы могли убедиться. И очень хороший работник. Но… Красивые и исполнительные женщины обычно… м-м… скажем, недостаточно умны.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы — я имею в виду полицию — так и не смогли догадаться, как вошел и вышел убийца. Если этого не сумели вы, то придумать такой план и исполнить его не смогла бы и Мэг.

— Понимаю. А вы для этого достаточно умны? Я не говорю, что вы это сделали, но вы можете предположить, КАК это было сделано?

— Никак, — просто ответил Волков и облизнул пересохшие губы. — Я весь день перебираю варианты. Никак это не могло быть сделано. Единственный человек, кто хотя бы в принципе мог выстрелить в Сола, — это Элис. Но она исключается — во-первых, потому что спала