Совершенство - Татьяна Миненкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никак не могу перестать плакать, даже понимая, что выгляжу в глазах Нестерова беспомощно и жалко. Попытка вложить в ответ привычный сарказм, оказывается тщетной. Сдавленно бормочу, уткнувшись в футболку на его груди:
— И ты, вероятно, знаешь кто нужен?
— Знаю, — тихо отвечает Марк, продолжая гладить меня по спине. — Нужен тот, кто окружит тебя привычным комфортом и роскошью. Кто будет любить тебя, баловать и заботиться. Будет смотреть сквозь пальцы на все твои выходки. Тебе нужен я.
Последнее предложение заставляет замереть, а новый всхлип застывает в горле, так и не вырвавшись.
— А как же то, что я избалованная эгоистка и кто-то там еще? — поднимаю голову, мазнув кончиком носа по колючей щетине на его подбородке, но свет фонарика почти не падает на лицо Марка и разгадать его эмоции не получается. — Предположим, ты, весь такой замечательный, мне нужен, но зачем тебе я — плохая во всех отношениях?
Нестеров неопределенно шевелит плечом:
— Ты не плохая. Просто немного запуталась. Зато с тобой весело и интересно. Твое присутствие не дает скучать и вызывает во мне множество эмоций, которых не вызывают другие. В отличие от тебя, я, весь такой замечательный, давно понял, что нас с тобой влечет друг к другу. Как в эмоциональном плане, так и в физическом.
Не знаю, что на это ответить. Помощь чертенка сейчас не помешала бы, как «звонок другу» в телепередаче, где можно выиграть миллион. Но мой невидимый болтливый товарищ предпочитает отмалчиваться. И, следуя его примеру, я тоже молчу, пытаясь понять собственные противоречивые чувства.
Но Нестеров, кажется, и не ждет ответа. Словно он просто сообщил собственное мнение, дав пищу для размышлений, не более того. Поняв, что я уже не плачу, он перестает обнимать меня и, слегка отодвинувшись, снимает пропитанную водой и моими слезами футболку.
— Если высушить одежду, станет теплее, — объясняет Марк собственные действия, а я ёжусь, понимая, что, когда он перестал меня обнимать, снова стало холодно и неуютно.
Он выжимает футболку, потом резко стряхивает с нее оставшуюся воду и ладонями расправляет мятую ткань на одном из валунов, чтобы высохла быстрее.
Признавая его правоту, тоже стягиваю футболку, а порыв ветра тут же рассыпает на влажной коже тысячи мелких мурашек. Содрогаясь от холода, выжимаю ткань и, следуя примеру Нестерова, расстилаю на другом камне. Повторяю то же самое с шортами, пока Марк, судя по шуршанию за моей спиной, снимает свои.
И всё бы ничего, но под моей одеждой — купальник, а под его шортами, насколько мне известно, совсем ничего. Ничего, что могло бы скрыть упругие и подтянутые ягодицы, соблазнительное воспоминание о которых тут же подкидывает мне воспаленное сознание.
— Твоя тяга к эксгибиционизму настораживает, знаешь ли, — преодолев внезапное смущение, делаю замечание я и, обняв себя руками за плечи, усаживаюсь на влажный сапборд.
Марк усмехается, судя по звуку, выжимая плащовку шорт.
— Брось, милая, я же знаю, что утром тебе понравилось.
От осознания, что о ему известно о моем случайном присутствии в палатке во время его переодевания, смущение усиливается и щеки заливает предательский румянец. В идеале сейчас следовало бы с театральной наивностью заморгать и с ехидством полюбопытствовать, что именно мне могло понравиться.
— Нет, — вопреки доводам разума резко выдыхаю я, выдав себя с потрохами.
К счастью, Нестеров снова надевает мокрые шорты и возвращается ко мне, усаживаясь рядом. Оставшись в одном купальнике, я мерзну еще сильнее и начинаю дрожать, но прижаться к Марку сама для того, чтобы согреться, не решаюсь. Особенно после того, как он снова вгоняет меня в краску насмешливым заявлением:
— А купальник снимешь?
Смущение сменяется неожиданным раздражением. И вообще атмосфера вокруг превращается с интимно-доверительной в напряженную. Не понимаю, почему после того, как спас меня и сказал, что хотел бы быть со мной, Марк снова умышленно выводит меня из равновесия. Вспылив, отвечаю:
— Зачем ты это делаешь? Поддеваешь меня? Смущаешь умышленно? Выбиваешь из колеи?
Телефон садится и фонарик гаснет, оставляя нас в темноте. Разгулявшийся ветер быстро затянул небо тучами и редкие проблески звезд почти не дают света, превращая все вокруг в смазанные нечеткие силуэты.
— Не знаю, — беззлобно отзывается Нестеров с легкой усмешкой. — Наверное это сродни тому, как мальчишки в школе дергают понравившихся девочек за косички.
Это милое сравнение и его добродушный тон направлены на то, чтобы потушить искорки конфликта, которые уже начали тлеть внутри меня. Марк умелый и опытный стратег. Он знает, как направить разговор в нужное русло и изменить эмоции собеседника на нужные ему. Но Нестеров не учел один нюанс. То, что во мне воспоминания о школьных годах вызывают лишь всплеск неконтролируемого негатива.
— Думаешь, это должно мне польстить? — резко выплевываю я. — Как и это твое предложение? Да даже будь ты сто раз прав и нас действительно непреодолимо друг к другу тянет, от таких как ты я стараюсь держаться подальше.
Обычно я более сдержана и не часто даю волю чувствам, предпочитая запирать их внутри и оставлять тлеть, пока они не превратятся в серый пепел. Но с ним так не получается. Шок от пережитого стресса почти прошел, а адреналин все еще бурлит в крови, ища выхода. И план поругаться с Нестеровым отлично подходит для того, чтобы дать выход бушующим внутри меня эмоциям.
— Каких «таких»? — интересуется Марк и, даже не видя его лица, я знаю, что он хмурится.
Легко подбираю подходящие эпитеты:
— Уверенных, сильных, амбициозных. Эдаких «хозяев жизни», привыкших получать всё, что захотят, по щелчку пальцев.
— Почему?
По серьезному тону я понимаю, что мой ответ ему действительно важен. Марк ведь тоже такой, как я только что описала. Он привык добиваться своего, любыми средствами. Тем не менее, секретничать с ним о собственном прошлом не входит в мои планы. Я об этом даже психологу не рассказывала, а Нестерову и подавно не собираюсь. Уклончиво отвечаю:
— Каждый из нас имеет за плечами определенный багаж из стереотипов, страхов и жизненного опыта. Выводов, сделанных из собственных ошибок. Это один из них.
— Опыта, значит, — задумчиво произносит Марк. — То есть кто-то из «таких» мужчин обидел тебя и ты считаешь это поводом избегать впредь всех, кого считаешь хоть отдаленно похожими?
Отворачиваясь от него, уставившись на собственные белеющие в полумраке колени:
— Не хочу обсуждать это, Марк.
— А я хочу, —
