Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт

class="p1">Если это правда, то, по крайней мере, возможно, что копия завещания находилась в этом конверте.

Пытаясь совладать со своими губами, в разговор вступил Джим:

— Зачем же ей было это делать?

Мистер Уэйт задумался.

— Она была надежным сотрудником. Если она это сделала — я, конечно, всего лишь передаю то, о чем говорят в нашей конторе, — она хотела только показать завещание мисс Гиттингс и тут же вернуть его на место. Но произошли другие события… Мистер Гёндерсон обращался в полицию, но среди ее вещей завещания не нашли. Ни у нее, ни у другой женщины.

— Но зачем показывать документ Саре? — настаивал Джим. — Она же о нем знала. Она его засвидетельствовала.

— Она не имела никакого представления о содержании.

— Но Флоренс Гюнтер, полагаю, знала условия?

— Естественно. Она его печатала. У меня еще не было времени как следует все это обдумать, но поражает то, что эти две женщины вообще встретились и обсуждали эту тему. Одно из наших самых строгих правил для технического персонала обязывает держать такие вещи в абсолютной тайне, а Флоренс Гюнтер не была болтлива. Кроме того, в данном случае были даны особые инструкции о том, что факт существования документа является конфиденциальным, и поэтому я не могу понять…

— Кто дал вам такие инструкции? — вмешалась Кэтрин.

— Сам мистер Сомерс.

— Теперь об этом фонде, о пятидесяти тысячах долларов? — спросил Алекс Дэвис. — Он просто сказал, что Уолтер Сомерс поймет?

— Да. Я, конечно, был озадачен, но это не мое дело. Он был не тот человек, который объясняет, почему поступает так или иначе. Я подумал, что семья в курсе дел.

Кэтрин вскинула глаза:

— В курсе? Когда все сделано втайне?

— Я имел в виду не это. Может быть, речь идет о благотворительности?

— Благотворительность! Да еще отданная на разбазаривание Уолтеру Сомерсу! Я же не идиотка, мистер Уэйт, и вас считаю умнее.

— Может быть, вам стоит поговорить с Уолтером?

— Какая от этого польза? Он так же скрытен, как его отец, но не так честен. Я знаю, о чем вы думаете, мистер Уэйт, и о чем подумали, составляя это завещание. Вы подумали, что у Говарда Сомерса была вторая жизнь и этим пунктом он кого-то обеспечил. Так вот, я этому не верю и буду оспаривать и этот пункт и это завещание в суде, даже если это меня разорит.

На этом все кончилось. Кэтрин встала, мужчины тоже неловко поднялись. Она внимательно посмотрела на каждого, сказала: «Спасибо, вы были ко мне очень добры», повернулась и вышла.

Я больше не видела ее до самого ужина.

Где-то после полудня я слышала, как Джуди звонила Уолли, и он приехал около шести часов. С шести до почти семи он просидел вдвоем с Кэтрин за закрытыми дверьми ее комнаты. Одно то, что никто из них ни разу не повысил голоса, было для меня свидетельством напряженности разговора.

Ни один из них не был готов к компромиссу. Только подозрение и ревность со стороны Кэтрин, только огонь ненависти и реванша у Уолли. Сейчас я уверена, что прояви она немного мягкости, немного сочувствия к его, в общем, трагической юности, и он бы уступил. Но бедная Кэтрин осталась верной себе, даже не попытавшись вызвать симпатии. Неподвижно сидя в кресле, она допрашивала его почти официальным тоном:

— Вы отказываетесь сказать, для чего предназначен этот секретный фонд? Или для кого?

— Да, отказываюсь.

— Вы, конечно, понимаете, что делаете. Вы намерены запятнать память своего отца. Потому что, предупреждаю, я намерена опротестовать завещание через суд.

— В этом случае грязь лить будете именно вы, — заявил он и встал, не переставая крутить кольцо на пальце.

Незадолго до семи часов он спустился по лестнице и вышел через парадную дверь. Я сидела на виду, в библиотеке, но он даже не повернул головы.

В это время происходили события, о которых мы и не подозревали. Мы знали, конечно, что мистер Гендерсон был у прокурора и полиция выяснила, что обе убитые женщины были свидетелями второго завещания.

Но мы ничего не знали о действиях Чарльза Пэррота, ночного сторожа из Нью-Йорка.

Он был достаточно умен, этот Пэррот, но даже глупец заподозрил бы неладное. Представьте сами: Говард в два часа ночи принимает таинственного посетителя — человека, проскользнувшего мимо него в здание в длинном плаще и с лицом, закрытым кашне и глубоко натянутой кепкой. А утром Говарда находят мертвым.

Само по себе это еще не было подозрительным. Но за этим последовало еще кое-что. Во-первых, фатальная попытка Мэри Мартин подкупить его, чтобы он ничего не говорил о ночном визитере. Попытка не удалась, а сама она исчезла. А потом эти мои поиски рано утром. Он еще не сменился со службы, и вид женщины моего возраста, бродящей под дождем вокруг здания и внимательно разглядывающей тротуар, показался ему по меньшей мере необычным.

И, наконец, не менее фатальная просьба Дика Картера в день похорон.

— Кто из них? — спросил Пэррот.

— Темный пиджак и брюки в полоску, — ответил Дик.

— В общем, похож. Лицо я особенно не разглядывал.

Пэррот читал газеты и знал о Саре Гиттингс, о ее убийстве и об убийстве Флоренс. Известно ему было и то, что обе жертвы, когда их нашли, были разуты.

Через день или два он пошел к камердинеру Эвансу.

— Ты видел мистера Говарда, когда он умер? Ну, пока его еще не трогали?

— Видел, — важно заявил Эванс.

— А ноги? У него что-нибудь было на ногах?

— Носки, по-моему, — сказал Эванс. И вследствие того простого и совершенно случайного обстоятельства, что бедный Говард сбросил шлепанцы, поднимая стакан, Пэррот отправился в полицию!

Дальнейшее покрыто тайной. Ближе к концу недели лейтенант из отдела по расследованию убийств нью-йоркской полиции сел на поезд и встретился в нашем городе с инспектором Гаррисоном и окружным прокурором. В понедельник было получено разрешение на негласную эксгумацию и исследование тела Говарда. Никому ничего не сообщали, и даже Кэтрин пребывала в неведении.

Но в результате было установлено, что причиной смерти Говарда Сомерса был не острый сердечный приступ, а цианистый калий, «вероятно, попавший в организм с виски».

Цианистый калий! Говард был простужен и не мог распознать его специфический и очень характерный запах, а Мэри Мартин открыла все окна, чтобы никто ничего не заметил. Открыла окна и разбила стакан.

Они хорошо хранили свои секреты, эти власти. В конце концов, факт убийства не был доказан. Люди с безнадежным состоянием здоровья убивали себя и