Мои Великие старухи - Феликс Медведев

– Как вы работали над книгой? Кроме архива чем еще пользовались?

– Архивы были такие, что прямо умереть. Когда я их открыла, то совершенно онемела. Что я там нашла? Вы знаете, что А. Ф. Керенский, М. И. Терещенко и другие министры были масонами, кроме П. Н. Милюкова? И они от французского масонства шли. «Grand Orient de France» – «Великий Восток Франции»[17] их благословил на открытие лож и на процветание масонства в России. Они дали масонскую клятву, которая по уставу превышает все остальные: клятву мужа и жены, клятву Родине. Они дали клятву – никогда не бросать Францию. И потому Керенский не заключил мира.

– Кто из масонов, описываемых вами, сегодня жив?

– Никого не осталось, никого. Даже самый младший масон, из которого я «высасывала» кое-какие интересные факты, Григорий Яковлевич Орансон, умер здесь, в Америке, перед тем, как я начала писать. Он знал, что я работаю над масонством, но уже был при смерти…

– Для меня было открытием, что упомянутый вами в книге Владимир Сосинский[18], которого я знал, – он умер два года назад, после возвращения прожил в СССР почти тридцать лет, – состоял в ложе.

– Да, Сосинский был женат на дочери Виктора Чернова Ариадне Черновой-Колбасиной. А я и не знала, быть может, он и был последний из масонов? А может быть, кто-нибудь еще из моего поколения, кому восемьдесят девять или девяносто, доживает свой век в какой-нибудь богадельне?..

– Вы считаете, что историей, обществом движут какие-то теневые правительства, тайные заговоры?

– Нет, все тайное делается в конце концов явным. Сейчас уже этого ничего нет, думаю, что мода прошла на масонов.

«Горбачев никакой не масон»

– У нас сегодня гласность, и печать пишет обо всем. Так вот, один человек мне сказал заговорщически: «Ты заметил, что когда Горбачев стал Генсеком, то первый визит иностранной делегации был с Мальты. Так что Горбачев-то – масон!»

– Это так глупо, просто стыдно за человека, который так думает. Во-первых, Горбачев никак не мог быть масоном, потому что в Советском Союзе всех масонов уничтожили и никакого тайного общества, как вы сами понимаете, в Москве быть не могло. Затем, что такое мальтийцы? Мальтийского ордена не существует с XVIII века. Николай I запретил масонство, и оно весь XIX век не существовало вообще. Вместо того чтобы врать все это и выдумывать, почему бы не поехать и не посмотреть, что содержится в западных архивах? В Гуверовском архиве покопаться, в Парижской Национальной библиотеке…

– Вы наверняка знаете, что члены общества «Память» считают, что во всех наших бедах виноваты евреи и масоны, что русский народ не виноват в том, что произошло при Сталине и Брежневе. А другие считают, что во многом виноват именно народ, допустивший чудовищные преступления.

– Смотря как относиться к роли интеллигенции… Очень многие считали, что интеллигенция ничего не может сделать с народом, что народ такой косный, такой безграмотный… А безграмотный потому, что Николай II запрещал им грамоту преподавать. Девяносто процентов крестьянского населения было необразованным. Николай II и его министры все время палки в колеса втыкали, чтобы мужика не учить, чтобы сына его и внука не учить грамоте, пускай, дескать, вот так и живет народ на черном хлебе. Если это так, тогда русская интеллигенция виновата, потому что мужик не мог все равно ничего сделать в 30-е годы, недостаточно времени прошло после революции.

А если считать, что русский народ имеет чувства и мысли, не животное безграмотное, а очень даже способный народ, тогда с этим нельзя согласиться. Но я сужу со стороны. Я думаю, что все-таки это были интриги невероятных преступников и разбойников, которые вокруг Сталина сидели. Не то что народ, даже интеллигенция не была допущена к делам государства. Если уж Горький ничего не мог сделать, что взять с других? В своей книге «Железная женщина» я не могла сказать, потому что недостаточно была уверена, но теперь это уже опубликовано и стало известно, что моя героиня, любовница Горького Закревская-Бенкендорф-Будберг, была двойным агентом: она ГПУ доносила о Европе, а английской разведке – о том, что делалось в Советском Союзе. Очень хочу, чтобы моя книга вышла в России, потому что тогда закончится легенда о том, что во всем виноваты евреи. Среди масонов были разные люди, немало было евреев, но еще больше – армян. Два брата моего отца, племянники, мои двоюродные братья – все были масоны. Папа не был, и я не знаю почему. Очевидно, его это не интересовало.

– Как же вас допустили до таких секретов?

– Да, мне повезло. После того, как я поработала, архивы закрыли опять, окончательно закрыли, вероятно, на 200 лет… Вы знаете, интерес к этой теме огромный. Когда стало известно, что я пишу книгу о масонстве, меня просили: «Нина Николаевна, пожалуйста, впишите моего дедушку». Я говорила: «А вы уверены, что он масон?» – «Да-да-да, мы точно знаем, он был масон».

– А вам известно, что ваши книги тайными путями, контрабандно, нередко с риском, привозили в Советский Союз?

– О да! И мне это приятно. Мне сообщили, что экземпляры моего «Курсива» зачитывались до дыр.

– Сколько книг вами написано, Нина Николаевна?

– Немного. Я бы сказала так: один том ранних рассказов, которые называются «Биянкурские праздники»… Я была единственным автором в эмиграции, который писал об эмигрантском пролетариате. И я сама жила тогда с Ходасевичем в Биянкуре – это предместье, где заводы Рено. И очень многие чины Белой армии, не только солдаты, но и офицеры, работали там, обзаводились женами, рожали детей, дети ходили в школу. Муж работал, а жена становилась швеей или шляпы делала… Недавно я перечитала эти рассказы и сказала себе: «Гордиться нечем, но и краснеть не от чего». Рассказы прежде всего интересны тем, что о пролетариате эмиграции ничего не известно. И потом, есть какая-то невидимая связь моих персонажей с советскими людьми того времени. Итак, том «Биянкурских праздников», далее том длинных повестей 40—50-х годов, немножко 30-х годов. Два тома «Курсив мой», один том «Железной женщины», один том статей, «Чайковский» – это уже семь томов. «Бородин» – восемь, два маленьких томика стихов… Пожалуй, все.

– Почти 10 томов!

– Но это максимум. Наберется еще том статей.

– Какую из ваших книг вы считаете главной?

– Конечно, «Курсив»!

Она боялась, что ее архив в России сожгут

– Ваш архив хранится в нескольких местах. Нельзя ли сделать так, чтобы хотя бы часть его была на родине?