Дикари Гора - Джон Норман

— А первая девушка, она также будет вьючным животным?

— И она тоже, по крайней мере, на первом этапе, будет, как и все они нести поклажу, но в дальнейшем, у меня есть на неё некоторые другие виды.

— Это я уже понял.

— Она принесёт мне пять шкур желтого кайилиаука.

— Тогда Ты получишь с неё роскошную прибыль

— Да, — согласился он, усмехнувшись. Одежда из шкуры желтого кайилиаука, даже среднего качества, может стоить целых пять серебряных тарсков.

Я смотрел на рыжеволосую девочку в караване, прежнюю Миллисент Обри-Уэллс. Она даже не знала, что была предметом нашей беседы.

— А что на счёт двух других? — показал на Джинджер и Эвелин.

— С их помощью я смогу общаться с рыжеволосой, — объяснил он. — Должен же кто-то дать ей понять, и желательно быстро, характер её положения, а также эффективность, хорошее знание и всю полноту тех услуг, которые будут от неё требоваться. Также, они смогут преподавать ей гореанский, что будет держать их всех занятыми, и помогут мне выдрессировать её до должного уровня.

— Теперь, я понял.

Он переложил поудобнее остаток караванной цепи с ошейниками на своём плече. Очевидно, он пришёл в павильон продаж, ещё не зная точно, скольких девушек он купит. Довольно трудно спрогнозировать такие вещи точно, особенно покупая оптом. Многое зависит от представленного ассортимента невольниц и от цены живого товара, в данном конкретном случае.

— Переходы могут быть длинными, — сказал он.

— Переходы? — переспросил я.

— Да.

— Я смотрю, что все эти рабыни — варварки, даже вторая и третья девушки. А почему Ты не приобрёл нескольких гореанок для своего вьючного каравана?

— В качестве вьючных животных, более уместно использовать бестолковых варварок, чем гореанских девушек.

— Конечно, — поддержал его я.

— Но есть, — конечно, и другая причина, — усмехнулся он.

— Какая же? — мне стало любопытно.

— Эти варварски пройдут вперед в караване, будучи столь же неосведомленными и невинными как кайилы, — высказал он своё видение вопроса.

— Это почему же? — не понял я.

— Да потому, что, — он усмехался вновь, — гореанки могут умереть от страха.

Джинджер и Эвелин застонали.

— Эти рабыни, — указал я на двух бывших девушек таверны, — не кажутся мне полностью неосведомленными.

— Даже эти рабыни, — сказал он, — что кажутся настолько пронизанными ужасом, уверяю тебя, пока даже не начинают понимать, что может с ними случиться на этом пути.

Две девочки уже тряслись в панике. Однако их желание, конечно, было ничем. Они, как животные, вместо которых их будут использовать, должны идти, туда, куда приказал их хозяин.

— Я понимаю это так, что Ты со своими вьючными рабынями, намереваешься отправиться в Прерии.

— Да.

— Завтра утром?

— Да.

— Значит Ты — торговец?

— Да.

— Я искал вдоль границы одного такого по имени Грант.

— Мне это известно.

— И как оказалось, никто ничего не знал о его местонахождении.

— О?

— Мне это показалось несколько необычным.

— И что же тебя так удивило?

— Этот парень, Грант, очень известный здесь торговец. Не кажется ли Тебе странным, что ни у кого не было бы ясного представления относительно его местонахождения?

— Да, это действительно может показаться немного странным.

— Вот я так подумал, — заметил я, — у этого парня, Гранта, похоже, немало друзей, очень хорошо к нему относящихся, и эти друзья желают защитить его.

— Если это так, — заметил он, — то тогда этот Грант, по крайней мере, в некоторых отношениях, просто везунчик.

— Ты его знаешь.

— Да.

— Ты знаешь, где его можно найти?

— Да, знаю.

— И Ты сможешь проводить меня к нему?

— Я и есть Грант, — рассмеялся мой новый товарищ.

— Почему-то я так и подумал, — рассмеялся я в ответ.

9. Мы пересекаем Иханке

— Это здесь, — сказал Грант, сидя верхом и повернувшись лицом ко мне. — Видишь те шесты?

— Да, — ответил я, вглядываясь вдаль. Мы уже отъехали приблизительно на два пасанга на восток от Кайилиаука.

— Вон один, — показывал Грант, — там следующий, и дальше ещё.

— Я вижу, — сказал я, прищуривая глаза.

Трава доходила да колен кайил. Это приблизительно по бедра рабыням, что шли следом за нашими кайилами, в коротких рабских туниках, сделанных из лоскута коричневой ткани с глубоким разрезом на груди, с соединёнными цепями ошейниками, держа поклажу с товарами на своих головах.

Шест перед нами был высотой приблизительно семь или восемь футов. Видимо высота подбиралась из того расчёта, чтобы шесты были видны из — под снега, во время зимних лун, таких как Ваийетуви и Ваникоканви. Шест представлял собой обесшкуренный побег дерева Ка-ла-на, на его верхушке висели два длинных, узких, желтых, пера с черными концами, взятыми с хвостового оперения птицы херлит. Это большая, ширококрылая, плотоядная птица, иногда на гореанском называемая Солнечным бойцом, или, в более буквальном, хотя в более неуклюжем английском переводе, «Нападающая из-за солнца», по-видимому, из-за её повадки нападать, пикируя на добычу, как и тарн, со стороны солнца. Подобные же шесты я мог видеть на расстоянии приблизительно в двести ярдов, в обе стороны, налево и направо.

Согласно Гранту такие шесты обрисовывают границу, хотя обычно их не ставят так близко друг к другу. Таким образом граница размечается вблизи от городов с белым населением.

Грант приподнялся в стременах, чтобы посмотреть, в восточном направлении, на холмистую местность, поросшую высокими травами. Ландшафт за шестами, казалось, не очень отличается оттого, через который проходил наш небольшой караван. Холмы, трава, купол синего неба с белыми облаками, казались почти такими же по обе стороны шестов. Эти вехи казались причудой, географически неуместной. Воткнутые в землю, с треплющимися на ветру перьями, они, казалось, не могли иметь особого значения. Ветер был свежим, и я дрожал сидя на кайиле.

Для тех, кому интересно, мы пересекали линию шестов в начале весны, в начале месяца Магаксикагливи, что можно перевести как Луна Возвращения Гантов. Предыдущий месяц был — Луна Воспаленных Глаз, или Иставикайазанви. Из-за его неустойчивой погоды, возможных заморозков и штормов со шквалистыми ветрами, Грант пересидел этот месяц дома. Следующий месяц — Возопиви, Луна Посевов, которую так назвали, в контексте, который я считаю чрезвычайно интересным. Это ясно дает понять, что люди в этой местности, когда-то относились к сельскохозяйственным народам. Думаю, это было до приручения кайилы, которое вызвало местное культурное преобразование первой величины. Каждый часто думает об охотничьей экономике, как представляющей более низкий уровень культурного развития, чем сельскохозяйственная экономика. Возможно потому что, сельское хозяйство обеспечивает более устойчивую культурную обстановку и может, поддерживать более многочисленное население на меньшем количестве территории. Один человек, с точки зрения сельского хозяйства может прокормиться меньше, чем с акра земли. Тот же самый человек, живя охотой, потребует территорию в несколько квадратных миль.