Буря кристаллов - Сима Кибальчич

вперед, и изоморф переместился, чтобы рассмотреть то, что нашла летающая скорлупа. На берегу остановившейся реки поднимались ветви, гребни, наросты, сферы и трубы. Просторы росли здесь, наверху. Замерли в неподвижности между голых холмов. Выстроились разноцветным квадратом с ровными, словно срезанными краями. Ирт Флаа услышал грохот собственных соков.

— Гнилой медергом, забери его щупальца! Этого не может быть!

Он подскочил, выдирая себя из объятья ложемента. Тим приблизил, укрупнил картинку. Над поверхность поднялось густое плетение форм.

— Что-то не так, — прошептал землянин.

— Не так?! Их не должно быть. Они не могут быть такими.

— Какими?

Вопрос в глазах Тима играл искрами любопытства. Так ничего и не понял, глупец.

— Лети прямо туда. К лживым Просторам!

Ирт ткнул пальцем в голограмму, но Тим голодно вертел картинку и издавал странные цокающие звуки. Игрушки и картинки люди любят больше настоящего.

— Давай обсудим, что не так, Ирт. У тебя все лживое и фальшивое. Хотя главная фальшивка здесь — это ты сам, со своими широкими плечами и мощным подбородком.

— Я двигаюсь, — отрезал Ирт.

— О! это трудно не заметить. Мечешься перед глазами и машешь конечностями без перерыва. И ничего вразумительного сказать не можешь.

— Эта дрянь снизу неподвижна.

— Тебя одного мне хватает. Сам твердишь о Поясе холода. За бортом морозно. У нас, когда зима, все застывает или засыпает. Здесь что, не так?

В мгновение он не понял, о чем идет речь. Все застывает зимой? Как это? Даже реки медленно текут подо льдом. Ирт подтолкнул поток клеток внутри и осознал уже сохраненную информацию. Природа на планете людей леденела и умирала на время. Но не на Орфорте. Его звездный великан просто не понимает, что здесь происходит, не может понять.

— Спускайся вниз сейчас же! — прошипел он, наклонившись к ушной раковине за шлемом. Легко и сочно отрываемой, если бы не преграда. Во взгляде Тима мелькнул страх, Чага умел считывать мысли и сильные желания хозяина. Жаль, что теперь невыполнимые.

— Спускайся!

— Нам нужно подготовиться. Я отправлю вперед роботов и плазмодронов.

Волна ярости мощно толкнулась внутри. Контуры тела поплыли, стало трудно держать форму. Дрянные плазмодроны! Они не нужны. Он вгрызется в уродство ростками и поймет, что перед ним. «Контролируй себя, контролируй себя, свою форму», — застучал в голове голос Ру. Выплеснутое наружу бешенство может принести смерть в Поясе Холода. Сохранять форму тяжело, тело не желало подчиняться. Ирт с силой сжал челюсти, удерживая рвущуюся через край энергию. Зубы хрустнули, стали трескаться от давления. Входили осколками в плоть, растворялись кипящими соками. Тим отпрянул, не спуская с него глаз, но рука осталась у панели управления. Боится. Изоморф с наслаждением заскрежетал остатками человеческих клыков. Их уничтожение приносило облегчение. Как последняя победная схватка. Наконец соки замедлили ток. Когда ярость окончательно улеглась, Ирт широко растянул губы.

— Проклятье. Что с тобой?

В голосе Тима отчетливо звучали страх и отвращение, скафандр вспыхивал искрами.

— Ничего. Улыбаюсь, как человек, чтобы подать знак дружелюбия. Но ты не ценишь. Отправляй своих железных тараканов. Я подожду.

— Хорошо, — кивнул тот и придвинулся к панели управления.

Потом добавил, не поворачивая головы:

— Тебе стоит вырастить новые зубы, выяснить разницу между улыбкой и оскалом, а потом подавать такие знаки.

— Думаешь, если я попытался быть дружелюбным и согласился пождать, ты можешь наглеть! — рявкнул Ирт.

— Нет, конечно, нет, извини.

— Так-то лучше, дружок.

Внутреннее равновесие терялось. Бешенство толкалось в клетках, мешало удерживать форму. Возможно, человеческая разведка — это верный путь. Мир Орфорта вывернут наизнанку и кажется чужим. Ирт не знал, как ощупать его самостоятельно. Из-под купола появились сверкающие жужелицы плазмодронов и нырнули в гущу замерших цветных отростков. Голограмма в центре кабины изменилась. Просторы будто разрослись прямо внутри машины. Трюки людей напыщенны, как и слова.

Изоморф всматривался в плывущую мимо картинку. Офуры расположились знакомым полукругом. Их пупырчатые шары не двигались, не источали дурманящий кровь аромат и не вызывали чувство опасности. Эти изумрудно-розовые твари обычно сторожили жертву, замыкали круг, впивались ядовитыми иглами в плоть и растворяли ее.

За неподвижными офурами тянулись к серому небу плети дреконов, проступали уродливыми ребрами в разных местах и поблескивали искорками изморози. В один смертоносный бросок проснувшийся дрекон мог разрубить любого, превратить в труху на гниющих останках Просторов. Но здесь они безнадежно мертвы. Инстинкты кричали об этом, чуяли смерть даже в голограмме.

Ядовито-синие голубаты, растопырив крючья-лапы, висели немыми тельцами на стволах рогсов. Даже медергомы, всегда булькающие поверхностью, сочащиеся гнилой желтизной, заледенели мертвыми буграми на палых листьях. Ирт всматривался в неподвижную чащобу, но ни в чем не угадывал новой формы. Просторы — колыбель трансформаций и должны кишеть изменениями. Но на голограмме, а значит и внизу, были только древние твари Орфорта. Не истинная жизнь. Будто Грот Трофеев для обучения молодняка древней истории. Пещерные черви! Злость все сильнее будоражила ростки.

— Температура существ внизу такая же, как и температура окружающей среды. Приборы не регистрируют движения по всему периметру. Все особи статичны.

Ирт слышал нотки тревоги в голосе Тима. В словах про показатели, которые помогают людям чувствовать себя богами.

— Статичны, говоришь? Что же мы здесь сидим, капитан? Выберемся наружу и прогуляемся как по твоему городу на Земле. Я подарю тебе ожерелье из глаз голубатов.

— Ожерелье из голубатов вместо жгучего мешка!? Немыслимая щедрость. Чем я ее заслужил? Подожди, — он внезапно подался вперед, вглядываясь в строки. — Это не органика, Ирт. О, боги, кристаллические соединения на основе алюминия!

Если бы слова не имели вкуса, все выдало бы резкое движение маленького капитана и брови, сведенные в проклятом мыслеприказе. Ирт не мог прочитать его. Но понял. Перед ними враг. Кристаллы. Те, кто принес смерть в Просторы.

Ярость захлестнула, и ростки вырвались из тела, неконтролируемо и мощно.

Изоморфы не стреляют из пушек, не поднимают щиты. Тело — их оружие. Оно знает лучше. Инстинкты Ирта властно брали разум под контроль. Плети стегнули по голограмме, проходя насквозь. Закружились по тесной кабине, ища жертву, чтобы резать, давить, душить. Изоморф рожден уничтожать и поглощать любую угрожающую дрянь.

— Вниз! — заревел Ирт. — Выпусти меня из скорлупы. Иначе сдохнешь, червяк!

Тим уже прыгнул к дальней перегородке, к липкому ложементу. Быстрый и умный. На напряженном лице отражались беззвучные команды. Нахальная собственность должна жить. Но потребность убийства пела, и Ирт не мог остановить оскалившиеся шипами, жаждущие крови ветви. Он уничтожит скорлупу, превратит все вокруг себя в труху медергома. Прямо сейчас!

Мощный взмах, и изоморф рухнул в развернувшееся под ним отверстие.

Танец смерти менял тело, оно кружило в слепой ярости разрушения.