Джентльмен-разбойник - Кристина Додд

После того как принц Сандре рано покинул бал, чтобы вновь руководить поисками Мстителя, леди Фанчер пожаловалась, что утомлена, и лорд Фанчер привез их домой. Поэтому Эмме, к ее искренней радости, не пришлось танцевать с принцем второй раз.

Эмма решила, что она может праздновать победу.

Гроза постепенно отдалялась.

Эмма возилась с алмазными шпильками, удерживающими ее прическу — ни одна прядь не выбилась, и за это надо благодарить мадам Мерсье, — когда мужская фигура, хромая, выступила из тени.

— Мисс Чегуидден.

Неделю назад Эмма закричала бы. Сегодня она вытащила шпильку из волос и держала ее как оружие.

— Я не причиню вам зла. Я Рубио, камердинер сэра Дьюранта.

Эмма прежде видела его с галереи, теперь он стоял перед ней.

Он был старше ее, вероятно, всего лет на пять, но у него оказались глаза человека, видевшего ужасы, которых не пожелаешь никому, вытерпевшего боль, которую никто не должен испытать. Как и прежде, Рубио был одет безукоризненно — в черный костюм и белую сорочку. Пустой рукав аккуратно заколот. Только на манжете пятно крови, а светлые с рыжеватым отливом волосы взъерошены.

Эмма опустила шпильку.

— Что случилось?

— Он ранен, — торопливо сказал Рубио. — Ему нужна помощь.

Эмма уставилась на него, лихорадочно соображая, кого он имеет в виду. Ведь не Дьюранта же. Значит…

— Мститель?

— Да. Они стреляли в него. Вы умеете лечить людей. Пожалуйста, мисс, пойдемте к нему.

Эмма подобрала волосы, схватила медицинскую сумку и сказала:

— Ведите меня.

— Это недалеко. — Рубио, хромая, двинулся к двери. — Он во вдовьем доме.

Значит, Мститель был вместе с Дьюрантом? Эмма недоумевала, но решила не терять времени на расспросы. Она заторопилась вниз по лестнице, вышла через черный ход, почти бегом пересекла широкую лужайку. Было сыро. Градины хрустели под подошвами ее туфель.

Дверь была открыта.

Эмма вбежала в дом.

Вдовий дом был старым замком, декорированным в соответствии с эпохой постройки. Эмма поспешно поднялась на второй этаж и вошла в освещенную комнату.

И замерла на пороге спальни.

Майкл Дьюрант сидел в кресле перед зеркалом и что-то писал. С его рыжих волос капала вода. Промокшая черная маска валялась на столе. Лицо было искажено болью, кровь сочилась из раны в основании шеи. Мокрые белые брюки обшиты длинными лоскутами ткани. Он был по пояс голым, и она… узнала этот торс, узнала подбородок. Она узнала его!

Наконец Эмма поняла все.

Мстителем был Майкл Дьюрант.

Глава 31

— Негодяй! — выдохнула Эмма.

В Мстителя стрелял Жан-Пьер. Он ранил Майкла Дьюранта.

Эмме самой захотелось убить Дьюранта.

Подняв голову, он встретился взглядом с ее отражением в зеркале.

— Я велел ему не говорить вам. Зачем он привел вас? — Обмакнув перо в чернильницу, он продолжал писать.

Его голос был хрипловатым, как всегда.

Конечно. Неудивительно, что Мститель за все время их встреч сказан ей только одно слово. Не акцент он пытался скрыть, а характерную хрипоту!

Лживый мерзавец!

Она пригляделась к нему.

— Вы так бледны, что и пудра не требуется. У вас кровь на спине и на груди… Левую руку можете поднять?

Эмма спросила это потому, что его слегка посиневшая рука лежала на коленях ладонью вверх. Дьюрант не возражал ей и сидел, слегка покачиваясь.

— Ложитесь на кровать, не то будет поздно! — резко приказала Эмма. — Нужно извлечь пулю.

— Пуля прошла навылет. И я должен закончить этот список информаторов, пока не забыл.

— Пока не умер?

— И это тоже. — Казалось, Дьюранта совершенно не заботила такая перспектива, равно как и то, что Эмма теперь знает, кто он. Вероятно, Майкл полагал, что ей, в конце концов, станет известно это. Очевидно, он считал, что Эмма воспримет это с надлежащей британской выдержкой.

Открыв сумку, Эмма достала полотенца, пинцет и маленькую бутылочку сернистой воды из источника во Франции. Намочив кусок льняного холста, она приложила его к ране и злорадно улыбнулась, когда Дьюрант вздрогнул.

— Больно!

Он получил по заслугам!

— И воняет, — добавил он.

— Сера поможет остановить воспаление. — Эмма осмотрела рану. — Вам понадобится серьезное лечение. Пуля разорвала костюм, и кусочки материи попали в рану.

Со вздохом Дьюрант положил перо и посмотрел на нее, впервые с того момента, когда она вошла в комнату.

— Эмма, послушайте меня, это очень важно.

Если он скажет, что любит ее, она ответит, что ее это не волнует.

— Я составил перечень осведомителей, добровольно или вынужденно работающих на принца. Вы должны проследить, чтобы Рубио доставил список Раулю Лоренсу.

Вот теперь Эмма окончательно убедилась, что безнадежно глупа, раз ждала, что он объявит ей о своих чувствах. Ей захотелось стукнуть себя.

Нет, она хотела стукнуть его.

— Эмма, вы обещаете?

— Конечно. Я уже помогала вам. Вряд ли подведу теперь.

— Эмма… — мягко произнес Дьюрант.

Он, наконец, догадался, что она расстроена. И побелел еще больше, хотя казалось, что такое невозможно.

Ей это было безразлично.

«Мерзавец! Если он не умрет, я убью его!» — решила Эмма.

— Ложитесь в постель.

— Я мечтаю, чтобы вы сказали мне то же самое, но при других обстоятельствах.

Он воображает, что может по-прежнему флиртовать с ней?!

Майкл встал. Пошатнулся.

Эмма бросилась вперед и, обняв его за плечи, поддержала.

Он тяжело привалился к ней, потом выпрямился.

Циничный, упрямый, самонадеянный прохвост! Обвел ее вокруг пальца!

— Что вы сказали? — спросил Дьюрант.

Эмма была дочерью священника. И ничего подобного, конечно, не думала. И уж конечно, не говорила вслух.

— Я сказала «ложитесь».

— Я так и понял.

Как он смеет сейчас шутить? Эмма помогла Майклу добраться до аккуратно заправленной кровати.

Сегодня вечером он целовал ее чресла, потом, меньше чем через полчаса, разговаривал с ней в бальном зале, притворяясь, что ничего не произошло, что он не был в ее спальне вчера и каждую ночь до того. Что исполнил ее желания заняться с ним любовью, не заставил бодрствовать до рассвета, беспокоясь о нем.

Эмма была так разъярена, что ее просто трясло. Она почти забыла о том, что он может умереть от этой небольшой раны и вероятной инфекции.

— Как вы это делали?

— Вы о нашей встрече или?..

— Я о вашем костюме, лошади, свободе творить возмездие под покровом ночи, когда вам полагалось сидеть взаперти.

— Рубио чудеса творит с одеждой. Когда я оказался в тюрьме, мои морикадийские друзья спасли моего Старого Нельсона.