Интендант третьего ранга - Анатолий Дроздов

От таких мыслей на душе было гадостно. Тем не менее, Крайнев вновь и вновь возвращался к ним, ковыряясь в открытой ране, словно мазохист. Самобичевание прервала Ольга.

— Я так не могу! — воскликнула, бросая кисть. — Что с вами, Виктор Иванович? Вчера соколом смотрели, а сегодня — раненый олень!

«Так это было вчера? — удивился Крайнев. — И почему олень?»

— Лицо помятое, вид как у наказанного пса, — продолжила Ольга, вытирая руки. — Сеанс закончен!

«Не больно-то хотелось!» — подумал Крайнев, вставая.

— Погодите! Просто так не отпущу. Выдернула человека из постели, заставила тащиться через город… Считаете, я садистка?

Ольга отвела его к знакомому дивану, достала из холодильника поднос с бутербродами и двумя коньячными бокалами. Между бокалами ютилась бутылка «Хенесси».

«Везет мне! — подумал Крайнев, выкручивая пробку. — В прошлый раз „Хенесси“ наливал Пищалов, сегодня — Ольга. Так и привыкнуть можно…»

Он плеснул ей на донышко, себе наполнил на треть. Оба молча чокнулись и пригубили. Крайнев откинулся на спинку дивана, с наслаждением ощущая, как мягкий огонь бежит по крови, вымывая из нее пивной шлак. Голова отяжелела, но зато пропала скованность и тягостные мысли. Крайнев сделал второй глоток и с удовольствием зажевал бутербродом с икрой. Икра была черная. Ольга не ела. Грела в ладонях свой бокал, внимательно разглядывая гостя.

— Спасибо! — поклонился Крайнев.

— Бог подаст! — вздохнула она, ставя бокал. — Сорвали мне работу!

— Экая беда! — успокоил Крайнев.

— Угораздило вас напиться! Стаканами глушили?

— Из горла…

Она не выдержала и рассмеялась.

— Я еще песни пел…

— Никогда б не подумала!

— Плохо меня не знаете!

— Заблуждаетесь! — возразила Ольга. — Думаете, папа доверит не проверенному человеку капитал? Да вас просветили рентгеном! По всем отчетам — непьющий. И вдруг…

— Ясно! — сказал Крайнев, ставя бокал. — Значит, встреча в кабинете отца — не случайность? Приглашение в мастерскую тоже? Вы ведь не пишете портреты, Ольга! Там, — Крайнев кивнул в сторону мастерской, — на стенах ни одного. Поступило задание? В дополнение к рентгену провести мануальное обследование?

— Не хамите! — нахмурилась Ольга. — Не в пивной!

— Извините, леди! — Крайнев встал. — Покорный раб ваших миллионов забылся. Не следовало наливать ему «Хенесси» и кормить икрой. Он расслабился и возомнил…

— Сядь!

Крайнев изумленно воззрился на нее.

— Да сядь ты!

Она подскочила и с силой надавила на его плечи. Для этого ей пришлось встать на цыпочки. Крайнев плюхнулся на диван.

— Обиделся он! — сердито сказала Ольга. — А я — нет? Какое задание? Кто его мне, — она выделила «мне», — может его дать? Соображаешь, что говоришь?

— Разве мы на «ты»? — вяло возразил Крайнев.

— Будем!

Ольга сунула ему бокал. Она переплели локти (Крайнев машинально подчинялся) и допили коньяк. После чего поцеловались. Вернее, Ольга чмокнула его в губы.

— Доволен?

Крайнев провел ладонью под подбородком, демонстрируя насыщение. Ольга засмеялась.

— Сукин ты сын!

— Еще какой! — подтвердил Крайнев.

— Что взъерошился?

— Не люблю, когда меня разглядывают.

— Не разглядывают, а смотрят.

— Какая разница?

— Большая! Разглядывают зверей в цирке, смотрят на человека.

— Чего на меня смотреть?

— Интересно.

— Кому?

— Мне?

— Почему?

— Давно тебя знаю.

Брови Крайнева поползли вверх.

— Забываешь, что я наследница миллионов, — усмехнулась Ольга — Папа с детства учил: персонал надо знать как себя. Биография, семейное положение, склонности, привычки… Служба безопасности ведет досье, но оно большей частью формальное. Папа брал меня на каждый корпоратив, показывал людей, учил незаметно наблюдать за ними, замечать, как себя ведут… На последнем празднике в честь юбилея я стояла рядом с отцом.

— Не заметил! — признался Крайнев.

— Мне следовало обидеться, — хмыкнула Ольга. — Но я добрая. Ты женщин не замечал. Ел, пил, шептался с дружком. Потом к вам подплыла девица, вы ее отшили и ушли вместе.

— Пьянствовать…

— Я подумала о другом. В досье значится: «не интересуется женщинами». Даже пожалела: такой симпатичный — и голубой!

Крайнев обиженно засопел.

— Остынь! — успокоила Ольга. — Я ошибалась. Достаточно вспомнить, как ты смотрел на меня. Боялась: изнасилует прямо у мольберта!

Крайнев смутился.

— Раньше ты мне не нравился, — продолжила Ольга, — хотя папа рекомендовал. Умный, честный, исполнительный, с отличной памятью — хороший клерк, надежный винтик в налаженной машине. Симпатичный, но глаза холодные. Лощеная физиономия из делового журнала: гладкая, довольная и пустая. Вдруг вижу: изменился! Живое лицо, огонь в глазах, спинка прямая… Папа не звал меня в кабинет на тебя смотреть, сама напросилась. Смею думать, понравилась. Ты спустился в холл, стал разглядывать картины. Раньше не замечал?

Крайнев кивнул.

— Что произошло в последние месяцы? Новое хобби, предложение работы, любовь?

Крайнев не ответил.

— Ну да! — вздохнула Ольга. — Мануальное обследование. Наследница миллионов лезет в душу. Хочешь, о себе расскажу?

Крайнев кивнул.

— Сначала кофе. Тебе понравился?

— Не то слово!

— В Италии научили. Стажировалась в художественной академии.

Ольга включила плиту и спустя несколько минут принесла две чашки. В этот раз Крайнев не стал глотать кофе, смаковал крохотными глоточками.

— Слушай, раз хотел! — начала Ольга. — Три года назад я вышла замуж. Познакомились на выставке. Смазливый такой — херувимчик с иконы эпохи Возрождения, но привлекло даже не это. Превосходный знаток живописи: стили, эпохи, направления… Сообщил, что знает мои работы, причем, точно сказал, где и когда выставлялись. Провел тонкий и квалифицированный разбор. Сказал, что давно мечтал познакомиться… Потом узнала: есть фирмы, которые натаскивают претендентов на богатых невест и женихов. У них список, подробное досье… Выбираешь, вносишь аванс, фирма берется за дело. Вкусы, привычки, пристрастия жертвы, рекомендации, где встретить, как подойти, что сказать… Развели богатую дурочку… Херувимчик после свадьбы попросил помочь погасить один должок, я заплатила, даже не спросив, за что. Оказалось, рассчиталась с фирмой за работу… У меня ведь никакого опыта с мужчинами — отец строго воспитывал. Учеба, работа… Замуж девушкой шла, в настоящем смысле слова. Это сейчас мать троих детей — «девушка», два раза замужем была — «девушка», шлюха на панели и та «девушка»… А я настоящая. Радовалась: встретила единственного. Медовый месяц на Мальдивах, свадебное путешествие по столицам мира. Херувимчик постоянно со мной, ласковый, предупредительный: «Оленька, любимая, зайчик, рыбонька, солнышко…» Млела. Вернулись в Москву, поселились в пентхаусе — свадебный подарок отца, началось семейное счастье! Недолгое. Если дочка потеряла голову, то отец нет. Поручил службе безопасности присмотреть… Спустя полгода дает мне диск. «Не мое дело, — говорит, — сама разбирайся!» Я диск — в компьютер, смотрю: херувимчик мой в постели с другой кувыркается. Оба стонут, получая удовольствие, милуются. Убило даже не это, а слова, которые он ей при этом говорил! Те же «зайчик», «рыбонька», «солнышко мое»… Я — домой, запись предъявила. Он хоть бы для виду смутился. «Подумаешь! — отвечает. — Мужчине время от времени надо развлечься!» «Ты же клялся любить только меня!» Смеется: «Не зря клялся! Мальдивы, Рим, Париж, Лондон… Стоило того!» Тут меня прошибло: «Ты на мне из-за денег женился?» «А ты как думала?» — отвечает.

Ольга открыла шкатулку из красного дерева на столе, достала тоненькую сигарку, Крайнев предупредительно щелкнул зажигалкой.

— Наорала я на него, ногами топала. Выгнала! Он мне на прощание: «Запомни, рыбонька! Никто не женится на тебе ради тебя самой! Будут говорить, что любят, а видеть деньги! Не потому, что ты некрасивая или злая, а потому, что богатая! Твоя красота — только приложение к деньгам, бонус!» — Ольга со злостью вмяла окурок в пепельницу. — Прав был, сволочь! Сколько после того за мной мужиков ухаживало! Речи говорят, а слова-то знакомые. Тексты как под копирку. Халтурят фирмы. Сначала я злилась, потом смеялась, теперь, когда слышу про стили и направления в живописи, поворачиваюсь и ухожу. Открыл глаза муженек бывший. Лучше б молчал…

— Где он сейчас? — спросил Крайнев.

— За границей. Нашел себе дуру: богатую и не такую привередливую. Знаешь, что самое страшное? Порой думаю: может зря выгнала? Сволочь, но ведь предупредительный… Хоть бы кто рядом! После развода я набросилась на работу, писала дни напролет и кое-чего добилась. Выставляюсь, картины покупают… В академии об этом мечтала, а когда пришло, радости нету…