Житейская правда войны - Олег Смыслов

В районе Панфилово прорыв войск, состоящих главным образом из артиллерии и обозов, организовал генерал-майор Котельников. Его целью было вывести артиллерию, которой здесь скопилось огромное количество. Было предпринято семь атак, часть артиллерии и пехоты прорвалась и ушла из окружения, но большая часть осталась, в силу недисциплинированности многих командиров, стремившихся прорваться самостоятельно, а также ещё и потому, что отсутствовали снаряды и горючее для тракторов. В последней атаке 14.10. генерал-майор Котельников был убит. В лесу остались небольшие группы войск и отдельные люди, организующиеся для выхода мелкими группами. По сообщению комиссара штаба 9 сд, старшего политрука Нехаева в этом районе также погибли командир 9 сд, генерал-майор Богданов, и комиссар 9 сд, бригадный комиссар Прохоров.

ВС 20 А организовал прорыв в направлении Борзя — Алексе-евское. Сам ВС находился северо-восточнее 10 км, вместе со штабом ушёл на Запад, в направлении Подрезово — Молошино. Куда он девался впоследствии, мне неизвестно.

В лесу, восточнее Гредякино, мною были встречены раненые член Военного совета 24 А дивизионный комиссар т. Иванов и замкомвойск по тылу 24 А генерал-майор Циркович. Они могут подробно изложить действия штаба 24 А и 20 А, так как до района Семлево следовали со штабом 24 А, а с района Семлево со штабом 20 А, где и были ранены (дивизионный комиссар Иванов сейчас находится в Новосибирске, адрес: Красный проспект, 37).

Из сообщений бойцов и командиров 20 А, которых я встречал, выяснилось, что последний раз его (имеется в виду генерал Ракутин) видели в 6 км восточнее Семлева. С ним следовали майор Мошин и ряд других работников штаба. Куда они девались впоследствии — сказать не могу.

Бригадный комиссар Берёзкин — комиссар штаба 24 А был тяжело ранен по дороге Волочёк — Семлево. По рассказам очевидцев, генерал-майор артиллерии Машенин, не доходя Семлева, был ранен в обе ноги и застрелился. Дивизионный комиссар Князев — комиссар тыла 24 А, генерал-майор Сиваев — начальник ВОСО 24 А двигались в ВС 20 А.

О генерал-лейтенанте Лукине ни от кого и ничего не слышал ни в период боёв, ни в период выхода из окружения.

Вышли из окружения ряд работников штаба 24 А, в частности начальник штаба генерал-майор Кондратьев, который сейчас работает начальником штаба 33 А.

Из войск вышли из окружения остатки 19 сд, 106 мд, 9 сд, выведен полностью артполк РГКА 24 А, значительная часть тылов и станции снабжения.

Мне осталось сделать лишь несколько выводов, чтобы закончить освещение затронутого Вами вопроса из действий 24 А после Ельнинской операции до нового формирования:

Первое: 24 армия полегла, обороняя свой рубеж; второе: остатки частей армии начиная с 7.10. отходили согласно по приказу, с непрерывными боями.

Член Военного совета 24-й армии Дивизионный комиссар (К. Абрамов) 9.03.42 г. Г. Тула.

ПС.

Описываемый период я работал Начальником политотдела 24 А. Освещение событий, указанных в этой записке, сделано мною по пометам. Оно не может быть полным, так как я брал лишь те события и районы действий, в которых был и участвовал лично.

Со 2–5.10. я находился в боях за Ельней, с 5 на 6.10. — в штаарме д. Волочёк, 6.10 — в бою под Ушаково, 7.10. с утра — на переправе Дорогобуж. 7–8.10. — на обороне Семлева, 9—14.10. — в боях под Селиваново…»[91]

БОГОРОДИЦКОЕ ПОЛЕ

Изучая многочисленные источники, проливающие свет на «Вяземское окружение», трудно не заметить очевидного: это была совершенно невиданная по своему масштабу и трагедии военная катастрофа:

«7 октября противник силами 56-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы с севера, 46-го и 40-го моторизованных корпусов 4-й танковой группы с юга и востока прорвался к Вязьме и окружил 19 стрелковых дивизий, 4 танковые бригады 19-й, 20-й, 24-й, 32-й армий и группы Болдина, образовавших так называемый ‘‘Вяземский котёл”. Окружённые войска вели в районе Вязьмы упорные бои до 13 октября, сковав значительные силы противника. Часть их, 12 октября прорвав фронт окружения, с боями вышла на Можайскую линию обороны. Правое крыло Западного фронта (22-я, 29-я и 31-я армии) к 10 октября заняло рубеж Осташков — Ельцы — Сычёвка, передав на Можайскую линию обороны семь дивизий.

10 октября войска Западного и Резервного фронтов, не попавшие в окружение, были объединены в один Западный фронт»[92].

Последнее упоминание о 6-й дивизии народного ополчения (160 сд) в книге «Московская битва в хронике фактов и событий» за октябрь месяц зафиксировано датой 9 октября (четверг):

В районе Богородицкого поля

«Заместитель командира 6-й гаубичной батареи 973-го артполка 160-й стрелковой дивизии (6-я ДНО) В.Г. Титов (будущий известный художник) приказал атакованной со всех сторон батарее занять круговую оборону. Титов умело применял методы “перекатов” и в предыдущие дни уничтожил два бронетранспортёра противника. В этом бою ранен в ногу»[93].

Осенью 2011 года, семьдесят лет спустя, свой визит на Смоленщину группа ветеранов и молодых специалистов МИД начала с Вязьмы и Богородицкого поля:

«Здесь 11 октября 1941 года части четырёх армий — 19, 20, 24 (в её составе сражалась 160 сд — бывшая 6 ДНО), 32 — пытались вырваться из окружения. Общее командование осуществлял Ф.М. Лукин. 85 тысячам человек удалось выйти из окружения. На полях боёв остались около 400 тысяч, а 685 тысяч человек попали в плен (по данным немцев). Сотни тысяч людей ценою своих жизней удерживали врага, сковывая силы фашистов на подступах к Москве. Об этом рассказывал ИТ. Михайлов, научный сотрудник историко-культурного заповедника “Хмелита”

Далее путь лежал в Дорогобуж, деревни Озерище и Ушаково, город Ельня. В деревне Озерище уже 18 июля 1941 года ополченцы отражали воздушный десант, сброшенный фашистами на штаб дивизии. А в августе-сентябре 1941 года в этих краях шли ожесточённые бои за ликвидацию “Ельнинского выступа” немцев — это была одна из первых побед советских войск…

В районе деревни Ушаково, где в сентябре-октябре 1941 года проходили жестокие бои, делегация возложила цветы к братской могиле, где недавно состоялось захоронение 240 найденных останков воинов, из них только у 29 удалось установить имена благодаря обнаруженным медальонам…»

Представители общественности МИД России до этого дважды были на Смоленщине: в 2008 и 2009 годах. В первую поездку в деревне Озерище был установлен памятный крест с табличкой: «Вечная память дипломатам НКИД — бойцам Московской стрелковой дивизии народного ополчения, павшим в 1941 году. От благодарных потомков»[94].

К слову сказать, «из 12 июльских дивизий московского народного ополчения 1941 года 9 погибли на Смоленщине: 1-я, 2-я, 5-я, 6-я, 7-я, 8-я, 9-я, 13-я, 17-я. 18-я продолжала сражаться на Московской земле и две — 4-я, 21-я — на Тверской (Калининой), Московской и Калужской землях»[95].

Если говорить о 6-й ДНО, или 160 сд, то к 31 августа 1941 г. её численность составляла 9791 человек, а после выхода из окружения к 13 октября 1941 г. — 1050[96]. Цифры, безусловно, говорят сами за себя. Но есть и ещё одна, более поздняя:

«По призыву т. Сталина о создании народного ополчения, начиная с 5 июля 1941 г., начала своё формирование 160 сд, которая называлась 6-я стрелковая дивизия народного ополчения (6-я ДНО) Дзержинского района г. Москвы. Старший командный состав дивизии был из запаса, средний комсостав из школы лейтенантов. Личный состав состоял из трудящихся Дзержинского района: рабочих фабрик и заводов, научных работников учебных заведений, сотрудников НКВД и НКИД, деятелей искусства, работников печати и т. д. После боёв за г. Ельня и взятия ряда населённых пунктов дивизия перешла к обороне. Противник со 2 по 5 октября перешёл в наступление и фланговым ударом отрезал состав этой дивизии от тыла, части 160 сд вынуждены были разрозниться, в результате чего дивизия как боевая единица перестала существовать. Часть командного состава в количестве 68 человек составили костяк, на базе которого и была вновь сформирована 160 сд»[97].

По мнению В. Кулакова, директора историко-культурного музея «Хмелита», у немцев были все сведения о расположении наших частей у Вязьмы. Вот что записала обозреватель «Известий» И. Иванова-Гладильщикова в октябре 2003 года во время беседы с Кулаковым:

«11 октября 1941 года на Богородицком поле советские войска предприняли попытку массового прорыва знаменитого Вяземского окружения, из которого вышли 85 тысяч человек. Из-за того что приказ был отдан слишком поздно, в плен попали 688 тысяч солдат и офицеров. Виктор Кулаков, считающий эту трагедию одной из самых страшных в мировой истории, решил создать военный мемориал памяти воинов Западного и Резервного фронтов в селе Богородицком. Главным экспонатом музея станет старая немецкая карта. — Как к вам попала немецкая оперативная карта? — Во время последнего Грибоедов-ского праздника житель Вязьмы Владимир Колесников подарил музею в Хмелите немецкую оперативную карту-пятивёрстку района Вязьмы, размеченную 25 сентября 1941 года (она — одна из девяти). На ней красной тушью нанесено местоположение всех частей советской армии. Когда я её разглядел, то подумал: если бы наши знали, насколько они были «просвечены»! И насколько умело действовала немецкая разведка, которой были известны все без исключения аэродромы в районе Вязьмы, танковые части, оборонительные укрепления, укрепрайоны… Карта эта совершенно уникальная. — Как она сохранилась? Ведь Вязьма была сожжена. — В доме № 86 по улице Комсомольской, где в 1941 году жил дед Володи Колесникова, был расположен немецкий штаб. То ли дед припрятал эту карту, то ли немцы её там оставили… Существование этой карты неопровержимо доказывает: за неделю до начала операции “Тайфун” у немцев были исчерпывающие сведения об этих местах. — На карте отпечатано, что она 1935 года… Что это значит? — Совершенно верно. Я уверен, что без предательства её сделать было нельзя. А для музейщиков она представляет дополнительную ценность: на ней нанесены все уничтоженные населённые пункты. Показаны даже деревенские улицы: видно, что деревня Доманово шла буквой «Г», Мартюхи — вдоль дороги… Богородицкое — тоже. Не могли же немцы сделать в 1935 году аэрофотосъёмку на чужой территории! Значит — предательство. Или блестящая работа разведки. Я знаю эти места и могу сказать, что карта удивительно точная: отмечено всё — высоты, колодцы, церкви… — Она станет экспонатом нового музея? — Безусловно. Это будет экспонат номер один. Я уже представляю, как поеду в специальную мастерскую и закажу рамку в духе 30-х годов. Мы спрашивали в Музее Великой Отечественной войны — таких карт там нет. Не уверен, что они сохранились и у немцев. — Благодаря этой карте немцы просчитывали каждый свой шаг… — Ну конечно! К тому же у наших войск не было хорошей связи. По свидетельству участника событий, который до сих пор жив, наши солдаты бегали по лесу и спрашивали: ты откуда? Где немцы? Были потеряны связь, управление… Люди тысячами стали сдаваться в плен. — Когда откроется мемориал и каким он будет? — Это должно произойти к 60-летию Победы. — 9 мая 2005 года. Времени осталось мало… Во-первых, мы создаём военно-мемориальное кладбище в районе села Богородицкое, где произошёл прорыв. Выход из окружения осуществлялся по двум направлениям — между деревнями Доманово и Пекарёво. Ширина этого прорыва была 3–3,5 километра. 2 октября 1941 года началась немецкая операция «Тайфун» — самая крупная операция с обеих сторон в мировой истории. Это было стремительное наступление германских войск, ставшее началом битвы за Москву. 11 октября Гитлер, встречаясь с японским послом, сказал ему, что на днях берёт Москву. В этих боях погибло не менее 200 тысяч. 6–7 октября немцы взяли Вязьму и завершили окружение. Наш выдающийся генерал Михаил Фёдорович Лукин получил приказ Ставки совершить прорыв, выход из кольца. Выход из окружения был назначен на 11 октября. Они прорывались треугольником, образованным двумя дорогами, и проект мемориала подразумевает устройство дороги памяти. На дороге Вязьма — Хмелита мы хотим поставить художественные щиты, которые рассказывали бы об этой трагедии. А в одном из сохранившихся флигелей усадьбы Богородицкое — свидетельницы трагедии — мы собираемся устроить музей, посвящённый событиям октября 1941 года. В вяземской земле лежат тысячи погибших.