Житейская правда войны - Олег Смыслов

Дочь одного из ополченцев, воевавшего всё на том же Резервном фронте, напишет в своей книге, как её отец сумел в последнем дошедшем до них «письме предупредить о надвигающейся беде, процитировав начало фразы из любимой всеми дома “Конармии” Бабеля: “Есть такая надия, товарищ комиссар, шо не отобьёмся”…Папа написал: “есть такая надия, Мурочка… И мама поняла, что писем больше не будет…»[79].

ЗАМКНУТОЕ ПРОСТРАНСТВО

Надо сказать, что предчувствие не обмануло тогда многих, а 2 октября 1941 года точно по московскому времени в «5 часов 30 минут утра после короткой, но мощной артиллерийской и авиационной подготовки главные силы немецкой группы армий “Центр” перешли в наступление»[80]. Уже «3 октября глубина прорыва немцев на Западном фронте достигла 50 километров, на Резервном — 80, а в полосе Брянского фронта противник преодолел 200 километров и ворвался в Орёл. Брянский фронт, будучи рассечён на ряде направлений, потерял свою боеспособность и, неся потери, разрозненными группами отходил на восток. Над его войсками нависла угроза окружения. Сгущались тучи над Западным и Резервным фронтами, оборона которых была разбита. Обстановка с каждым часом накалялась, а приказа на отход всё не было. Лишь в 19 часов 45 минут начальник Генерального штаба приказал войскам Западного фронта начать отход. Одновременно Ставка приняла решение об отводе в ночь на 6 октября войск Резервного и Брянского фронтов»[81].

Командир комендантского взвода 6-й ДНО (160-й стрелковой дивизии) Б.В. Зылев в ополчение ушёл аспирантом МИИТа, а после войны стал доцентом этого института. На фронте он вёл записи, которые легли в основу его книги «Воспоминания о народном ополчении», изданной очень маленьким тиражом и представляющей библиографическую редкость. Тем не менее именно его записи воссоздают картину трагедии октября 1941 года под Вязьмой, в которой наравне с другими частями и соединениями оказалась 6-я дивизия народного ополчения, а точнее, уже 160-я стрелковая дивизии 24-й армии Резервного фронта.

«Утром 2-го октября мы с Александром Волковым проснулись в своей землянке от какого-то гула, вся земля дрожала».

Артподготовка продолжалась более часа. Немцы перешли в наступление на участке 6-й ДНО и её соседа слева 9-й ДНО. Атаки были отбиты. Штаб напряжённо работал, вокруг рыли окопы.

3 октября. Мойтево.

«Утро… началось вновь артиллерийской подготовкой со стороны немцев.

В это утро артиллерийская подготовка казалась особенно ожесточённой и продолжительной…

Прекратилась часам к 9-ти утра. Но как и накануне, стала слышна пулемётная и автоматная стрельба. Сначала она была слышна на прежнем месте, там, где и в прошлые дни, а потом мы стали замечать, что звуки выстрелов стали перемещаться на восток. Особенно это было заметно на нашем левом фланге против и южнее Ельни.

К середине дня по дороге, которая проходила южнее Мойтево, и по дороге, на которой Мойтево было расположено, стали двигаться отступающие части. Мы не пускали их в деревню, но они обходили её по полю, двигаясь в сторону Волочка и в сторону Вязьмы.

Главная часть отступающих были ополченцы 9-й дивизии (ДНО)…

По звукам было слышно, что линия фронта на нашем левом фланге передвинулась вглубь нашей обороны и проходила несколько восточнее Мойтева»[82].

Как видно из другого источника, «2-го октября дивизия отбивала атаки немцев во взаимодействии с 139-й стрелковой дивизией (9 дно). 3-го октября немцы прорвав фронт 222-й дивизии 43-й армии, стали заходить в тыл 24-й армии. В то же время атаке немцев подвёргся штаб дивизии в деревне Мойте-во. Ополченцы начали отход на восток в сторону Угры и далее в Волочёк, где в то время находился штаб 24-й армии. После выхода в Волочёк 6-я дивизия народного ополчения участвовала вместе со штабом 24-й армии и другими отошедшими туда бойцами в отражении атаки 78-й немецкой дивизии на Волочёк. Из Волочка, собравшиеся бойцы, начали вместе с командующим 24-й армией Ракутиным отступление по направлению на Сем-лево. Всего в этой группе были бойцы 8-й, 139-й, 106-й, ЗОЗ-й, 222-й стрелковых дивизий, 6-й дно, 144-й танковой бригады, а также бойцы штаба и тылов 24-й армии. 78-я пехотная дивизия немцев преследовала отступавших и в Новосёлках отрезала им путь. В бою в урочище Гаврюково погиб командующий 24-й армией генерал Ракутин. Прорвавшиеся от Новосёлок остатки частей подошли к Семлево. Отступающая группа, после боя в районе Семлево, оказалась окружённая немцами в болотистых местах. Выбраться откуда к своим в виде крупных соединений не представлялось возможным. Немцы 7-го октября замкнули кольцо окружения в Вязьме, выстроив к востоку от кольца танковую стену. Выходили из окружения группами по два человека или в одиночку»[83].

И снова мы возвращаемся к уникальным воспоминаниям ополченца Зылева:

«4 октября. Мойтево.

Утро четвёртого октября было более хмурое, чем в предыдущие дни. Небо стали заволакивать тучи… стал дуть прохладный ветерок.

В этот день артподготовки почти не было, вернее она была очень короткой и сосредоточилась главным образом на левом фланге, где располагалась 9-я ДНО…

После короткой артиллерийской подготовки шум стрелкового боя стал всё явственнее уходить дальше на восток. К середине дня выстрелы автоматов и одиночные орудийные выстрелы стали слышаться юго-восточнее Мойтева…

Немцы всё продвигались на нашем левом фланге, охватывая дивизию, а вместе с ней и штаб в полукольцо… Когда я шёл по улице Мойтево, то видел, как немцы, выходя из Ельни, стали двигаться по полю в сторону Мойтева; таким образом, им осталось до Мойтева меньше километра. По ним стали стрелять бойцы, расположенные в окопах вокруг деревни.

Только я вошёл в землянку и доложил командиру дивизии, что явился по его приказанию, как дежуривший у аппаратов сказал: “Товарищ полковник, командующий 24-й армией вызывает Вас к аппарату”. Командир дивизии взял трубку и, встав по стойке смирно, сказал: “Товарищ генерал, полковник Шундеев вас слушает”. Потом услышали слова: “Есть организовать отход дивизии в район населённого пункта Волочёк и занять в этом районе оборону” На этом разговор был закончен. Тут же полковник Шундеев стал отдавать соответствующие приказы командирам полков и отдельных батальонов. Не знаю, удалось ли командиру дивизии довести приказ об отходе всех наших частей: этому могло помешать и отсутствие связи. Мне было приказано начать погрузку отделов штаба на машины. Но этот приказ стал быстро известен во всех отделах, и штаб через несколько минут уже был на машинах. <…>

Очень скоро машины штаба выехали на большак. Вид этого большака был необыкновенный: по нему в сторону Вязьмы катилась лавина отступающей армии. Тут были тяжёлые орудия, которые тянули огромные тягачи, всевозможные автомашины, конные повозки, артиллеристы и отступающая пешком пехота.

Шоссейной дороги не хватало, поэтому лавина двигалась параллельно дороге по обочинам. Наши машины вклинились в общий поток, который двигался довольно медленно…

До вечера машины штаба, более или менее поддерживали связь между собой, двигаясь в общем потоке отступающей армии. Когда уже стали спускаться сумерки, по указанию какого-то штаба наши машины свернули на просёлочную дорогу, которая отходила в правую сторону от большака. На просёлочной дороге машин было гораздо меньше, но по ней двигались значительные массы людей. Проехав несколько километров, наши машины остановились в какой-то небольшой деревне. Здесь мы должны были ждать дальнейших распоряжений, командир дивизии и начальник штаба уехали куда-то вперёд. В это время погода окончательно испортилась: дул пронзительный ветер, шёл снег с дождём…»[84]

«5 октября, воскресенье…

Командир отделения 160-й стрелковой дивизии t бывшая ДНО) Е.С. Ольшанников вынес из окружения знамя дивизии и два полковых знамени (боевое и шефское). Знамёна были доставлены в представительство штаба в Москве. Поэтому 160-ю стрелковую дивизию не расформировали.

Командир комендантского взвода Б.В. Зылев с подчинёнными воинами спасли штаб этой дивизии в дер. Мойтево, полностью уничтожив немецких автоматчиков»[85].

«5 октября.

Часа в три утра мы получили приказ двигаться дальше.

Здесь попали под минный обстрел.

Скоро стало светать, погода немного стихла, перестал идти снег и дождь, но дорога стала очень тяжёлой, то и дело приходилось слезать с машины и общими усилиями вытаскивать её из грязи. Ехали мы очень медленно местами не более пяти километров в час. Часов в десять утра мы проезжали через большую деревню. Она носила следы разрушения, видимо, ночью её бомбили немецкие самолёты…

Во второй половине дня мы остановились в небольшом смешанном леске с молодыми, ещё не подросшими соснами… Место это было вблизи от местечка, которое называется Волочёк…