Орден Ультрамаринов: Омнибус - Грэм Макнилл

Красный свет хлынул ему в глаза, и он выкинул меч вперед, чтобы заблокировать ответный смертельный удар, которого инстинктивно ждал. Уриил развернул клинок, чтобы отвратить удар, оказавшийся, однако, таким сильным, что капитан рухнул наземь. Боевая машина занесла тяжелую ногу, и Уриила отбросило назад, пластины его доспеха погнулись.

Уриил перекатился на спину, и машина нависла над ним, занеся хопеш для последнего удара.

Раздался оглушительный рев, похожий на звук рвущейся стали, и верхняя часть машины скрылась в огромном снопе искр. Посредине «боевого костюма» прошла сверкающая линия, словно его распилили чудовищной пилой. Уриил увидел угловатый силуэт гиганта в броне позади машины, верхняя часть которой рухнула наземь. Ноги машины подкосились, и оказалось, что за ней, к радости Уриила, стоял брат Зет.

Жерла пушки дредноута все еще вращались, с огромной силовой перчатки сыпались куски брони боевого скафандра. За спиной Древнего Уриил увидел два танка поддержки «Вихрь» рядом с мощным корпусом «Лендрейдера». «Вихрь» выдал мощный залп из своих орудий, «Лендрейдер» принялся методично уничтожать остающиеся боеспособными танки тау.

— Подкрепление прибыло согласно приказу, капитан Вентрис, — доложил брат Зет.

Глава тринадцатая

Гордость. Уверенность. Волнение. Эти эмоции преобладали в сознании Натаниэля Уинтерборна, когда он наблюдал, как его люди идут в бой. «Леман Руссы» типа «Завоеватель» и «Покоритель» громыхали по широким задымленным улицам окраин Брэндонских Врат.

В городе, имеющем форму звезды, было немало прекрасных зданий из камня, стали и мрамора, но, в противоположность утонченному миру за стенами, снаружи ощущалась неприглядная реальность промышленного комплекса — подлинного сердца Павониса.

Сложная сеть гигантских ангаров, высоких хранилищ руды, грохочущих оружейных мастерских и тысячи километров шипящих труб расходились от оазиса в центре промышленной зоны.

«Хреновое место для битвы», — подумал Уинтерборн.

В таком городском ландшафте танки были отнюдь не в безопасности, хватило бы одного пехотинца с гранатометом, чтобы обезвредить или уничтожить боевую машину. В подобных местах преимущество оставалось за пехотой, но Уинтерборн не собирался позволить обстоятельствам отбить у себя желание встретить захватчиков-тау лицом к лицу.

Танки контингента Сорок четвертого в Брэндонских Вратах, пятнадцать «Леман Руссов» типа «Завоеватель» и дюжина «Химер», встретились на площади Освобождения, прежде чем двинуться на юго-запад по раззолоченной Виа Коммерцию к южным городским воротам. Танки СПО собирались на перекрестках, тяжелые землечерпалки насыпали завалы, военные инженеры Лаврентийского полка устраивали заграждения из колючей проволоки.

Уинтерборн не особо верил, что эти соединения СПО смогут удержать натиск тау, но если враг настолько глубоко заберется в город — все, можно считать, битва будет проиграна. Несколько рассерженных горожан спорили с офицерами по поводу разрушения дорожного покрытия, но большая часть населения забаррикадировалась в домах, отчаянно надеясь защитить то немногое, что у них еще оставалось.

В какой-то момент он почувствовал презрение к этим людям. Любой гражданин Империума, способный держать оружие в руках, должен быть на улицах, на баррикадах. Восточный Предел — не место для уклонистов, и сидеть сложа руки, покуда другие бьются с инопланетным врагом уже у самых ворот, — позорная трусость.

Вооруженный конвой Уинтерборна прошел через врата Коммерции, могучие адамантиевые створки которых были обшиты бронзой и покрыты резьбой, повествующей о деяниях глав картелей. Сбоку высилась огромная круглая башня из полированного серого гранита. Ее стены украшали сцены торговли, это был своеобразный памятник их фундаментальным принципам — прямоте, человеколюбию и решимости.

Плохо, что их потомки не соответствуют этим идеалам, подумалось Уинтерборну.

За городом собрались танковые части, примчавшиеся из лагеря Торум, и встали на бетонной ленте, отделяющей внутренний город от окружающей его промышленной зоны. Большая часть региона лежала в руинах еще со времен мятежа де Валтоса.

Из крепости Идея Уинтерборн прибыл на «Химере», покинул ее и направился к «Отцу Времени».

Сверхтяжелый танк был огромен, и Уинтерборн не уставал поражаться, как такая масса металла может двигаться, не то что сражаться.

«Отец Время» был колоссальной машиной типа «Гибельный клинок», командным танком Уинтерборна с тех пор, как тот стал полковником.

Это был один из мощнейших танков, когда-либо сходивших с марсианских конвейеров, такой могучий, что тягаться с ним была в состоянии лишь одна из машин Легионов Титанов. Танк Уинтерборна был одной из немногих, очень немногих машин, чья родословная восходила к заводам Тарсис Монтес, и на его башне изнутри были выгравированы реестр почестей и перечень битв.

Увы, лишь некоторые миры-кузницы Механикус еще могли производить эти махины в соответствии с высоким стандартом качества. Их посредственные в плане исполнения копии жрецы Марса считали в лучшем случае боевой техникой второго поколения.

Теперь, заключенный в брюхо этого великолепного танка, он в смятении смотрел на забитый помехами экран.

— Ты что, не можешь отладить это гребаное изображение, Йенко? Ни хрена не вижу.

— Да я пытаюсь, сэр, — отозвался Йенко. — Всё эти проклятые металлоконструкции вокруг нас. Ответы мешаются с электрополем. Так много этих гребаных помех, сигнал скачет, как песчаная ящерка на сковородке.

Несмотря на напряжение, Уинтерборн улыбнулся — парень непроизвольно имитировал его любимые цветистые выражения. Наводчик «Отца Времени» был почти мальчишка, но мог засадить снаряд в задницу вражеского танка еще до того, как ветераны с десятилетиями опыта за плечами успевали вообще хоть что-то заметить. Парнишка был с почтенным танком как одно целое, и это делало его необходимым членом экипажа.

— Поторопись, сынок, — сказал Уинтерборн. — Мы же не можем сражаться с противником, которого не видим.

— Да я уже почти, вот только добьюсь, чтобы оборудование фильтровало кое-какие частоты.

— Делай что хочешь, только чтобы я мог нормально видеть.

Командное кресло Уинтерборна располагалось высоко в главной башне, позади экипажа — девяти вымуштрованных солдат, готовых служить ему. Внутри «Гибельного клинка», как в любом имперском танке, было тесно, грязно, шумно и опасно — очевидно, его проектировали в те времена, когда в команду набирали только карликов и жертв голода.

Уинтерборн посмотрел вниз на панель, и тут Йенко сообщил:

— Готово, сэр! Сигналы поступают, сэр. Приближаются машины. Судя по всему, вражеские.

На панели показались колеблющиеся контуры статического электричества, но они растворились, когда загорелись значки враждебных контактов.

— Мать вашу растак! — заорал Уинтерборн. — Они же у нас под носом! — Полковник переключил тумблер голосовой связи: — Всем танкам быть готовыми к близкому контакту. Лаврентия ожидает, что каждый исполнит свой долг. Бейтесь так, будто на вас смотрят ваши отцы! — Затем он вернулся на внутренний канал и отдал приказ: — Поднять флаг!

— Есть, сэр, — откликнулся Ларс, вокс-оператор танка.

Он не видел, как из корпуса танка поднялась телескопическая антенна с зелено-золотым флагом лаврентийских гусар. Уинтерборн знал, что глупо так подставляться, но и представить не мог, как это — идти в бой без полкового знамени, реющего над командным танком.

Он наклонился вперед, к смотровой щели над главным орудием — кусочку внешнего мира в потертом, исцарапанном бронированном окошке. Сквозь хаос построек неслись бронированные машины. Изящный танк тау выскользнул из-за обгорелых руин очистного сооружения, за ним показалось несколько машин на воздушной подушке с батареями снарядов и орудиями на башнях.

— Враг в поле зрения! — крикнул Уинтерборн. — Всем танкам заряжать!

Что-то грохнуло по корпусу его танка, металл оглушительно брякнул о металл, и Уинтерборн в изумлении отскочил от окошка. Невероятно, но он увидел две закованные в латы ноги, как у какой-то двуногой машины, и узнал боевой скафандр. Башню заполнила слепящая вспышка света, когда противник выстрелил, и зазвучали сигналы тревоги.

— Контакт! — заорал он, ухватился за рычаги управления башней и вывернул их до предела. Металл заскрипел, и моторы заревели от столь грубого обращения. Башня крутанулась, а вместе с ней — и смотровая щель. Уинтерборн почувствовал, как выстрел из главного орудия во что-то попал, посмотрел — оказалось, боевой скафандр исчез.

— Найди мне цель, Йенко!

— «Рыба-молот», на десять часов. Шестьсот метров!