Мы восстанем завтра - Анатолий Гончар

– Видел. – Трудно не заметить выдыхавшие черный дым тягачи, выползшие со стороны все того же многострадального парка.

– Руслан, – я окликнул сидевшего на полу подле телефона полевой связи Сатаева, аккумуляторы в радиостанциях окончательно сели, – давай штаб.

Тот с отстраненным видом принялся молча крутить ручку.

– Не отвечают.

– ???

– Наверно, провод опять перебило.

– Черт! – Ничего нового – протянутые к началу боев линии проводной связи то и дело оказывались оборванными. – Черт! – Мне требовалось переговорить с взявшим на себя командование подполковником Кравчуком немедленно. – Руслан, связь мне! Связь!

– Я пошел. – Сатаев быстро поднялся, подхватил автомат и, шмыгнув в открытую дверь, застучал каблуками, спускаясь вниз по лестнице.

На местах только наблюдатели, – вершинка угольника коллиматорного прицела остановилась на подбородке неосторожно высунувшегося снайпера. Спусковой крючок мягко сместился в мою сторону. Отдачи я не почувствовал, лишь увидел, как ткнулась лицом вперед моя мишень. В следующий миг заговорили пушки. Здания вздрагивали, от прямых попаданий рушились перекрытия. А через пять минут враги пошли в атаку. Они, видимо, решили, что мы будем удерживать эту позицию до бесконечности, и не стали медлить, стремясь покончить с нами еще до ночи. Несколько сотен ваххабитов рассыпались по сторонам. Часть из них, видимо обкуренная, поперла на пролом через открытое пространство стадиона.

– К бою!

– К бою!

– К бою! – по всем этажам, по квартирам разнеслась моя команда, все пришло в движение. Окна огрызнулись огнем. Наступающие залегли, тем, что рвались через футбольное поле, это не помогло. Несмотря на артиллерийский огонь, вскоре на поле остались лежать лишь трупы. Тем же боевикам, что двигались через гаражи, удалось подобраться ближе. Если бы не заранее установленные фугасы, нам бы пришлось туго. Рвануло, осколки разметали авангард наступающих и охладили пыл тех, что оказались вне зоны поражения.

Артиллерия и боевая техника противника буквально дырявили нашу оборону. К первым трем орудиям враги подтянули еще два и одну самоходку.

– Товарищ прапорщик, связь, есть связь! – Из прихожей с телефоном в руке, низко пригнувшись, показался Сатаев.

– К черту! – Чтобы принять решение, мне уже не требовались чьи-либо распоряжения. – Отход! Общий отход!

Получив приказ, сводная рота начала спешно покидать обороняемые здания. Никаких дополнительных команд не требовалось, все определено заранее – кто уходит, кто прикрывает, кто несет раненых, порядок замены. Все мелочи, воспользовавшись очередной передышкой, мы оговорили сразу же по выходе на позиции. Я отходил одним из последних, рядом находились Васенков и Сатаев.

– Батареи. – Руслан потянул меня за плечо. С трудом поборов желание выругаться, я, не замедляя шага, обернулся к радисту:

– Что у тебя?

– Батареи для радиостанций. – В руке Руслан держал прозрачный пищевой пакет, до четверти наполненный пальчиковыми полуторавольтовыми батарейками.

– Откуда?

– В киоске за частью нашли. Теперь всем раздают.

– Неплохо! – Последний лестничный пролет оказался позади. – Побежали, побежали! – Указывая на здание за дорогой, я пропустил бойцов вперед и, прихрамывая (ни с того ни с сего разболелось колено), поспешил следом.

Батарейки пришлись как нельзя кстати. Теперь у меня наличествовала связь не только со штабом, но и со всеми раскиданными по зданиям десяткам и пятеркам. Первое, что я сделал, – это запросил младших командиров о потерях.

– Командирам отделений, доклад о наличии личного состава.

Через пять минут мне стало известно, что от буквально вчера сколоченной наспех роты (полтора десятка спецов и сборная солянка из семидесяти ополченцев) осталось меньше половины штыков. Сколько же из них доживут до завтрашнего утра? Да что – утра? До вечера? Сегодняшнего вечера…

До вечера мы уступили им лишь одно здание – дом № 1, бывшая поликлиника. Точнее, оставшиеся от нее руины. Я и часть уцелевших бойцов перешли в дом № 14, остальные продолжали оборонять двадцать первый… Всю ночь по нам с закрытых позиций продолжала работать артуха. Дважды противник нас порадовал, предприняв ночные атаки. Имевшиеся у нас тепловизоры не оставили им ни единого шанса на успех – на подступах к обороняемому кварталу появились новые трупы. С рассветом командование ваххабитов начало общий штурм. На обороняемую нами трапецию обрушили свои снаряды оставшиеся у врага установки залпового огня. Выбравшуюся на прямую наводку «саушку» подбили противотанкисты. А потом в атаку пошла вражеская пехота.

– Юра, ложись! – Я едва успел крикнуть, как в стену под окном влетел гранатометный выстрел, рвануло. Подоконник вздыбился, по потолку жваркнуло осколками. Помещение заволокло дымом. Второй выстрел влетел в соседнюю комнату. И без того распахнутую, дверь мотнуло, отбросило к стене. Ударило по ушам. Во рту стало противно-железисто.

– Наверх, наверх! – приказывал я, но сам себя не слышал и потому тыкал в потолок пальцами. Вновь ударил гранатомет. Мелькнула паническая мысль: «Неужели конец? Кранты? Смерть?» Но тут же отогнав ее от себя, начал действовать, схватил рукой за шиворот и потащил к выходу отупленно мотающего головой Васенкова, подтолкнул его к лестнице, вернулся назад, заглянул в соседнюю комнату, краем глаза заметил разорванное тело Сатаева, почти не испытывая эмоции, отпрянул и заторопился вслед за Юркой. Радиостанция сама собой оказалась в руке.

– Всем – менять позиции, чаще менять позиции! – Ничего нового, ничего оригинального, а что можно еще придумать? Добавить «держаться»? Они и без того все знают. Поделив роты на тройки, я отправил их почти в автономное плавание. У каждой тройки свой подъезд, свои этажи. У меня центральный подъезд, первый и второй этажи. Первоначально нас было пятеро, я, Сатаев, Васенков и два ополченца – Тушин и Волков. Теперь осталось двое, Тушин и Сатаев убиты, Волков с тяжелым ранением эвакуирован в бомбоубежище.

– Живее, Юра, живее! – торопил я, видя, что Юрка медлит занимать позиции, что ж, его можно понять. Стреляешь ты, в ответ тут же стреляют в тебя. Но как иначе? По нам бьют из зданий напротив, мы отвечаем и одновременно пытаемся контролировать подступы. На случай проникновения по углам здания выставлены заслоны.

– Дави их, дави! – Мой голос наполняет и без того безумствующий эфир. Матерятся командиры отделений, пытается «достучаться» до какого-то неведомого мне Отрока корреспондент с позывным Ангел. Бой продолжается. Очередь – смена позиции, очередь – присесть и к другому окну или дыре – амбразуре. Пули над головой, россыпь осколков по стенам, вновь выстрелы, крики, и очередная волна атакующих поползла за спасительное укрытие стен занятых противником зданий.

– Товарищ прапорщик, я перекушу?

– Перекуси. – Мне не оставалось ничего другого, как, мысленно порадовавшись за Юркин аппетит, взять «ТР-8» и, усевшись на корточки, начать вести наблюдение за близлежащей местностью.

Васенков разорвал упаковку пайка, достал из него и вскрыл банку тушенки, но подрагивающие от усталости и нервного напряжения пальцы разжались, и банка, по законам подлости перевернувшись в воздухе открытой поверхностью, шлепнулась на пол.

– Вот ведь… – Юрка мгновенно схватил банку и, несколько раз скребанув пластмассовой ложкой по испачканной поверхности, философски изрек:

– Быстро поднятое упавшим не считается.

– Ты еще скажи: каждая соринка во рту витаминка.

– Угу, – легко согласился Васенков. Я хмыкнул и продолжил наблюдение.

Увы, мое созерцание длилось недолго. Со стороны противника наметилась движуха.

– Юра, заканчивай.

– Че это? – Ложка уткнулась в твердую поверхность тушенки.

– Вахи выползают, – пояснил я свое требование.

– Да ну, на фиг, – бросил он неверяще, но в подтверждение моих слов по фасаду обороняемого нами здания зацокали пули, львиная их доля, влетая в окна, плющилась о покрытые обоями стены. Банка с тушенкой полетела в сторону. – Пожрать не дали! – Пылая праведным гневом, Юрка вскинул автомат и вложил всю наполнявшую его ярость в длинную прицельную очередь. В следующую секунду нам пришлось распластаться на полу и буквально по-пластунски выползать из взятой на прицел комнаты – установленный на крыше «Корд» срезал остатки деревянного покрытия подоконника и окончательно изувечил висевшую на стене репродукцию картины «Утро в сосновом лесу». Срезанная рама со стуком упала на пол. Мы сменили позицию, перейдя в другую квартиру. «Корд» замолчал – его обслугу сняли наши укрывшиеся где-то в глубине дворов снайперы, но противнику удалось подобраться к стенам. Вниз полетели гранаты, они ответили тем же. Половина их собственных «эргэдэшек» и «эфок» досталась им же.

Паре десятков боевиков удалось закрепиться на развалинах поликлиники, остальные отошли, но вскоре, пользуясь отсутствием у нас одноразовых гранатометов и выстрелов к «РПГ», враг подтянул БТРы и начал новую атаку.