Чужие дети - Джоанна Троллоп

Место, где она жила в Лондоне, Лиз выбрала исключительно сама. Том должен был ей помочь найти новую квартиру, но только как любезный и беспристрастный советчик, который в будущем не станет жить здесь сам. При всем восторге по поводу перемен Элизабет не могла не заметить: какой бы замкнутой ни оказалась ее лондонская жизнь, никто не удивился ее решению. Никто не сказал ей: «Мне очень жаль, но лучше — нет». А Том на прошлых выходных так и заявил — мило, но решительно.

Вероятно, ей не следовало спрашивать его. Или, раз уж собралась спросить, то не так рано, и, конечно, же, не сразу после этого ужасного ленча с Лукасом, Эми и Дейл. Тогда дочь Тома главенствовала за столом и обращалась с Элизабет, словно та выжила из ума. Лиз предпочла ничего не говорить. Она понимала, что Том ничего не видит или же не замечает мелочей. Она дала себе зарок, что будет терпеть Дейл не только во время встречи, но и потом. Это почти удалось. Лиз была способна говорить с настоящей теплотой о Лукасе, сказать о некотором сходстве, которое она заметила между ним и Руфусом. После, удивляясь самой себе, Элизабет услышала свой вопрос, обращенный к отцу Лукаса и Дейл — а что, если она и Том съедут из его нынешнего дома?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Что?

Лиз стояла в холле, уже накинув пальто, с чемоданом у ног, поскольку Том собирался подвезти ее на вокзал к ночному воскресному поезду в Лондон.

— Ты спрашивал, хочу ли я перемен. Ты сказал, мы могли бы вместе изменить мою и твою жизнь. Ну, я подумала об этом, и я хочу перемен, правда. Давай переедем в другой дом.

Он сдержанно ответил:

— Я думал, тебе нравился этот.

— Да, нравился.

— Возможно, тебе подходит дом, который ты купила. Дома тебе некоторое время интересны, а потом, по непонятным причинам, перестают нравиться.

— Это совсем другое…

— Надеюсь, — сказал он, — что твоя перемена привязанностей не распространяется на людей.

Она почувствовала небольшой приступ гнева.

— Ты знаешь, что это не так. Как смешно и по-детски глупо говорить такие вещи…

— Возможно, я чувствую, что предложение оставить дом столь же смешно и по-детски глупо. Почему ты хочешь это сделать так внезапно?

У нее перехватило дыхание.

— Воспоминания о Паулине, запертая на ключ дверь в комнату Дейл…

Он посмотрел на Лиз.

— Так было всегда. Мы преодолеем это. Ты поймешь. — Том подошел ближе. — Мне жаль, что я говорил так прямо…

— Все в порядке…

— Дейл вела себя сегодня глупо. Очень глупо. Но она любит тебя. Ей никогда не нравилась Джози. Потом дочка успокоится, перестанет устраивать представления. Ты увидишь. Но есть еще кое-кто…

— Кто же?

— Руфус, — сказал Том.

Элизабет засунула руки в карманы пальто.

— Что с ним?

— Это дом для него, — ответил Том. — Этот дом, вероятно, самое лучшее убежище, которое у него сейчас есть, самая надежная пристань. Я не могу… — он умолк, потом взглянул на нее. — Вправе ли я?

Лиз медленно покачала головой.

— Ты видишь, каким он здесь был, — сказал Том. — Каким был с тобой. Ему стало легче, верно?

Элизабет испустила долгий вздох. В один из последних визитов Руфуса Том нашел ее за тем, что она учила мальчика основам игры в шахматы. Лиз ощутила себя окруженной атмосферой одобрения, тепла и огромной любви. Она посмотрела на любимого. Он улыбнулся, подавшись вперед, обнял ее, неуклюже притянув к своему пальто.

— Я действительно все вижу, — сказал Том. — Понимаю, каково порой приходиться тебе. Но ради Руфуса ничего нельзя менять. Мне очень жаль, дорогая, но нет.

Она почти разозлилась в поезде после этого разговора, стыдясь самой себя из-за злости. Ведь мысли Тома о сыне были не только верными, но и вполне совпадали с ее. Беда заключалась в другом: Лиз обнаружила, глядя на свое отражение в темном стекле купе, что не могла понять, что скрывалось за отношением Тома к сыну, что прочно связывало его прозрачными узами с прошлым. Он был подобен великану из сказки, который терял силу при колдовстве. Нужно было понять Тома — ради его настоящей любви к ней, ради их замечательного будущего.

Лиз плохо спала эту ночь, но проснулась, к своему удивлению, почти довольной. Она обрадовалась, увидев лондонское утро, свой портфель и черный шерстяной деловой костюм, который купила, когда фантазии о замужестве казались такими же маловероятными, как неожиданная встреча с ангелом здесь, на кухне. Впереди была рабочая неделя, встречи, решения, применение множества приемов дипломатии, которую Элизабет не сумела проявить на прошлых выходных, чтобы перевести профессиональные приемы в личную жизнь. И в конце этой недели она снова упакует свой чемодан и отправится в Бат к Тому, чтобы обсудить с ним, с той рассудочностью, которую он так любит, изменения, которые они могут внести, чтобы после свадьбы дом стал их. Ради Руфуса.

Глава 12

Надин звонила каждый день. Иногда — дважды. Она выведала у детей привычный распорядок жизни на Баррат-роуд, поэтому могла звонить именно тогда, когда кто-нибудь в страшной спешке уходил утром в школу или через десять минут после того, как Джози с относительным успехом собирала всех шестерых за столом на ужин. Если Надин звонила во время ужина, то разговаривала с каждым из своих детей по очереди. Они уходили в гостиную, а когда возвращались, напускали на себя такой вид, что никто даже не осмеливался расспрашивать, о чем шла речь. В большинстве случаев Рори после возвращения выглядел замкнутым, а Клер, похоже, готова была пустить слезу. Потом девочка сидела на своем месте на кухне, глядя в тарелку, словно старалась изо всех сил не разреветься. Только Бекки опрометью выбегала из гостиной, светясь от радости, и часто отказывалась снова садиться за стол. Она с вызовом шествовала мимо них по кухне и шла наверх, или вообще уходила из дома.

Джози посмотрела на еду в тарелке Бекки, всю перемешанную, но не съеденную, и решила, что Мэтью надо пойти за ней и привести обратно.

— Нет.

— Но ты спускаешь ей это с рук!

— Ты полагаешь, — сказал Мэтью, — что ссора из-за выхода из-за стола дважды в день, в итоге, предпочтительнее?

— А как же я?

— А что ты?

— Мэт, я трачу часы, делая покупки и готовя еду для детей. А потом раздается звонок телефона, и их отрывают от еды. Или они не хотят есть, потому что звонит телефон. Или не приходят к столу вообще. Причем, говорят, что им не нравиться то, что я приготовила. А позже я выясняю, что в доме съедены все крекеры или печенье…

— Я знаю, — сказал Мэтью.

— Прекрасно, тогда сделай что-нибудь!

Он посмотрел на нее: