Чужие дети - Джоанна Троллоп

Изображал ли его отец беспомощность или нет, подумал Лукас, но он выглядел действительно счастливым. И это счастье было не бурным, восторженным или сумасшедшим — оно оказалось куда глубже и сильнее. Том смотрел на Элизабет проникновенно, внимательно, иногда казалось, что он не слышит происходящего вокруг, поскольку все его мысли поглощены любимой. Это немного расстроило сына, но не только из-за мыслей о счастье, доставшемся его отцу. Просто, когда он сам глядел на Эми, все оказывалось иначе. По крайней мере, не так. Он ощущал радость от обладания ею, но его счастье изменилась с той поры, когда его подруга выглядела такой смешной и озорной. Люк почувствовал небольшой прилив зависти, глядя на своего отца и Элизабет. Ведь зрелость подарит им эмоциональную свободу, которой у него не было в юности, хотя он в ней так нуждался.

— Люк, — сказала Дейл, заворачивая кусочек ветчины в колбасу.

— Да?

— Полагаю, у нее есть ребенок?

Лукас закрыл глаза:

— Почему ты так считаешь?

— Как?

— Строишь предположения, а потом начинаешь бояться, что они сбудутся.

Дейл откусила от ветчины.

— Ей тридцать восемь.

— И что с того?

— У людей, как правило, бывают дети. А она никогда не была замужем, так что захочет получить работу, завести ребенка и все прочее. Разве не так?

Лукас насадил фаршированную оливку на вилку и затем обмакнул ее в соус.

— В этом все дело?

— Да, — проговорила Дейл. Она оставила ветчину, вытерла пальцы и подняла бокал вина. — Мы прошли через все, мы видели это на примере Джози и Руфуса. То, что должно принадлежать только нам, оказалось разделено с другими.

— Ты говоришь о деньгах?

Дейл отпила вино.

— И это тоже.

Ее брат съел оливку, а потом сказал:

— Сколько стоит его дом?

— Дом отца? Ну, я не знаю. Может, две сотни тысяч…

— А хочет ли он оформить дом на них двоих, как считаешь? — спросил Люк.

— Он может поступить и так.

— Но у нее есть все права на ее дом, верно? Она собирается продать свой дом, в котором даже не жила.

— Может быть, — ответила Дейл, — Элизабет оставит отца, ведь она намного моложе его. Может, он сам решит так поступить. Может, отец, — она быстро приблизилась к брату, — хочет всего лишь присмотреться к ней?

Лукас взглянул без энтузиазма в бокал с минеральной водой, потом произнес:

— Она — небогатая невеста.

— Да, — согласилась Дейл.

— Ты говоришь это не очень-то убедительно…

— Я так чувствую. Хотя, конечно, верю, что она с ним не ради материальной выгоды. Но не это пугает меня.

— Тогда что?

Дейл снова откусила от ветчины.

— Сам папа.

— Что ты имеешь в виду?

— Его желание отдавать ей вещи, даже если она не спрашивает о них. Все это на самом деле — наше.

Лукас замер. Много лет назад он сказал себе, что не хочет ничего получить от отца, что должен сам устроить свою жизнь, найти свой путь и зарабатывать деньги. Так это делал и отец. Но со временем Люк увидел, насколько трудно найти свое место в жизни и начал понимать, что не имеет ничего против небольшой помощи — того, что не заработал сам, но чем обладал по праву рождения.

Люк взял другую оливку.

— Ты знаешь, о чем я, — говорила Дейл. — Ты видел сам.

Он медленно покачал головой.

— Ты видел, каков он с ней, — заявила сестра. — Тебе совершенно не нужно его знать, чтобы видеть, как он счастлив. Особенно теперь, когда Руфус любит ее, и она любит ребенка. Вот что пугает.

Лукас поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

— То, что он любит ее?

Дейл утвердительно кивнула. Бокал с вином в ее правой руке слегка дрожал, и когда она заговорила, в голосе зазвучали внезапные слезы.

— О, Люк, он любит. В это раз он действительно любит.

— Не плачь…

— Я ничего не могу поделать, — сказала Дейл. Она поставила бокал на стол и закрыла лицо ладонями. Лукас вытянул под столом ноги, коснувшись ее.

— Я еще здесь, пончик….

Сестра дико зарыдала, закрыв лицо руками. Он наблюдал за ней. Это был один из тех приступов, когда Дейл выходила из состояния равновесия и взывала к его жалости из-за потери, которая постигла ее в раннем детстве. Та потеря, вероятно, и послужила причиной гибели истинных отношений, в которых она так нуждалась. Нет, она боролась, по-своему пыталась стать другой, нормальной. Конечно, Дейл переусердствовала в тот день во время ленча, отдавая распоряжения официантами, подчеркнуто вежливо разговаривая с Элизабет. Но ведь это была попытка, — пусть даже неумелая, но искренняя, — произвести приятное впечатление на отца, наладить отношения с его будущей женой, успокоить Руфуса.

Бедная Дейл, — думал Лукас, — бедная, измученная Дейл. Он протянул руки через стол и взял ее за запястья.

— Допей свое вино, сестренка, — сказал Люк.

Лондонская квартира Элизабет, как решила она, оказалась слишком велика. В ней было две спальни и вытянутой формы гостиная, которая лишь мысленно представлялась наполненной народом. Такого никогда не случалось в жизни. А еще там же помещались кухня и две ванные комнаты. Если Лиз собиралась, как теперь планировала, ездить на работу из Бата в понедельник утром и возвращаться обратно каждые выходные, то ей была нужна квартира вдвое, если не в четверть меньше этой. Необходима только постель, ванная и чайник. Новая квартира не должна стать домом, как было не суждено и прежней. Она сделается всего лишь местом, где можно съесть ужин, разогрев его в микроволновке, позвонить Тому, принять ванную и выспаться. Еще понадобятся услуги консьержки и прачечной. В самой квартире должен находиться шкаф для хранения тех сдержанных деловых костюмов, в которых Том ни разу ее не видел. Эти костюмы — та часть ее жизни, которая когда-то казалась ей единственным, что у нее есть. Прежде альтернативы не было, но теперь эта сторона отступила назад. Прежнее существование нравилось Лиз, оно прекрасно ей подходило, но сейчас не занимало всецело. У всего появился больший смысл.

Ее нынешняя жизнь существенно отличалась от прежней, была полна яркими красками и людьми. Лиз удивлялась тому, что все это вдруг захватило ее. Она не была больше посторонним зрителем, стоящим по другую сторону яркой витрины, она очутилась внутри. Исчезло безразличие. Если бы лондонский поезд в Бат был отменен в пятницу, Том стал бы звонить ей непрестанно на мобильник, чтобы убедиться — все в порядке. Он звонил ей в первый раз утром, потом — во время работы, а еще — вечером. За несколько коротких месяцев Элизабет превратилась из непримечательной знакомой в близкого человека, который вправе менять их жизнь, не оглядываясь на прошлое.