В поисках Оюты (СИ) - Лунёва Мария

— Кормятся, — в голосе Шу я совсем не слышала тревожных ноток. — Заглатывают песок, просеивают его через боковые жабры и все, что остается, проглатывают.

— А нас могут?

— Если особь большая, то вполне, — Шу кивнул, да так спокойно, что у меня холодок по спине прошелся и это при такой-то жаре.

— А если наш картар сломается? — пропищала, вглядываясь в каждую зверюгу и примерно прикидывая — влезем мы ей в пасть или нет.

— За спиной еще три летят, позаимствуем... — отмахнулся Шу от меня.

Хлопнув ресницами, только и смогла, что сглотнуть вязкий ком, застрявший в горле.

Прямо перед нами из песка вынырнула очередная туземная живность.Закрыв глаза, взмолилась.

— Луиза, расслабься, — засмеялся этот несносный мужчина. — Все нормально. Я контролирую ситуацию. Вон наш хвост активно пошел на сближение. Кажется, они тоже не в восторге оказаться на пути голодных рахулов.

Шу, явно веселясь, увеличивал скорость и создавал видимость, что мы уходим от погони. Близость песчаных монстров его только подбодряла. Я же от страха потом обливалась, но помнила одно — у этих нелюдей может быть информация о моей девочке.

Вот и не жаловалась и даже виду старалась не подавать, что готова в панику скатиться.

Нас догоняли.

Стремительно и настойчиво.

— Ай, как замечательно! Лу, сейчас порезвимся!

Он резко ударил по тормозам. Несколько раз моргнув, сообразила, что Лу — это имя мое он так сократил.

Но снова смолчала — не «сердечко мое» уже хорошо.

Остановившись, Шу подождал, пока к нам подлетят вплотную, а после, выхватив бластер из кобуры, выскочил из картара.Вспышка, вторая, третья...

Обернувшись, уставилась в окно заднего вида. Два из трех преследуемых нас картаров, дымились. В них бились разноцветные чешуйчатые самьяты и пытались открыть заклинившие вертикальные двери. Только вот замки на них оказались жутко раскуроченными выстрелами. Шу же вальяжно шествовал по песку к третьей машине.

Прислонив дуло бластера к плечу, он улыбался, довольный как кот, нажравшийся сметаны. И вот это выражение на его лице, казалось более естественным, чем та напускная доброта, которую он старался демонстрировать окружающим. И наверное, в иной ситуации я бы уже давно с диким ором бежала от него подальше. Возможно, именно этого он и опасался, названивая мне все эти месяцы и корча из себя эдакого сладкого мальчика.

Но! После того как я побывала в плену у работорговцев.

После того как моего ребенка по заказу выкрали у меня из-под носа, уяснила одно: сильный мужчина рядом — это гарантия безопасности семьи.

Я не представляю того смертника, который рискнул бы обидеть или хотя бы тронуть жену и детей этого гурсана. Шу за неродную-то дочь бандитов чешуйчатых по пустыне загонял, а за родную? Всю планету бы на воздух поднял!

Нет. Никуда я от него не побегу. Пусть он вот так, как акула на диете, на всех вокруг смотрит — оно как-то надежнее.

Пока я наблюдала за своим гурсаном, он рывком вскрыл дверь центрального картара и выволок оттуда фарама с ядовито-зеленым пушком на голове.

— Ты что творишь, гурсан? — завопил он, но тут же умолк, стоило дулу бластера Шу упереться в его переносицу.

— Я ищу свою дочь, птенчик. Поведай-ка мне, что ты знаешь о человеческих детях в этих краях.

— Да умойся, я те чё стукач?

Шу ощерился, отвел от него бластер и направил его в ближайший картар, в котором бились, пытаясь выбраться, подельники фарама. Индикатор заряда на грозном оружие Шу стремительно разгорался ярко-красным. Выстрел... и металлический подбитый короб с ящерами занялся адовым огнем. Взвизгнув, я прикрыла ладонями лицо.

Нет, видеть, как умирают даже такие отморозки, оказалась не готова.

— Ну, будешь сговорчивей? — нежно пропел Шу.

Рядом с нами из песка вынырнул очередной огромный как скат рахул.

Глава 21.1

У меня от испуга дыхание сперло. Вдруг показалось, что эта тварь сейчас заглотнет наш картар и меня вместе с ним. А Шу ничего сделать не успеет. Но еще страшнее сейчас мне было выскочить наружу. Туда, где парили эти монстры. Где заживо в металлической коробке горели нелюди, и счастливо скалился мой гурсан.

— Где дети фарам? — резкий голос Шу привел меня в чувства.

Убрав от лица руки, я снова уставилась в окно. На пылающий картар старалась не смотреть, но выходило плохо. Никто там уже не шевелился. Зато во второй заклиненной машине в истерике бились трое ящеров. На их чешуйчатых лицах отражался дикий ужас.

Мое сердце дрогнуло, но вдруг я заметила у одного из них на поясе кобуру.

И действительность накрыла с головой.

Это не праздные туристы, попавшие в переделку, а настоящие местные бандиты.

Жертвы здесь мы. И окажись я и Шу настоящими молодоженами, сейчас бы жестоко грабили и наверняка убивали бы нас. И рука бы у них не дрожала. Наверняка не мы первые, но, к счастью, на их веку — последние.Так стоит ли так сопереживать им? Убьет их Шу, так может, чью-то жизнь спасет.

Да, человеческая суть во мне шептала о совести, о милосердии, о сострадании.

Но память услужливо подсовывала картины отлета крейсера, на котором находилась моя Оюта. Она уже тогда была обречена. Ее «пасли», вылавливали вот такие вот нелюди. И по отношению к моему ребенку даже сейчас вот этот фарам не желал проявлять ни жалости, ни сочувствия.

А с волками жить — по-волчьи выть! Так еще древние говорили и были абсолютно правы.

— Где мой ребенок? — грозно рыкнул Шу и навел свой бластер на второй картар.

Я моргнула и не шевельнулась.

Совесть умолкла — материнская любовь задавила ее на корню.

— Нет у нас здесь детей, гурсан. Не торгуем! — ладони фарама мелко дрожали, выдавая его эмоции.

— А у меня другая информация.

Уже по тону своего мужчины поняла — время отворачиваться. И не ошиблась. Шу даже не повернул голову в тот момент, когда нажал на курок.

Второй картар с самьятами вспыхнул как факел.

Фарам же оказался не столь хладнокровным. Он заметно вздрогнул, словно его током пробило, и покосился на своих умирающих такой жуткой смертью подельников.

— Смотри-смотри, — усмехнулся Шу. — Но учти — это они сдохнут быстро, потому что мне не нужны. А вот тебе я такого счастья не предоставлю. На части буду резать и рахулам скармливать.

— Твоя женщин-на... — чуть заикаясь, вмиг присмиревший местный криминальный королёк указал на меня.

— Она мать, дружище. Моли своих местных божков, чтобы я тебя ей не передал. Мне точно известно, что дочь привозили сюда. Через подконтрольный тебе космопорт.

— Я не проверяю товар никогда. Но дети, — нелюдь затряс головой. — Они нежизнеспособны. С ними одна морока. Тем более — человеческие. Малейший ветерок и все — в кремацию.

— Значит, дети были больны? — Шу провел горячим дулом бластера по щеке своей жертвы, отчего кожа мгновенно покраснела. Фарам оскалился от боли, но смолчал.

Гигантские барханные скаты, будто чувствуя смерть, все чаще выныривали прямо перед нами. Их жуткие полые пасти вызывали дрожь. Через ряд ровных, прикрытых жаберными крышками щелей тварей потоком стекал мелкий песок.

Нервировали они и фарама... Но Шу оставался спокоен.

— Мне повторить вопрос? — Он перещёлкнул затвор бластера, и индикатор заряда сменил цвет на стальной. — Я ведь еще могу поискать у кого спросить.

— Я не видел... Не видел, гурсан. Только слух был, что вархи нашли нечто особенное и тащат в свои центры медицинские. И что это дети с человеческой системы. Крысы же дурные до их баб, считают лучше своих. Да и самки их рожать не спешат. А человечки плодятся с огромной скоростью, как гильзы летят из самопала — каждый год по младенцу. И мужу перечить не спешат. Вот и тащат вархи их себе, порой просто огромные партии рабынь принимаем. Но это все, гурсан. Все!

— Хм... — Шу демонстративно почесал подбородок. — Нет, не верю, — как-то театрально покачав головой, он опустил бластер и выстрелил.