Горец. Гром победы - Старицкий Дмитрий

Автоматика у всех трех пистолетов-пулеметов была одинаковой и при большом желании взаимозаменяемой. Так что общим названием для них стала аббревиатура ППГ – пистолет-пулемет Гвиндо и ППГС – пистолет-пулемет Гвиндо складной.

Таким образом, вся моя бригада полностью состояла из автоматчиков. И по одному ручному пулемету на отделение. Карабины Шпрока остались только у тыловых подразделений и снайперов. Но последних было немного. Зато они были все с опытом Восточного фронта.

Но я отвлекся от бронеходов. Для самоходок второй линии горные пушки были откровенно коротковаты для заявленных тактических целей. Надо бы ставить стволы минимум калибров двадцать-двадцать четыре длиной, чтобы скорость снаряда повысить для лучшей пробиваемости препятствий в полевой фортификации врага. Стоящие на вооружении рецкой армии немногочисленные тридцатикалиберные дивизионные трехдюймовки подходили нам мало из-за поршневого затвора и отсутствия каких-либо амортизаторов ствола.

Принц Бисер сразу въехал в проблему и, не откладывая ее в долгий ящик, отбил телеграмму в Будвиц, откуда на шестой день пришел эшелон с качающими частями новых огемских дивизионок, которые имперское ГАУ по каким-то своим соображениям не приняло на вооружение. И большое количество снарядов к ним.

– Чтобы зря паровоз не гонять, – пояснил нам принц этот подарок.

Впрочем, унитарный выстрел был стандартным, что облегчало нам снабжение. Опять повторялась та же история, что и с вооружением бронепоездов. По остаточному принципу: «На те, боже, что нам негоже…» Но на этот раз все получилось очень даже гоже и в кассу.

Длинный сорокакалиберный ствол с двухкамерным дульным тормозом и новейшей гидравлической системой гашения отката и полуавтоматическим клиновым затвором меня привел в восторг, несмотря на то что под него пришлось полностью поменять всю компоновку самоходки. Она стала чем-то напоминать мне «голожопый Фердинанд» времен Великой Отечественной войны – СУ-76. Все из-за того, чтобы длинный ствол на крутых углах не утыкался в землю. Двигатель спереди, полуоткрытое боевое отделение сзади. Экипаж шесть человек. Из дополнительного вооружения один ручной 6,5-миллиметровый пулемет «Гочкиза», для которого на каждом борту приварили шкворневую установку. Назвали ее «коломбиной». Первоначальное название было «альта», но ясырка отказалась наотрез от такой чести. До скандала.

Последним моим шедевром стала двадцатикалиберная четырехдюймовая самоходная гаубица. Та же компоновка, что у «коломбины», но на стандартной тракторной ходовой из двух двухколесных опорных тележек. Все равно ей не стрелять с ходу, кроме редких случаев использования прямой наводки. Только с места и, как правило, с закрытых позиций. На этот случай задний борт откидывался назад и превращался в дополнительный полик. И вытыкались в грунт два сошника для устойчивости. Все же отдача от 107-миллиметрового снаряда суровая. Рубка полуоткрытая. Бронирование тонкое, противопульное. Экипаж шесть человек. Эту установку обозвали «эликой».

Таким образом, механизация бригады разделялась так.

Первый дивизион «артштурмов» из двух батарей – восемнадцать машин плюс одна машина комбрига.

Второй дивизион «коломбин» из двух батарей – семнадцать машин. На большее просто новых пушек не хватило.

Отдельная батарея «элик» – девять машин.

Батарея обеспечения – десять уже освоенных на производстве гусеничных тягачей с прицепами. На них снабжение боевых машин водой, керосином, маслом и запасным боекомплектом. И один трелёвочник – бревна таскать. Опыт показал, что фронт бревна просто ест с завидным аппетитом, сколько ни дай. Таскать их вручную… У нас не пехотные штаты.

Ремонтный парк. У них еще пара «артштурмов», только без пушек. Вместо нее пулемет торчит, зато оборудованы они краном и лебедками – подбитые машины из-под огня с поля боя вытаскивать. И бульдозерным отвалом. Нормальная БРЭМ[11].

Саперно-маскировочная рота с понтонным парком. Со своими рутьерами и готовыми железными понтонами, выдерживающими нагрузку в двадцать тонн.

Обоз. Как на рутьерах с колесами на новомодном гусматике, так и гужевой. На стирхах – тех у Вальда закупили, только племенной костяк на его заводе и оставили.

Медико-санитарная рота с тремя передовыми перевязочными пунктами, полевой операционной и эвакуационным санитарным транспортом. Гужевым… Только чтобы до ближайшей станции железной дороги довезти или до линии декавильки, если таковая есть. А там санитарным поездом в тыл.

Теперь пехота.

Отдельный Рецкий гвардейский штурмовой батальон «кровавой тризны». Две роты. Его мы просто размножили почкованием, разделив взвода, и разбавили претендентами старый состав. Комбатом поставили бывшего замкомроты, а Вальда я забрал к себе заместителем командира бригады по всем пешим войскам. И на случай мало ли чего – просто заместителем.

Отдельный батальон ольмюцких саперов-штурмовиков, ветеранов взятия Щеттинпорта. Король Бисер оставил комбрига у себя, двинув того на повышение, а штаб его бригады стал моим штабом. Плюс четыре офицера в штабе от Моласа разведкой и контрразведкой ведают. Егеря, снайпера и жандармы в их подчинении.

Отдельный взвод разведки из рецких горных егерей.

Конный взвод полевых жандармов.

Рота связи из трех взводов артиллерийских корректировщиков с телефонами и взвода управления бригады с отдельными телефонами.

Конный взвод связи из сорока посыльных полевых ординарцев.

Рота охраны техники.

По бригаде всё. Дальше только привлеченные части типа прибывшего сегодня оногурского саперного батальона и заранее затихарившихся в окрестных лесах двух армейских драгунских полков. Ждут времени «Ч», чтобы в случае успеха присоединиться к моей бригаде в оперативную конно-механизированную группу прорыва. И еще полк имперской линейной пехоты также на лесной «даче» загорает – занимать захваченные у врага позиции.

Сквозь наши расположения всё тянулись и тянулись усталые, голодные саперы, которым с завтрашнего утра нам мосты строить. Дядьки все в летах. Призывники второй очереди. Жалко на людей смотреть, до чего их довел Тортфорт. Но как только солдаты въезжали, что ароматная каша с мясом готовится в этом лесу для них, заметно веселели. И откуда только у них силы брались ускорить шаг.

– Савва, ты, что ли, это, змей каленый? – окликнули меня с фуры, запряженной двумя исхудалыми стирхами.

– Гоц? Живой! Демон подземный… – обрадовался я знакомому лицу.

– А то? – соскочил он с облучка и полез обниматься. – Меня ничто не берет. Что мне сделается?

– А как ты у оногуров оказался?

– И не говори. Я от нашего барона сбежал в унтерскую школу почти сразу за тобой. Попал к оногурам по распределению – теперь кузнецов в каждом саперном батальоне полувзвод. И надо же – ты не поверишь… Новым комбатом приходит опять этот индюк надутый, Тортфорт. Что такое не везет и как с этим бороться? Закурить есть?

– Ты же знаешь, что я не курю. Вот выпить есть, – отцепил я от пояса флягу с водкой и протянул ему.

– Ну ты настоящий друг, Савва. – Гоц с удовольствием отпил глоток.

– Гони свою колымагу вот к тому бронеходу с номером 001, – указал я направление. – Я скоро подойду. Табачка только тебе позычу у народа.

– А пожрать есть? – Гоц поглядел на меня с выражением уличного пса.

– Найду. Для друга всегда найду, – заверил я его.

Надо же… Просто день встречи выпускников какой-то.

Ну и гнилое же это место – Вакалония. Вроде как минус за бортом, а сыро и промозгло. Да еще похмелье…

Хорошо вчера с Гоцем накатили. Душевно. А главное, он так и не понял, с кем пил. Точнее, догадался, но не полностью. По Рыцарскому кресту (куда его с шеи спрячешь?) унтер решил, что я выбился в офицеры, но он даже представить себе не мог, что я поднялся выше лейтенанта. Я не стал его разубеждать, иначе рисковал потерять очень важный для меня источник информации.