Прыжок в ледяное отчаяние - Анна Шахова

— Светка, если в ужасе торчишь у двери — открывай. Это я! Люша! Звонить боюсь — Егора разбужу. А телефон у тебя выключен. Све-еет!

Быстрова подошла к двери, приложила ухо. В доме ее мужа — бывшей подновленной даче, имелось центральное отопление, газ, вода и даже паркет. А вот глазка в двери не было. Впрочем, и несолидную дверь следователь все никак не удосуживался поменять.

— Люш, ты?! — спросила громко, отгоняя страх. — А почему шепчешь? Егор не реагирует на разговоры.

— А не реагирует — ставь телефон на тихую и общайся с пропащими подругами! — изрекла Шатова, откашлявшись.

Светлана распахнула дверь и, втащив Люшку, обняла.

— Крыса ты, монастырская, — с любовью и нежностью Быстрова посмотрела на замученную малявку сверху вниз.

— Матушка Нина сказала?

— Ну конечно. Но я — никому! Ни полслова! — прижала руки к груди Светка и вытаращила глаза.

— Верю. Быстрова нет? — Люша начала стаскивать ботинки.

— Нет, конечно. Он вообще в Москве. Твоим делом, между прочим, занимается.

Светлана прошла на кухню, распахнула холодильник — постницу явно требовалось покормить.

— Нет, Светуль, сначала — ванна. Этот дохлый монастырский душик — главная беда моя была. Потом — поем. С удовольствием. Потом — новости.

Егор спал на редкость спокойно, и подруги могли вдоволь наговориться.

Люша поведала Светке о сцене с Танечкой, о работе в монастыре, о сестрах.

Быстрова комментировала кратко, но метко: «Вот сука!», «Я бы тоже ледок поколола в тишине…», «Ну вот кто способен на такие подвиги, кроме наших монашек?!»

— Ты не забыла, что в воскресенье мы крестим Егора и ты его крестная? — спросила Светлана, придвигая Люше тарелку с бисквитами. Борщ и котлеты с пюре Шатова умяла в пару минут и с наслаждением принялась за крепкий чай. Впрочем, бисквиты отодвинула, так как с трудом дышала от обжорства.

— Я-то с радостью. Только какая из меня крестная? Нужно же в православии его наставлять, а я… — Люша махнула рукой. — Сама знаешь, как я в церковь хожу.

— Нормально. Главное — ты будешь всегда его любить и никогда не посоветуешь глупости или подлости, — категорично заявила Быстрова.

— Не идеализируй, — скривилась Люша. — Знаешь, Светуль, я надеюсь, мы это михайловское дело раскроем до воскресенья. В канун крестин, так сказать! Я тебе сейчас покажу интереснейшие фото, врубай комп! — залихватски щелкнула пальцами сыщица и вскочила, чтоб бежать в быстровский кабинет.

— Это я тебе сейчас покажу. Перевод дневника! Ясно?! — торжественно продекламировала Светлана.

— Ты думаешь, я не догадалась, в чем там закавыка? Тоже мне — тайна для матерой оперативницы, — презрительно отмахнулась Шатова, и подруги устремились к компьютеру.

— Итак, мы застряли на том, что у Виктории был таинственный «неотвратимый», как ты перевела, что «и мучил, и давал жизнь». Быть может, подумала я, Михайлова все же свела счеты с судьбой сама? Из-за любовной трагедии? Несмотря на весь свой рационализм. Лизы — ненаглядной дочери — нет. Сверчков — любящий, верный, но надоевший до одури мальчик-муж, не тот человек, с которым ей хотелось бы делить… закатные годы. Полностью раствориться во внучке Виктория, в силу натуры, не могла. И тогда я решила выявить этого рокового героя. Попытаться…

Люша вошла в почту и приготовилась открыть ссылку с первой фотографией.

— Рассказ матушки Зинаиды о непутевом брате, который всю жизнь тяготеет к скандальным толстозадым бабам, натолкнул меня на мысль, что сильная, но влюбчивая Михайлова могла быть приверженницей определенного типа мужчин. Вряд ли лидеров и завоевателей по характеру. Потому она, кстати, так бескомпромиссно отвергла влиятельного Набросова, готового кинуть все к ее ногам. Он — не герой ее романа. А вот внешность… Конечно, я не ждала близнячьего сходства, но все же решила сопоставить. В порядке эксперимента. И эксперимент, Светка, удался! Помогла мне Ирина Молева — давняя приятельница и коллега Виктории.

Люша открыла первую фотографию. На подруг смотрел, пряча улыбку, молодой скуластый мужчина. Симпатичный, начисто лишенный брутальности.

— Это — Сверчков в молодости. Обаяшка! — рубанула рукой Шатова.

— Да-а. Приятный. Смазливый даже, — задумчиво сказала Светка.

— Идем дальше. Николай Толкаев. Оператор, по которому сходила с ума Михайлова. Погиб в Индии. Он, кстати, отверг бизнес-леди.

— Да просто одно лицо со Сверчковым! — вскричала Светлана.

— Ну, не братья, конечно, но общая «леонардо-ди-каприость» присутствует. Хорошенький, круглолицый, — Люша вышла из почты и залезла на сайт «Одноклассники».

— А это — тот герой, который нас интересует. Не правда ли? — Люша листала одну за другой красочные фото.

— Потрясающе. Ты его нашла и без дневника! — Светка схватила Люшу за руку и с серьезной миной произнесла:

— Тебе нужно возглавлять Интерпол.

— Мне в ближайшие дни придется, я чувствую, ДРАИТЬ пол! В своей квартире, — Шатова закрыла все страницы и решительно нажала на иконку выключения компьютера.

— Но одно дело — найти «коварщика» и сделать выводы, и совсем другое — предъявить обоснованное обвинение. Вот поэтому я и приперлась к тебе.

— Ах ты, бесстыжая! Просто так навестить подругу она уже не может, — попыталась обидеться Светка.

— Да, конечно, могу, но не в данной ситуации. Света! Мне нужно выглядеть поприличнее, чтобы встретиться кое с кем. На заезды и общение с близкими нет времени и сил, потому давай рассказывай, где у вас магазин — куплю хоть блузку к джинсам и косметику. — Люша помолчала, закусив губу, и попросила жалостливо: — И денег не дашь взаймы, Светуль? На пару дней.

Снабженная деньгами и «полдником» — Светка напихала в сумку бутербродов с сыром и яблоки, Шатова отбыла из дома Быстровых под причитания проснувшегося Егора, который ласковое щебетание будущей крестной отверг, требуя положенную бутылочку. Объятиями сыт не будешь — кто бы спорил.

Молева прислала Люше не только фотографии, но и личный телефон Марии Александровны Набросовой. Именно к ней намеревалась наведаться Шатова, почувствовавшая прилив сил и вдохновения. Оно ли вело сыщицу, интуиция ли, логические построения, которые успела сделать Люша, имевшая феноменальную зрительную и вербальную память? Она помнила разговор с начальницей RP-службы дословно. Участие дочери Набросовой — Анастасии Рябовской — в бизнесе Виктории говорило Люше о любопытных отношениях, что — без афиширования, связывали соперниц: сильных, но, как выходило, не слишком счастливых женщин. Да, Юлия очень рассчитывала на помощь Марии Александровны. Она готова была костьми лечь, чтоб добиться от Набросовой искренности. Для внушительности образа требовалось выглядеть если не сногсшибательно, то хотя бы пристойно. А проблема заключалась в том, что Шатова ненавидела ходить по магазинам. Пресловутый шопинг, который многие дамы используют в качестве психотерапии, превращался для нее в утомительную и доводящую до бешенства процедуру. Во-первых, он изматывал физически, а трату сил на пустопорожность Люша терпеть не могла. Потом — ронял самооценку. Во всех без исключения примерочных освещение и зеркала становились для Люши обличителями ее трансформирующейся не в лучшую сторону внешности. Почему-то дома в зеркале представала вполне привлекательная женщина, которую красило ажурное белье. Эта рыхлая, в красных пятнах, морщинистая, с затравленным взглядом тетка не имела с той, домашней, никакого сходства. И белье выглядело просто издевательством, седлом на корове! «А вдруг эта — и есть настоящая?» — с ужасом думала Люша, облачаясь в очередной костюмчик, который гадко, отвратительно подчеркивал галифе (откуда они только вылезли?) или утверждал, что с иллюзией о наличии талии можно расстаться навсегда. Короткие ноги, непомерные ягодицы, отсутствие шеи — пощечины сыпались одна за другой, пока не находилось то, заветное, что вдруг садилось, как влитое, скрывая тут, подчеркивая там, и Шатова, дернув победно ручонкой, могла сказать себе: «Знай наших!» Она оказывалась вдруг ослепительной и отгоняла идею о рациональности паранджи, к которой склонялась в ближайшие полчаса.

Впрочем, на этот раз ей повезло. Юля схватила демократичный, но вполне женственный батничек. Он оказался дорогим, но шел к джинсам, выглядел практичным и в то же время не подразумевал мытья окон или стрижку газона. Добротная вещь на каждый день. «Сойдет!» — подумала Люша и, расплатившись, пошла в отдел косметики. Голову она худо-бедно уложила у Светки, а вот накраситься должным образом не могла. Быстрова сроду не использовала ничего, кроме туши и пудры. Игнорируя любопытные взгляды дам, сыщица тщательно накрасилась в туалете: тон, тени, подводка для бровей, тушь, карандаш для губ, блеск. Коричневый, золотистый, розовый. Вышло неброско и свежо. Сев в машину, женщина задумалась над тем, что сказать бизнес-леди, — краткое, но внушительное, чтобы она согласилась на сегодняшнюю встречу безоговорочно. «А чтобы проняло меня? Жалостливые призывы? Угрозы? Сочувствие? Нет-нет! Никакой абстракции. Только конкретные имена и факты. Чье имя проймет Набросову? Конечно!» Привычный взмах рукой — и Люша смело набрала номер.