Хозяин Океана - Алекс Макдуф

— Смотря для кого. — Графиня кокетливо оперлась на руку волшебника, играя улыбкой и многообещающе заглядывая ему в глаза.

— Уже одно то, что вы здесь и со мной, не дает мне в этом усомниться, — в тон ей подпел Озимандия. — Не грустите, право. Ваш супруг не из тех, кто уступит врагу или стихиям. К тому же с ним наш король, месьор Тэн И, месьор Евсевий…

— Месьор Майлдаф, — вдругорядь вздохнув, но теперь уже не притворно, согласилась Этайн, и оттого, что она сейчас представила себе горца во всей его красе, ей стало светлее. — Что ж, до скорого свидания, мой Друг. — Графиня поклонилась волшебнику, выказывая почтение его возрасту и опыту.

— Тщусь таковой надеждой. — Озимандия поклонился прелестной Этайн.

Бал выдался утомительным, и скрасила его лишь неожиданная стычка между известным придворным щеголем Блайи и старым ревнивцем Ринье, которому почудилось будто молодой красавец оказывает непристойные знаки внимания его супруге. Похоже, дело шло к поединку… Впрочем, графиню это не интересовало. Она спешила домой.

Книга Озимандии и вправду оказалась занятной. Жаль было автора — месьора Саллюстия Меранского, хотя графиня понятия не имела, как он выглядел и когда жил. Но, наверно, импозантный был мужчина, похожий на Септимия или Евсевия, а может, на дядю Коннахта.

Этайн действительно без особого интереса пролистала главы о корабельном устройстве, основах навигации и судовождения, удостоверилась, что к маю зимнее ненастье и буйные весенние шквалы должны были уняться и дать мореходам немного времени для спокойной жизни, а затем увлеклась описаниями приморских стран.

Она подробно прочла о Ванахейме — предки Хорсы ведь были оттуда. О пиктских пущах написано было немного, впрочем, ровно столько, сколько было известно. Очевидно, Саллюстий был ученый добросовестный и не имел привычки дополнять установленные факты россказнями, к тому же в книге имелся раздел, специально для них отведенный.

Про Зингару и Аргос Этайн знала изрядно — в последнее время благодаря деятельности короля Конана месьоры из Кордавы, Мерано и Мессантии стали частыми гостями в Аквилонии, да и прежде связи с приморскими государствами были достаточно прочны.

Но вот графиня добралась до Шема, и тут усталость сняло, как рукой. Это был другой мир со своими богами, городами, укладом жизни, людьми, культурой. Этайн захватили описания богатой событиями шемитской истории, зеленых плодородных холмов, апельсиновых рощ, садов и виноградников Пелиштии, белых дворцов и памятников Асгалуна, древнейшие из коих помнили еще прежнюю Стигию, и глиняных белых домиков нынешнего времени, где вся жизнь проходила в закрытых двориках, а на улицу выглядывали только узкие оконца, находящиеся высоко над землей.

По холмам и лежащей дальше к восходу степи бродили молчаливые степенные пастухи в черных халатах и плащах, пасшие коров, коз и овец, в рощах, полях и садах шли за плугом, запряженном волами, приземистые плечистые крестьяне.

На улицах Асгалуна вели торг важные купцы с победно задранными иссиня-черными бородами, ваяли красивую посуду с узорным рисунком и ковали дивные вещи мастера в простых выгоревших на солнце туниках с загадочными черными глазами и отрешенными лицами. Сухонький седенький знахарь, сыпля как бисер вперемешку истории и заклинания, посреди тиглей, шкатулочек, ступок, склянок, весов и прочего сумбура и всячины готовил чудесное снадобье и отдавал его стройной черноволосой девушке в платке цвета свежей майской зелени с золотым венчиком, с огромными, как у серны, глубокими, как ночное небо, глазами под стыдливо опущенными ресницами.

На острове, закрывая вход в бухту, высилась Старинная неприступная крепость, и коричневые глухие зубчатые стены и башни ее поднимались над синим океаном на десять локтей. Пузатые корабли с низкими бортами, рядом светлых тяжелых весел и крутыми загнутыми форштевнями, под треугольным парусом входили в гавань и выходили из нее в открытое море. Быстрый говор с обилием придыхательных согласных и певучих лифтонгов звучал в ее ушах, будто она стояла в самом центре рыночной площади. И над всем этим на голубом куполе небес стояло ослепительно-желтое щедрое солнце…

Этайн пожалела, что Хорса покамест очень мнят службой, и они не могут позволить себе даже небольшой поездки заграницу, даже в Немедию, не то что в Шем, и завидовала немного Конану и Евсевию, побывавшим везде, а в Шеме — неоднократно.

Ветер за окном разошелся не на шутку. Мощный порыв ударил прямо в ставни. Слабый замок не выдержал, и окно распахнулось. В нагретую светлую комнату ворвались сумрак и промозглый дождь. Звать Грайне графиня не стала, сама подошла к окну, хотя подниматься и не хотелось, но уж очень неприятно сквозило.

Окно находилось в почти глухой стене, выходившей во внутренний дворик замка, где размещался сад и огород лекарственных трав, на высоте без малого двадцати локтей. Большинство комнат в этой части дворца, где проживали старшие повара, лучшие белошвейки, виночерпии, постель-ничьи, главные мастера из столярной, оружейной, шорной и других мастерских дворца, канцеляристы, старшие конюхи — слоном, вся элита дворцовой прислуги и служб.

Хорса чувствовал себя в их мире своим, к тому же как доверенное лицо, да еще и поучившийся кое-чему у Тэн И, гандер не забывал о соображениях безопасности: ему вовсе не хотелось подставлять под удар из-за ложных соображений престижа молодую красивую жену, себя и тем самым короля.

Хорса прекрасно понимал, что, невзирая на суровость, Конану чуждо предательство, и если с Хорсой что-то случится, он дело так не оставит. Поэтому Хорса не прельстился предложенными ему дворцовым управляющим апартаментами в угловой башне, выходящей на Хорот, но предпочел внутренние, старые, довольно с виду невзрачные, но массивные постройки с толстыми стенами и, соответственно, мрачноватыми тесными покоями, зато практически недоступные лазутчикам.

Сад на зимнее время закрывали стеклянным навесом, так что окна в стене становились и вовсе неприступны, разве только кто-нибудь прилетел бы по воздуху. Но теперь был май, и крышу сняли. Этайн выглянула в окно, вдохнула свежий воздух ночи, на такой высоте не оскверненный запахом сточных канав, посмотрела вниз… И обмерла.

На нее смотрело снизу бледное худое лицо мужчины, лоб и скулы коего закрывала полумаска, только черные жестокие глаза глядели через прорези. Мужчина был весь облачен в черное, и плотно пригнанный капюшон не срывался даже ветром.

Рывок — и он взлетел на подоконник. Видимо, незваный гость и распахнул окно, а потом выжидал, кто пойдет запирать. Как он сумел взобраться по вертикальной и почти без выступов и щелей стене, Этайн не понимала. Может быть, это сходство лазутчика с демоном и не позволило ей закричать сразу, чем негодяй и воспользовался.