Треска. Биография рыбы, которая изменила мир - Марк Курлански

После введения двухсотмильных зон жители Новой Англии всячески боролись за то, чтобы не пускать рыбаков из Новой Шотландии на банку Джорджес, а те, в свою очередь, старались не подпускать американцев к Большой банке. Страх конкуренции в лице канадцев стал частью культуры Глостера – точно так же, как страх перед испанцами словно въелся в кирпичные стены Ньюлина.

Политика в области рыболовства действительно заставляет рыбаков выходить из бизнеса. Анджела Санфилиппо, возглавляющая группу активисток «Жены рыбаков Глостера», запустила программу профессиональной переподготовки рыбаков. За два года благодаря ей новую работу нашли 29 жителей города – они обслуживают яхты, водят грузовики, работают механиками, а также осваивают современные профессии в компьютерной сфере. Но муж Анджелы, Джон Санфилиппо, сказал ей: «Никто и никогда не заставит меня бросить рыболовство».

Как и многие другие рыбаки, Санфилиппо приехал в Глостер с Сицилии, где уловы были скромнее, а суда меньше. Джон, родившийся в 1945 году, был девятым ребенком в семье рыбака и в море начал выходить на маленькой плоскодонке вместе с отцом. Они использовали жаберные сети, переметы, крючки, кошельковые неводы – все, что только можно, чтобы выжить в тяжелые послевоенные годы. Джон иммигрировал в США в возрасте двадцати двух лет. Анджела приехала сюда в 1963 году семнадцатилетней девушкой. Мужчины в ее семье тоже были потомственными рыбаками. Ее родственники добывали лосося на Аляске и тунца в Сан-Диего. Родители возили девушку в Милуоки, где ее двоюродные братья ловили рыбу в Великих озерах. Но рыба гибла от загрязнения воды, и Анджела поняла, что люди, загрязняющие природу, – главные враги рыбаков. Ее отец устроился в литейный цех, чтобы прокормить семью, но не мог отказаться от дела всей своей жизни и рыбачил по воскресеньям. Глубоко несчастная семья уже собиралась вернуться на Сицилию, когда друзья рассказали им о Глостере.

Приехав в Глостер, Джон отказался от всех методов лова, кроме донного траления. Придонная рыба приносила доход, но каждое воскресенье, в свой выходной, он ловил окуней на Стейт-Пире. Большинство рыбаков попросту не могут жить без рыбалки. Ловцы омаров берут спиннинг и пытаются ловить рыбу на блесну в ожидании прилива. Когда португальские рыбаки заполняли трюмы треской и заходили в Сент-Джонс, чтобы пополнить запасы на обратный путь, они сходили на берег и ловили в окрестных реках форель. Когда Анджела была беременна дочерью, Джон очень волновался и, чтобы успокоиться, покупал наживку на русской плавбазе и отправлялся ставить переметы на меч-рыбу, используя в качестве буйков пластиковые канистры. 3 августа 1975 года, когда родилась их дочь, он за одну ночь поймал 65 рыбин за триста километров от берега, в глубоких местах, известных как Каньоны. Когда дети выросли, Джон и Анджела наконец смогли поехать в отпуск на Бермуды. Джон взял две удочки и отправился ловить рыбу на причал отеля Princess. Используя в качестве наживки картофель фри, он ловил тропических рыб, похожих на сицилийского морского ерша. И объяснял повару, как их готовить.

Санфилиппо смогли отправить Доминика, своего сына, в Тафтс – учиться на политолога. Но через два года парень вернулся в Глостер, заявив, что хочет стать рыбаком. Анджела плакала. Примерно в то же время Сэм Ли с Ньюфаундленда поссорился с сыном, потому что тот бросил школу и хотел ловить рыбу.

«Но через пару месяцев, – рассказывает Анджела, – я поняла, что он счастлив. Он сказал, что хочет пойти к банке Джорджес. Раньше он этого не мог сделать, потому что для маленькой отцовской лодки это слишком далеко. Поэтому он нанялся на большой драггер и ловил рыбу на банке Джорджес, пока ее не закрыли. Теперь он хочет купить рыболовное судно. Я советую ему не тратить деньги. Они пригодятся для чего-то другого. А он говорит: “Я скучаю по рассветам и закатам, по чайкам над головой”».

Вито Каломо, уроженец Сицилии и бывший рыбак, который теперь работает в комиссии по рыболовству в департаменте развития Глостера, говорит: «Вы сажаете на пособие человека, отец и дед которого были рыбаками, и стираете сотню лет знаний и опыта. Рыбак – человек особый. Он капитан, лоцман, инженер, раздельщик рыбы, мастер по ремонту сетей, рыночный торговец. А еще он – туристическая достопримечательность. Люди стремятся посетить город, где мужчины в резиновых сапогах и с сигарой во рту чинят сети. Мы можем всего этого лишиться».

В этот момент по дороге вдоль моря проезжает пикап с газонокосилкой в кузове, и Каломо что-то кричит водителю. «Это мой брат, – объясняет Вито. – Он был капитаном, а теперь стрижет траву. Капитан, стригущий траву! Другие моют посуду в ресторане или работают охранниками».

Каломо, Санфилиппо и большинство глостерских рыбаков считают, что нынешние трудности – не их вина, а ответственность правительства. «Как поступают с “Ред Сокс”? – в качестве аргумента Каломо упоминает бостонскую бейсбольную команду, которая постоянно проигрывает. – От “Ред Сокс” не избавляются. Просто увольняют менеджеров».

«Канада станет Америкой, а мы станем Канадой, – говорит Каломо. – Потому что они помогают оставшимся без работы рыбакам и сохранят их, пока рыба не вернется. Они берегут своих рыбаков. Они захватят наш рынок. Кто тут будет ловить рыбу, когда она вернется?»

Анджела Санфилиппо, активно выступающая против геологоразведки на банке Джорджес, спрашивает: «Кто будет присматривать за морем, если рыбаков не станет?» И это не праздный вопрос. Фирму Gorton’s купила международная корпорация Unilever. Будет ли Unilever решительно протестовать против загрязнения моря нефтяными корпорациями?

Неужели и правда все кончено? Неужели постепенно исчезнут последние из тех, кто добывает для нас природные дары? Неужели у нас не останется продуктов из дикой природы и последняя материальная связь с ней сведется к редким деликатесам вроде фазана? Станет ли Глостер городом бутиков, «колонией художников», как Рокпорт? Превратится ли Ньюлин в обычное место для пешеходных прогулок, как это уже случилось с соседними городами и Сан-Себастьяном? Переоборудуют ли порт Глостера в стоянку для яхт? Или его сохранят, как Луненберг в Новой Шотландии, в качестве музея истории рыболовства?

Правительства осознают социальную функцию рыбаков и рыбных портов. Несмотря на программы сокращения флотов, нацеленные на сохранение рыбных запасов, власти субсидируют рыболовство, потому что большинство бывших рыбаков не могут найти работу. Из развитых стран только Исландия рассчитывает на то, что рыболовство продолжит быть одной из основных отраслей экономики, но даже здесь пытаются сократить число рыбаков. Исследование, проведенное в 1989 году Продовольственной и сельскохозяйственной организацией ООН, показало, что эксплуатация мирового рыболовного флота обходится более чем в 92 миллиарда долларов. В то же время выручка составляет всего 70 миллиардов долларов, а большая часть разницы компенсируется за счет государственных субсидий рыбакам и судостроителям. По данным организации, в начале 1990-х годов Европейский союз, состоявший из двенадцати стран, ежегодно тратил на субсидии около 580 миллионов долларов, а одна Норвегия расходовала на