Морская невеста (ЛП) - Хамм Эмма

Он раскрыл объятия.

— Иди сюда, русалка. Высуши слезы.

Она подбежала, дала его теплу окутать ее. Это было не как с Манусом, она и не ждала такого. Никто не мог сравниться с человеком, заполнившим ее сердце, какие бы ошибки он ни совершал.

Деклан гладил ладонями по ее спине.

— Все будет хорошо, Сирша.

— Откуда тебе знать?

— У тебя есть только два варианта. Оставаться женой человека, который пропадает на месяцы, или вернуться домой.

— У меня нет дома, — она всхлипнула. — Я не могу вернуться к своей семье. Они или запрут меня или выгонят из воды.

— Они — не единственные русалки в океане.

Сирша отпрянула.

— Что?

— Тут несколько групп, они зовут себя стаями. Они добрее их глубоководных родичей. Они примут тебя, если попросишься.

— Моя мама упоминала родню, — отметила она. — Я не знала, что она имела в виду, но, может, это как-то связано с русалками отсюда.

— Ты можешь и не узнать. Но ты будешь со своим народом. В безопасности.

— Ты их ненавидишь?

— Кого?

— Людей. Ты совсем им не доверяешь.

— После того, что я увидел, я не могу им доверять, — он отпустил ее и отошел. — Они врут, обманывают и крадут. Люди — не идеальные, какими мы их считали когда-то, и каждый из них способен на жестокость.

— Не верю. Я видела много хорошего в них.

— В ком? Ты про мастера? Он больше фейри, чем человек, — Деклан пошевелил пальцами, подняв руки. — Или ты думала, что ему отдали человеческие ладони?

— Теперь ты жесток.

— Это в моей природе.

Она не хотела такого себе. Сирша понимала, что многие фейри были возмущены. Многие желали власти, а люди так много у них забрали. Но она думала, что Деклан видел и хорошее, не только плохое.

Хоть она видела толпы людей с осуждающими взглядами, они и помогали друг другу. Женщина дала кусок хлеба голодному ребенку. Слуга помог подмести после долгого тяжелого дня. А старики передавали традиции и знания.

Это делало людей достойными. Они были хорошими, и она не забывала этого.

Ее уши горели от желания услышать настоящую тишину. Она хотела, чтобы океан давил на ее грудь. Может, это ослабит тревогу, что мешала ей дышать.

— Мое место тут, — прохрипела она. — Это мой выбор. Теперь это мой народ.

— Ты обманываешь себя, если веришь в это, — Деклан покачал головой. — Я задержусь ненадолго. Похоже, в доме нужен мужчина.

— Это будет неприлично.

— Мы не подходим под приличия, Сирша. Мы с тобой — создания полуночи и монстров. Дикая Охота близко. Мы нужны друг другу, если хотим пережить ее.

Он пошел прочь, а Сирша уставилась на море.

Дикая Охота. Она забыла, что Лорд и его подчиненные едут по землям людей и собирают фейри, которые не должны там находиться. Он попытается забрать ее?

Это было важно?

Она поежилась и обвила себя руками. Она должна была пойти внутрь, представить Деклана слугам и ответить на их вопросы.

Волны бились об утес. Чайки кричали сверху. И Сирша оставалась на краю утеса, слушала песнь моря.

* * *

Грохот эхом разносился по коридорам поместья. Тарелки и вазы бились о камень. Несколько голосов шепталось во внезапной тишине, вопросы не получали ответов, грохот продолжался в доме.

Сирша уже растерзала свою комнату. Она выбросила шторы с балкона, разбила зеркало, порвала матрац в отчаянных поисках. Она прошла по коридору, оттолкнула дворецкого и принялась за комнату Мануса.

Кто-то мог сказать, что она сошла с ума. Она слышала, как слуги об этом шептались. Хозяйка оказалась слишком нежной, чтобы жить в доме без господина. С кем связаться? Они не знали о ее семье.

Бедняжка нуждалась в помощи.

Она фыркнула и порвала подушку. Помощь. Словно они знали, как ей помочь.

— Миледи? — дворецкий кашлянул. — К вам гость.

— У меня нет времени на гостей.

Шаги простучали, пройдя в комнату. Она слышала, как дворецкий спорит, его вытолкнули из комнаты, перед лицом закрыли дверь.

— Что ты творишь, Сирша? — зарычал Деклан. — Я тут должен отвлекать их внимание от тебя, а не объяснять твои причуды!

— Я что-то потеряла, — пробормотала она, искала в комнате следующую жертву. — Не знаю, что. Я не помню. Мой разум словно вспоминает, но не говорит мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты несешь бред.

— Я знаю! — закричала она. — Я ощущаю, что это бред, но я сама не своя. Чего-то не хватает. Того, что должно у меня быть.

Деклан схватил ее за руки.

— Сирша, сядь. Нет, ты не будешь больше искать. Садись.

Она медленно опустилась на край испорченной кровати Мануса. Ее сердце колотилось, взгляд бегал по комнате, искал другое место, куда он мог убрать… что-то.

— Сирша, что ты потеряла? Сосредоточься.

Она замотала головой.

— Не знаю. Я не помню. Будто все, что я знала, вытекло из головы. Воспоминания. Семья. Я не могу… Деклан, я не могу.

Сирша уткнулась лицом в ладони, рыдая. Она дрожала и боялась перемен, которыми не могла управлять. Ее разум должен быть храмом.

А ощущался как тюрьма.

Он сжал ее ладони, перебирал пальцами, пока золотой свет не появился между ними. Она смотрела на успокаивающие движения внимательно. Ее сердце замедлилось, голова покачивалась, разум медленно очистился.

Деклан раскрыл их ладони. На ее ладони лежала золотая монета. Та монета, которую он дал ей в пабе.

— Сосредоточься на монете, Сирша. Отпусти мысли. Ты можешь не знать, что потеряла, но знать, где это.

Она следовала за монетой, которую он крутил пальцами. Монета была не тем, что она отчаянно хотела, но, может, он был прав. Если она расслабится, возьмет себя в руки, может, ощутит то, что хотела.

Разум Сирши успокоился до состояния транса. Деклан умело крутил монету на костяшках.

Вещь была из ее дома. Она помнила волны, чаек, но больше всего — вкус соли на языке. Ее семья была далеко под ней. Сотни детей с хвостами как у рыб и волосами как водоросли. Они собрались петь, но у них ужасно получалось.

Она мягко улыбнулась. Ее сестры не умели держать ноту. Они говорили, что оставят пение сиренам, но она знала, что это их беспокоило.

Песни были священными для русалок, и они обожали слушать музыку. Порой они подплывали к поверхности, собирались вместе и ждали, пока проплывут киты.

Когда Сирша была маленькой, она уплыла от звуков, чтобы исследовать. И в темных глубинах моря она встретила юную стражницу с такой чистой песней, что это потрясло ее душу.

— О, — прошептала она. — Я помню.

— Где это?

— Это было со мной, когда я прибыла. Но я не помню, куда убрала ее.

— Подумай, Сирша. Где это может быть?

И она вспомнила. Манус показал ей маленькую шкатулку, любимую вещь его матери. Песнь напомнила ей о стражнице, и она оставила шкатулку там на хранение.

Сирша вздохнула.

— Музыкальная шкатулка.

— Эта?

Ее глаза открылись, хотя она не помнила, как закрыла их, и она увидела шкатулку в руках Деклана.

— Откуда ты узнал?

— Это единственная музыкальная шкатулка в доме.

— Но где она была?

Он подмигнул.

— Это золото, милая. Все золотое говорит со мной.

— Открой ее.

Музыка зазвучала, как только он покрутил шкатулку. Крышка поднялась, стало видно крохотную танцовщицу. В конце песни внизу открылся выдвижной ящичек.

Внутри была маленькая витая ракушка.

— Теперь я помню, — выдохнула она. — Этот подарок дала мне мама перед тем, как я уплыла. Как я могла так легко забыть?

— Чем дальше он от тебя, чем дольше его нет, тем тебе хуже, — Деклан провел ладонью по ее голове. — Твоя связь будет подавлять тебя еще дальше.

Паника заставила ее вскочить с кровати и побежать за дверь. Она бросилась в свою разгромленную комнату. Простыни путались в ногах, но она добралась до балкона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вдохнув соленый воздух, она повернула ракушку в ухе.

Песня заполнила океан и небо над ней. Стражницы плакали по потерянному ребенку, горевали по русалке, которая не вернулась в их руки. Они кричали от гнева, рыдали от печали, а потом все утихло.