Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К началу ноября немцы по всем признакам готовили новое большое наступление: их крупные силы сосредоточивались не только западнее, но также северо-западнее и юго-западнее Москвы. Провал первого наступления дал Ставке время собрать за Москвой крупные стратегические резервы и укрепить свою линию фронта на всех участках.
Тот факт, что Москва не была захвачена в октябре, благотворнейшим образом подействовал на моральное состояние бойцов. Об этом говорит, в частности, массовое вступление солдат и офицеров в партию и комсомол. В течение месяца (с октября по ноябрь) число членов партии в трех армейских группировках под Москвой выросло с 33 до 51 тыс. человек, а комсомольцев с 59 до 78 тыс. человек. На этом этапе в партию с минимумом формальностей стали принимать почти всякого отличившегося в бою солдата.
После провала первого германского наступления на Москву улучшилось моральное состояние и гражданского населения. Эвакуация Москвы продолжалась весь октябрь и первую половину ноября. Было эвакуировано около половины населения и большая часть промышленности. Так, из 75 тыс. металлорежущих станков в Москве осталось только 21 тыс. Московская промышленность выпускала главным образом стрелковое оружие, боеприпасы, а также производила ремонт танков и автомашин. Небо над Москвой было испещрено заградительными аэростатами, почти на всех главных улицах имелись противотанковые препятствия и множество зенитных батарей. Их было куда больше, чем раньше. Даже еще строже стали правила борьбы с пожарами; в противопожарной охране принимали участие тысячи москвичей. В городе царила суровая, героическая атмосфера войны, совершенно непохожая на обстановку в период октябрьского кризиса.
Несмотря на общую уверенность, что Москва не будет сдана, серьезность готовившегося второго наступления противника не умалялась. Как и следовало ожидать, на ряде участков немцы обеспечили свое значительное превосходство. Первые крупные удары они нанесли 16 октября на Калининско-Волоколамском участке фронта, где они имели тройное превосходство в танках и двойное в орудиях. К 22 ноября немцы ворвались в Клин, севернее Москвы, а на западе – в Истру, самый близкий пункт к Москве, какого им когда-либо суждено было достигнуть крупными силами. Несомненно, именно из Истры, по воспоминаниям немецких генералов, «можно было видеть Москву в сильный полевой бинокль».
В ожесточенных боях севернее Волоколамска советские солдаты совершили много героических дел; можно упомянуть, например, о многочисленных подвигах кавалеристов генерала Доватора, правда совершенных ценой тяжелых потерь (сам Доватор был убит 19 декабря во время контрнаступления), или о самоотверженном сопротивлении у разъезда Дубосеково группы истребителей танков из дивизии Панфилова, охранявшей Волоколамское шоссе.
Множество других, не менее славных подвигов если не прошли совсем незамеченными, то, во всяком случае, не были занесены в летопись для потомков. Имелось небольшое число героев, которым суждено было остаться в памяти народа. Авиация имела своего национального героя в лице капитана Гастелло; пехота – 28 панфиловцев; партизаны (и соответственно комсомол, так же как и вся страна) – национальную героиню Зою Космодемьянскую.
На деле же ни Гастелло, ни 28 панфиловцев, ни Зоя не были единичными примерами мужества и самоотверженности. В атмосфере массового подъема в ноябре – декабре 1941 г. подобных случаев было очень много.
На южном фланге Московского фронта под постоянной угрозой окружения находился промышленный город Тула, который соединила со столицей лишь узкая горловина. В этом центре оружейного производства старой России существовала особенно сильная партийная организация, и местные рабочие батальоны принимали очень активное участие в обороне своего города, жившего как бы в «атмосфере 1919 года», которую ярко описал генерал Болдин, назначенный 22 ноября командующим обороной Тулы[58]. Гудериан, раз уже потерпевший здесь неудачу, не оставлял своих попыток обойти и отрезать Тулу. 3 декабря Туле угрожало окружение, так как немцы вплотную подошли к железной и шоссейной дорогам на Москву.
Для Тулы день 3 декабря был самым критическим, но на других участках фронта немцы фактически были остановлены неделей раньше, и уже полным ходом шли приготовления к советскому контрнаступлению, назначенному на б декабря.
К середине периода второго наступления на Москву немцы начали страдать от холода. Всего за неделю с небольшим до этого Гудериан горько жаловался, что его танки застревают в грязи, и надеялся на ранние морозы, которые облегчили бы продвижение к Москве; теперь же он не менее горько начал жаловаться на тот самый мороз, которого так ждал. 6 ноября он писал:
«Печально для солдат и весьма прискорбно, что противник таким образом выигрывает время, а осуществление наших планов откладывается до наступления зимы. Все это меня очень удручает… Неповторимый шанс нанести один большой удар становится все более нереальным. Одному богу известно, как обернутся события».
7 ноября он отмечал: «У нас имеются первые серьезные случаи обморожения». 17 ноября тон Гудериана становится еще более мрачным:
«Мы лишь очень медленно приближаемся к своей конечной цели в этот лютый мороз, когда все части испытывают невероятные трудности со снабжением. Трудности с подвозом припасов по железной дороге все время возрастают… Без горючего наши машины не могут двигаться…».
В общем, все складывалось для немцев в высшей степени неутешительно. Позже Гудериан писал:
«Урожай 1941 г. – богатый всюду в стране. Нет недостатка и в скоте. (Но) из-за наших отвратительных железнодорожных коммуникаций мы смогли отправить в Германию из района действия 2-й танковой армии лишь небольшое количество продовольствия»[59]. И далее:
«17 ноября мы узнали, что на фронте появились сибирские войска и что дополнительные резервы прибывают по железной дороге в Рязань и Коломну. 112-я пехотная дивизия вошла в соприкосновение с этими новыми сибирскими частями. Поскольку одновременно нас атаковали танки противника… то наши поредевшие войска не смогли дать отпор этим свежим силам. Прежде чем осуждать дивизию, следует помнить, что в каждом полку было уже около 500 человек обмороженных, что из-за мороза пулеметы не действовали и что наша 37-миллиметровая пушка оказалась неэффективной против русских танков Т-34. Результатом всего этого была паника… Это случилось впервые в ходе русской кампании… Боеспособность нашей пехоты пришла к концу…»
При всем этом Гудериан продолжал атаки против Тулы; он также отмечает, что на какое-то время его войска перерезали шоссе и железную дорогу Тула-Москва. Но из его рассказа видно, что в немецких войсках что-то не ладилось, хотя он говорит только о том, что «сила наших войск иссякла, как иссякло их горючее».
Все последующие атаки на Тулу провалились, по словам Гудериана, преимущественно по тем же причинам
