Суворовец Соболев, встать в строй! - Феликс Маляренко

Удивительно, но Санька даже не успел испугаться. Он видел Володю, знал, что тот поможет, и наверно поэтому у него всё получилось. И когда Володя вновь удлинил на одно деление ноги снаряда, Санька без труда преодолел его и приземлился на матах.

— Ну вот и всё, — сказал Володя. — Потом можно будет отрабатывать прямые ноги, оттянутые носочки, приземление, отход, а это уже три бала, — и, помолчав, добавил: — Другие сильны от рождения. Им всё легко досталось. А вам, чтобы быть на их уровне, нужно бороться. Бороться, а не тратить время на обиды. Каждую свободную минуту вам нужно тренировать руки, ноги, тело. Если каждый час выбирать минуту и отжиматься всего по десять раз, то за день это будет сто пятьдесят. Мышцы будут сильными и упругими. Если на строевой не получается поворот на месте, уйти в укромный уголок, чтобы не засмеяли, повтори пятьдесят, сто раз – получится. Задача не даётся, разбери двадцать штук, схватишь решение, будешь их щёлкать, как орешки…

По дороге в казарму Володя рассказывал о двигателе за спиной, который наполнит воздухом купол парашюта, сделает его упругим, и тот оторвёт человека от земли и поднимет к облакам. Санька слушал, и ему до боли хотелось отблагодарить Володю. У самой казармы он, собравшись, сказал:

— Володя, как хорошо, что ты нам помог, я бы никогда сам не перепрыгнул.

Вожатый пожал плечами:

— А кто бы за тебя это сделал? Это не я, это вы сами. Никто никого не сможет заставить или помочь, если он сам не захочет. Я только подстраховал, чтобы вы не ушиблись и не столкнулись. А перепрыгнули вы сами. Главное, чтобы вы не столкнулись. Иначе – катастрофа.

Толя безразлично зевнул, а Санька вспомнил, что люди-миры, а Земля-Вселенная. И самое главное, не допускать столкновения этих миров.

Когда он вошёл в казарму, затараторил звонок, со второго этажа послышалось хлопанье крышек парт. Закончилась самоподготовка. Санька побежал наверх к Витьке сообщить о победе. Но тот, взбудораженный, моментально столкнул его со счастливой вершины.

— Чугунов выздоровел.

— Так что нам опять туалет драить?

— Нет, у него после болезни освобождение на три дня. Так что ещё два дня туалет нас подождёт. Опять мы Женю не осчастливим.

Учебная тревога

Только прозвенел звонок с шестого урока, и Витька уже приготовился бежать в библиотеку, узнать, есть ли письмо от Лиды, как громко, на всю казарму дребезжащим голосом командира роты разнеслось:

— Тр-р-ревога! Тр-р-ревога! Выходи строиться с противогазами.

Суворовцы молниеносно повскакивали из-за парт и, оставив на них тетрадки и учебники, помчались вниз, в раздевалку, быстрее надеть шинели и шапки, схватить с полки противогазы, выбежать перед казармой и занять своё место в строю.

— Становись! Р-р-равняйсь! Смир-р-рно! – продолжил командовать на улице майор Сорокин и неожиданно крикнул. – Газы!

Суворовцы, тут же зажав шапки между колен и выхватив из сумки противогазы, стремительно окунулись в голубовато-серую резину, и, мгновенно расправив её на лице, стали одинаковыми: хоботастыми и лупоглазыми.

— Отставить! – скомандовал командир роты. – Медленно надеваете. А вы, Белов, зачем вдыхаете? Отравленным воздухом надуетесь, а организм свой отравите!

Женя, наверно, опять подумал, что ему больше всех не везёт.

— Одного вдоха достаточно, чтобы умереть, — продолжал командир роты. А вы нужны, чтобы воевать и людьми руководить. Живыми нужны! Будем тренироваться! Так, объявляю для тех, кто выполняет неправильно и для вас, Белов! По команде «Газы» задержать дыхание, надеть противогаз и выдохнуть! – понятно, Белов?

— Так точно, — грустно отозвался Женя.

Минут пятнадцать Сорокин заставлял надевать и снимать шлем-маски, а потом скомандовал «Газы», повернул роту направо и повёл известным маршрутом за ворота училища, мимо автопарка, санчасти, Солдатского озера за город.

Сегодня был четверг, шла обычная противогазовая подготовка, и до обеда нужно было совершить марш-бросок в восемь километров, четыре туда и четыре обратно. Да что восемь для седьмой роты, третья, вторая и первая сидели на занятиях в противогазах и шли, не налегке, а с оружием и полной солдатской выправкой: вещмешками, сапёрными лопатками, боеприпасами…

Сейчас Санька приказывал себе идти нога в ногу со вторым взводом. Он уже знал, как плохо задерживаться на левом фланге: чуть отстал – потом будешь бежать и догонять. А тут такая хорошая возможность дать нагрузку ногам. После тренировки с Володей он теперь каждый час отжимался, и у него уже получалось не сто пятьдесят, а сто восемьдесят и более раз в день. Всё тело болело, но это была приятная боль – боль тренированных мышц. Да и Чугунов, когда однажды увидел его маленькую зарядку между кроватями в спальне, подкрался и, как за что-то недозволенное, хотел наказать, но остановился и нехотя, почти по слогам выдавил:

— Ну мо-ло-дец! Может ког-да-ни-будь из Вас что-ни-будь и по-лу-чит-ся!

Они уже прошли километр, и пот, собираясь в капельки под шлем-маской и щекоча, стал прокладывать себе дорогу по лицу. Это для Саньки было самое неприятное. Это было даже хуже того, что в противогазе он сначала задыхался, хотел его выбросить, дать лицу окунуться в прохладу морозного ветра и вздохнуть воздух полной грудью. Капли со лба заливали глаза, и одна самая противная, с переносицы, до зуда, щекоча, пробивалась у носа. Саньку раздражало его бессилие против неё. Жёсткая резина противогаза не продавливалась, и капля издевалась и поползла вниз, к подбородку, и ничего нельзя было с ней сделать.

Все: офицеры, сержанты, суворовцы шли, и никто не помышлял сбросить с себя проклятую резину, вытереть лицо и легко вздохнуть.

«Только бы переждать эту проклятую каплю! Только переждать, а там будет легче, — думал он. – Это уже не в первый раз. И не отстать! Вперёд, вперёд рядом с Витькой, за Борькой Топорковым!»

Дальше Санька отмечал про себя:

«Вот, хорошо, миновали санчасть… Теперь озеро… Вышли в лес… Теперь поле… Скоро река. Там дадут минут десять передохнуть, и в обратный путь. Но потом будет легче, откроется второе дыхание». Он отвлёкся и почувствовал, что капля ушла, и теперь, главное, не отстать, быть наравне со всеми, быть в строю.

А рота всё шла и шла. «Вот рощица, за ней отдых. Ещё немного! Ещё…» — И тут прозвучала желанная команда:

— Стой! Противогазы снять!

Санька сдёрнул шлем-маску, сложил её, обернул резиной очки, достал платок и вытер пот с лица. Воздух был свеж и сладок, как награда за долгий и тяжёлый путь. Витька стоял рядом и, закрыв глаза, дышал ртом. Майор Сорокин вытирал крупные капли со лба, и только лицо сержанта Чугунова было сухим, будто он был сделан из дерева, металла и пластмассы, но не из плоти и крови.