Орёл умирает на лету - Анвер Гадеевич Бикчентаев

не идет Бардыбаев? Неужели они уползли, оставив его одного? Мороз пробирался сквозь полушубок, от пронзительного ветра коченело лицо. Сколько еще придется тут лежать? Он ясно понимал, что без приказа нельзя отходить.

В эти минуты из-за ближних кустов показалась мохнатая шапка Габдурахманова. Он тихо позвал:

— Ползи за мной.

Движение согрело юношу. Но смутное беспокойство не исчезало. Оно особенно усилилось, когда Саша не увидел среди бойцов Бардыбаева и Саржибаева.

— Где командир отделения?

Гнедков с какой-то неприязнью ответил ему:

— Отправили в тыл.

— Что случилось?

— Узнаешь в штабе, — неопределенно отозвался Рашит, заменивший Бардыбаева.

Предчувствие не обмануло Матросова — его необдуманная стрельба сорвала выполнение боевой задачи, не считая того, что Бардыбаев был сильно контужен.

Разведчиков встретил Артюхов. Он, хмуря брови, недобро взглянул на Матросова.

— Рядовой Матросов, вас вызывает командир полка.

Саша пал духом. Неужели он совершил что-то непоправимое? Конечно, без разрешения нельзя было открывать огонь... Товарищи по отделению молчали, только Рашит сухо говорил ему:

— Поправь ремень. Завяжи шапку. К командиру полка идешь... Внешний вид никуда не годится...

Саша не знал, что на командном пункте полка о его судьбе спорили два человека. Гаркуша решил было принять очень суровые меры, однако его заместитель по политической части майор Киреев настойчиво возражал:

— Солдат молодой, только учится воевать. Надо дать ему возможность искупить свою вину.

В это время ординарец Папазян доложил о прибытии Матросова.

— Вызвать.

Киреев взглянул на вошедшего Матросова.

— Товарищ подполковник, гвардии рядовой Матросов явился по вашему приказанию.

Волнение солдата выдавали только вздрагивающие губы.

Гаркуша резко поднялся, чуть не задев потолок землянки.

— Гвардии рядовой Матросов, вы догадываетесь, почему я вас вызвал?

Матросов устремил глаза на Гаркушу и не спеша ответил:

— Не буду, товарищ подполковник, оправдываться.

— То есть, как не буду?

— Меня, товарищ подполковник, жадность подвела, — смущенно сказал он.

— То есть?..

— На фрицев я жаден, а тут такой подходящий случай был... Кроме того, я один был. Думал, что самое лучшее решение принимаю.

Ему разрешили искупить свою вину.

Через три дня разведчики вышли на «охоту за языком». С большими предосторожностями пройдя через проход, проделанный саперами в заграждениях противника, отделение углубилось во вражеский тыл.

Враг был совсем рядом. Слышались отрывки фраз, вероятно, говорили по телефону. Порой доносилось приглушенное пение: должно быть, в офицерском блиндаже играл патефон.

После дополнительной разведки решили напасть на офицерский блиндаж. Габдурахманов приказал Матросову:

— Сними часового!

Одновременно Гнедков перерезал телефонный провод. Только после этих предварительных действий разведчики ворвались в блиндаж. Два офицера, ошеломленные внезапным нападением, повинуясь команде, медленно подняли руки. Гнедков бросился вперед, чтобы отобрать оружие, но один из офицеров опередил его — свалил ногой стол с лампой.

Рашит метнулся в темноту и схватился с одним из офицеров. Другой офицер бросился бежать. За ним кинулся Матросов.

— Будь осторожен! — успел крикнуть командир отделения, однако разъяренный автоматчик не слышал предупреждения.

Пока Габдурахманов уводил отделение и «языка» на свою сторону, Матросов неотступно преследовал свою «добычу». В небольшой лощине Саша догнал фашиста, но видно было, что он даром свою жизнь не отдаст.

Матросов упорно не хотел применять оружие, ему нужен был «язык». Саша занес кулак, но офицер ловко отпарировал удар и в свою очередь кинулся на Матросова. И тогда Саша использовал свой любимый прием, которому его научил Рашит. Потом быстро связал пленному руки, пинком поднял его.

На рассвете, как только разведчики вернулись с «языками», Гаркуша распорядился представить Габдурахманова к вполне заслуженной награде.

А Матросова все не было. Прошла ночь, наступило утро. Усталые разведчики легли спать. Но Рашиту не спалось. Выходя на улицу, он каждый раз спрашивал часового:

— Матросов не вернулся?

— Нет, — отвечал тот, не поворачивая головы.

— А кто это третий спит?

— Семен Воробьев вернулся из госпиталя.

Рашит ложился снова, но сон не приходил. Он услышал голос Гнедкова:

— Жаль парня.

Рашит резко приподнялся на локте.

— Что ты хоронишь его раньше времени?

Гнедков не отозвался.

— Разговорами теперь не поможешь, — вздыхали бойцы.

Целый день прошел в заботах. Но что бы ни делали разведчики, все получалось с прохладцей, без обычной энергии.

Сидели в темной избе, лениво перебрасывались словами. Неожиданно открылась дверь — на пороге появился Матросов.

— Ребята! — крикнул он, не скрывая своей радости.

— Сашка! — бросился к нему Рашит.

— Раздавите, медведи! — говорил Саша, освобождаясь из объятий товарищей. — Проголодался, как волк. Дайте чего-нибудь поесть, замерз здорово.

Пока Матросов сбрасывал шинель, на столе появился солдатский котелок.

Саша жадно набросился на еду. Но ему не давали покоя, — то один, то другой расспрашивал, что случилось с ним, как он добрался до расположения полка.

— Добил его? — допытывался Гнедков.

— Сдал в штаб.

— Как? Ты его сумел привести? — спросили разом несколько человек.

Матросову пришлось подробно рассказать о том, как он сбил офицера с ног и как целый день они лежали под своим и вражеским огнем.

— А каким ударом ты его оглушил? — непременно хотел знать Рашит, постоянный противник Матросова по рингу в уфимской колонии.

Саша, проглотив очередной кусок сала, ответил со смехом:

— Ну, известно, левым снизу, в подбородок...

Рашит восхищенно воскликнул:

— Это твой любимый удар...

«15 февраля 1943 года.

Все страшно устали. Чуть не валимся с ног. Даже угроза смерти, казалось, не заставит нас далее продолжать этот бесконечный марш. Бесконечный и будто бессмысленный...

Неожиданно Саша вскрикнул:

— Равнение направо!

«Чего ему вздумалось шутки шутить, до того ли, — рассердился я. — Да еще от ротного влетит. На кого такое равнение...»

— Очумел, что ли?

Нехотя поворачиваю голову и кого же вижу... На опушке, в нескольких метрах от нас, стоит мальчишка лет шести. Честное слово, не старше. У парнишки глаза как у взрослого, серьезные, почти солдатские. Оттопыренные губы, словно у обиженного человека на весь мир. Услышав команду, хлопец как будто даже вытянулся... Вижу, занятный малый, хоть и весь в заплатках.

Командир роты, естественно, немедленно отреагировал на остановку. Он же не понимал, отчего мы столпились?

— Кто подал команду? — сердито рявкнул он. На его месте любой бы вышел из себя.

Лишь приметив