Наизнанку (СИ) - Медведева Евсения

— Придурок! Я иногда об этом забываю, но ты мастерски напоминаешь мне. — Она наклонилась. Короткая рубаха задралась, оголяя круглую попку. Черт! Отсутствие белья почему-то меня совсем не удивило. Мои глаза прилипли к аккуратной заднице, на правой ягодице которой был длинный тонкий шрам.

— Олег!!!!!!!!!!!!!! — Янка откинула крышку корзины, откуда донесся едва уловимый писк. — Это щенок!

— Да, самый настоящий, живой и ручной. У него есть паспорт, нет блох, и ты можешь таскать его везде.

Янка достала из недр огромной корзины крохотный белоснежный комок. Он пищал и жался к ее рукам в поисках тепла.

— Это померан. Белый, как снег!

— Да, белый, как снег. — я откинулся на дверной косяк, наблюдая, как Кролик прижимает крохотный комок, помещающийся на ее ладошке, к сердцу.

Не мог уснуть, вспоминая боль в ее глазах при прощании со Скуби. Не знаю, что меня подтолкнуло, но не успокоился, пока не нашел белого щенка, напоминающего сугроб. На фотографии он был очень похож на снежок, только если присмотреться можно было рассмотреть глазки и черный носик.

— Это снежок! Олег, посмотри! Это Снежок! — Янка подскочила, поднося пищащее создание прямо к лицу.

— Называй, как хочешь. Но по паспорту он, кажется, Вулкан.

— Э! Назовите его Лазарь! — в открытую дверь вошел Серега, увешанный пакетами. — Что я, зря за ним катался к черту на кулички?

— Привет, — я похлопал парня по плечу, забирая пакеты. — Держи, Кролик, это приданое твоего Снежного барсика.

— Боже! Мальчики! — Янка заходилась слезами, не пытаясь их утирать, потому что не могла оторвать рук от щенка, который пропищался и теперь сладко спал на ее груди.

— Я принес завтрак, поэтому давайте есть? Прошу! — Лазарев сбросил пальто на пол и промчался на кухню, шурша бумажными пакетами. — Кролик! Жрать хочу!

— Я тебе не Кролик! — взвизгнула она, поднимая на меня свои глаза. Они снова блестели счастьем, напоминая теплое и ласковое море. — Спасибо!

— Оденься, — с огромным трудом отвернулся. — Мы сегодня будем есть?

— Пирожки! Обожаю пирожки, — с набитым ртом кричал Лазарь.

— Лазарь, не в пирогах счастье, — вдруг вспомнился старый добрый мультфильм.

— Ты что? С ума сошел? А в чем же еще?

Глава 21

Олег

— Давай на **й всех перестреляем? Соберем их в одном месте и шлепнем? — Лазарев вскочил с кожаного дивана. В один прыжок очутился у противоположной стены и крепко приложился кулаком в поверхность, отделанную шпоном канадского ореха. — Это невозможно смотреть на людей и гадать, кто из них готов в любой момент приставить пушку к твоему виску. Козырев их собирал по деревням, подбирал с улиц. Отправлял в институты, армию.

— И что ты потом будешь делать? Лазарев, ты мозг во Владике отморозил? Мне срать на крыс, мне нужна «голова». Нужен тот, кто все это затеял. Тот, кто запустил маятник.

— Ты знаешь, да? Б**дь! Ты знаешь его? — Серега замер и резко развернулся в мою сторону.

— Лазарь, знать и догадываться — совершенно разные вещи. Я не могу знать, пока не увижу доказательства. И крысы мне нужны для того, чтобы получить причину, по которой я заставлю этого мудака подавиться собственной кровью!

Мы сидели в моем кабинете, снова и снова просматривая запись таможенного пункта на границе. В объектив единственной камеры попал правый борт фуры. Номер был различим только частично, да и неважно это, потому что машина уже год числится в угоне. При досмотре грузовика из кабины вылезли трое мужиков. Они выстроились в ряд, повернувшись спиной к единственной камере, будто знали. Конечно, знали. Огромные панамы, закрывающие не только лицо, но и шею, смотрелись абсолютно нелепо среди других людей, пересекающих границу двух государств. Сотрудник таможни бегло осмотрел фуру. Вся процедура оформления заняла не более пяти минут, после чего сопровождающие груза быстро сели в фуру и скрылись. Все так складно. Без осечек, словно это была отточенная операция. Но я-то знал, что эта партия была, скорее всего, чистым экспериментом, который удался.

Наблюдая боковым зрением за мечущимся по комнате Серегой, перематывал четырехминутный ролик снова и снова.

— С Козыревым тоже все неладно. Это череда каких-то невообразимых совпадений. Мы столько лет жили спокойно. Все проблемы решались на уровне переговоров. Моисей вел политику сдерживания, не давая возможности залить город кровью! — Серега закуривал и, делая пару затяжек, тушил сигарету в пепельнице. — Скала?

— Сядь, не мельтеши! Мешаешь думать. Что мы имеем?

— Что?

— Деньги.

— В смысле?

— В прямом. Тот, кто ввез «афганку», вложил туда много денег. Очень много, Лазарь. Либо он придурок, у которого несколько лямов зелени жгли карман, либо у него была гарантия того, что получится! Нет, даже не так. Он готов был пожертвовать деньгами, чтобы расшатать город в нужном ему направлении. Все это время мы отталкивались от похищения Яны, но ошиблись. Как бы не ошибиться сейчас.

— Значит, нужно изменить тактику, — Лазарев снова подскочил с дивана, схватившись за сигареты.

— Сядь, я сказал! — перехватил его запястье, чуть вывернув его, чтобы обездвижить руку. — Успокойся. Все это время мы плясали от произошедшего, а теперь пойдем другим путем… У Кирилла, несмотря на годы тренировок, не хватило бы ума создать этот коридор, да и бабок он таких в глаза не видел. Я проверил счета. Он в основном переписывал недвижимость, словно готовился к отходу.

— То есть?

— Из этого следует, что он был одним из стукачей. Сливал информацию, чтобы подвинуть Моисея.

— Моисея? — успокоившийся было Серега вновь вскочил на ноги.

— Ну, это единственный вариант.

— Это нелогично.

— Не путай нелогичное с невозможным. Это как раз возможно. Мы живем в мире, где деньги помогают ощутить себя непросто одним из… Бабки делают твой характер жестче, а х*й толще.

— Ты о чем?

— Я решил зайти с другой стороны. Есть у меня один корешок в Афгане. Все, что мне нужно — определить связного. Рыться в «своих» бессмысленно. Именно этого они и ждут. Надо ехать в Казахстан и искать лица. Фото, камеры. Да все, что угодно! Их много, Лазарев. Крыс, как минимум три, не считая главного! Кирилл — первый неизвестный. Он, будучи приближенным, сливал важную информацию. Второй неизвестный должен быть в средней прослойке. У него есть авторитет, но неявный, чтобы в глаза не бросаться. Третий неизвестный — мелкий, жадный придурок, у которого нет цели подняться, он, скорее, просто хочет денег! Именно с него и начнем. Такие рвачи очень часто ошибаются, потому что спят и видят «зелень».

Иногда жалею, что поспешил «убрать» Кирилла, потому что мог «поговорить» с ним. Поспешил.

— Поехали к Моисею, — я посмотрел на вспыхнувший экран телефона. — Ждет нас.

— Зачем?

— Удовольствие, наверное, доставлять будет, — я пожал плечами, наслаждаясь растерянностью на лице Сереги. — Тебе. Я-то на него не работаю.

— Придурок!

— Взаимно.

***

— Мне тут слили, что Маков нарыл что-то на Коновалова! — Моисей затянулся сигарой и выпустил облако пряного дыма в воздух. Затем развернулся на кожаном кресле в сторону брата Миши. Мужичок снял очки и стал старательно протирать стекла своим галстуком.

— Предупредим? Коновалов сговорчивый, проблем не доставляет, деньги отчисляет исправно. — Миша надел очки и обвел взглядом кабинет.

— Зачем Макову нужен Конь? Он занимается автомобилями. Весь город держит. И салоны, и эти, как их… — Лазарев, все это время смотрящий в окно, обернулся.

— Автосервисы, Сереженька, — Моисей прищурился. — Автосервисы…

— Ага, точно. Маков обнищал, что ли? Зачем ему это? Ведь не потянет. Не по Сеньке шапка. Народу у него мало, мозгов, к слову, еще меньше, а амбиций море.

— Выслуживается, наверное. — Миша помешивал кофе в фарфоровой чашечке с золотым узором, противно брякая ложкой.

Моисей вызвал нас в главный офис, который находился в ресторане «Белый лотос». Кабинет находился в подвальном помещении, у единственного входа в который стоял целый кордон охраны с металлоискателями. Бордовые, почти черные стены, обтянутые бархатной тканью, темный деревянный пол, замысловатая мебель из красного дерева. У единственного окна, находящегося под самым потолком, сидел Лазарев. Вдоль стены была расположена библиотека, ровные стеллажи которой заставлены книгами в кожаных переплетах, а прислоненная к полкам лестница служила Лазареву креслом. Взобравшись на самый верх, он вытянулся во весь рост, рассматривая что-то за окном, крутя меж пальцев золотую зажигалку.