Вне закона - Андрей Круз

Меню тут никакого не водилось, разве что поинтересовался хозяин что пить буду. Хотелось прямо-таки бросить ему в лицо: «Чистую колодезную воду!» — не не бросил, водки попросил двести грамм. Чтобы не выделяться.

А вот еда удивила. Черная фасоль со свининой, к тому же острая. Да еще и с тортильями. Жена хозяина готовила, точно. Нет, я ничего против не имею и мексиканскую кухню люблю от всей души, но на хуторе в лесу между Желтухино и Нарымом как-то встретить ее ожидаешь ну меньше всего. Но водка всем этим закусилась хорошо, гладко так.

Выпили с соседом по столу, понятное дело. Который Ваней представился. И заодно догадку подтвердил — охотник. Завтра по уток идти намерен, а здесь часто бывает, использует уток как охотничью базу. Охотится не столько для еды, сколько для удовольствия.

— А сам откуда? — поинтересовался я у него.

— Из Желтухино, — он быстро плеснул в рюмки еще по чуть-чуть. — Я там вроде как аптекарь. А ты?

— Из Батлер-Крик, — не стал я скрывать.

— По делам в Желтухино или как?

— Скорей по делам, оружием торгую, — выдвинул я дежурную версию. — Хочу посмотреть с кем там можно дело иметь.

— Да там вроде есть торговец, — задумался собеседник. — Витька Телегин, у него вроде как по всем товарам магазин, ну и оружие там есть. В Желтухино народу-то раз-два и обчелся, сколько там продашь?

— Да я патронами больше, а это расходники.

— Ну может и так, спорить не стану, не знаю. Давай еще по одной.

— Телегин, значит? — уточнил я после того, как следующая порция водки пролетела по пищеводу.

— Ага, Витька. У него магазин прямо над пристанью, не ошибешься. Больше и не с кем разговаривать. Народ больше в Нарыме закупается.

— Я понял.

Доужинал, пошел к лошадке, попутно обнаружив, что во дворе уже совсем темно. Пока с ней возился, в ворота заехало еще два всадника. Разглядеть их толком не получилось, темно, разве что различил что оба в брезентовых пыльниках. Их тут многие носят, от лошадиного пота спасают и зайти в приличное место можно после дороги — одежда чистой остается. Они привязали своих лошадей к коновязи, потом пошли к дому. Слышал их разговор с хозяином, правда слов не разобрать, но думаю, что насчет ужина выясняли, потому что когда я с лошадью закончил, они уже в дом ушли.

А я, собрав лошадиную сбрую, чтобы на улице не оставлять, а то с росой отмокнет, потопал в сарай. И там с удивлением обнаружил что-то аккуратно вроде сколоченных нар, печку, сейчас холодную, и даже обложенный камнем очаг в середине. Думаю, что народ и зимой тут останавливается. Что логично, потому как это ровно половина пути от Желтухино до Нарыма. В общем, и не сарай даже, в какое-то вполне себе от непогоды и даже холода укрытие.

В углу возвышался стожок сена, понятно для чего. Я набросал его на нары, тихо надеясь на то, что не нахватаюсь из сена живности какой-нибудь, расстелил плед — он большой, на одну полу ляжешь, а второй укроешься. Будет холодно — можно сверху еще и бушлат накинуть. Высплюсь, привычный.

Но все же когда сплю так, не в комнате и не на кровати — просыпаюсь часто. От неудобства, от того что бок отлежал, от любого звука. Ну и храпел спавший неподалеку аптекарь-охотник немилосердно, так что тоже беспокойства добавлял. В общем, поэтому я проснулся когда в сарай те двое вошли, что последними приехали.

На этот раз я их даже разглядел немного — тусклую масляную лампу на столбе никто не тушил, чтобы люди могли место для сна найти и ни на ком не потоптаться при этом, и ноги об очаг не переломать. Оба с рычажными винтовками и револьверами на поясе, а это уже немного говорит о себя — если винтовки или дробовики почти у каждого есть, то револьверы носят обычно те, у кого на них еще и денег хватает помимо винтовки. Причем винтовки не слишком охотничьи, насколько я разглядел через полуприкрытые веки — под револьверный патрон. Так здесь вооружаются больше те, кто охотится на людей. Или от других людей отбивается. Охранники всякие, братва из «бригад», ну и прочий подобный люд. Подобная винтовка просто прибавляет меткости метров до ста, по сравнению с револьвером, ну и убойности у нее на человека хватает вполне. Но зато в такую влезает десять, а то и двенадцать патронов, не считая одного в стволе, в то время как в мой карабин лезет шесть, ну и в ствол тоже один.

Все это время я прикидывался спящим, просто чтобы не подумали что я на них глазею. А то еще кого-то на разговоры поведет, а я все же спать хочу, и сплю почти все время, просыпаюсь просто. Поэтому чуть насторожился, когда они начали всматриваться в лица спящих. А когда всмотрелись в мое, то я вообще изображал из себя спавшего изо всех сил.

А затем один из вошедших, высокий, узколицый, со сломанным носом, слегка кивнул второму, который был пониже и которого я разглядел хуже, только бороду видел. И затем они оба вышли из сарая, закрыв за собой калитку в воротах.

И еще я вспомнил, что лошадей они, кажется, даже не расседлывали, просто подпруги отпустили. И когда услышал топот копыт и звук открываемых ворот с улицы, насторожился уже окончательно.

По мою душу? Очень похоже. Почему уехали? Да засаду дальше по дороге устроить. Здесь, на хуторе убивать, да еще и при свидетелях — чистый беспредел, не поймут, здесь так не делается. И очень вероятно, что хозяин их знает обоих, не зря же они там болтали. А вот если отъехать дальше и там подождать с утра — уже никто ничего не докажет. Да и не увидит. Труп хоть в реку, а хоть в лесу прикопай.

Нет, это точно за мной. Все же привлек я чье-то внимание своими расспросами. Да и про карту я Кощею рассказал, деваться некуда было, а Кощей мог кому-то еще рассказать, например. Не думаю что он бы людей за мной вот так послал, у него других возможностей хватало, но информация от него уйти могла. Хотя бы просто потому, что всю эту историю он всерьез не воспринял.

И что будем делать?

А пока ничего. Спать до утра. Хозяин в семь поднять пообещал, вот и дождусь. Потом позавтракаю. Сенца лошадке подхвачу в торбу — и поеду обратно. Так, чтобы все видели. А дальше по карте и азимутам, в обход, оставив засаду далеко к востоку. Может за день до Желтухино не доберусь, так и хрен с ним, в лесу переночую. И на следующий день точно буду.

Засада подождет, подождет, вернется на хутор. Меня не найдет. Надо только проболтаться как-то что я обратно в Нарым поехал. Типа передумал торговать в Желтухино, да.

Правда, уснуть уже толком не получилось, но как-то отдохнул.

Желтухино

Иркут и Завитая образуют нечто вроде прямого угла. Нет, понятно, что и Завитая не просто так названа, и Иркут не рукотворный, чтобы быть как по линейке прочерченным, но примерно такая картинка. Нарым — в месте слияния этих двух рек. Желтухино — два дня пути вверх по течению Завитой. А я чуть вернулся назад, доверительно сообщив хозяину, что аптекарь меня убедил в Желтухино не ездить, затем, стараясь не наследить, аккуратно свернул в лес, все дальше и дальше уходя от тропы и постепенно забирая к северу. По моим расчетам выходило, что засада, если она есть… а она есть, это точно, останется километрах в пяти от меня слева. Не заметишь и не засечешь.

Через лес шел аккуратно, ведя лошадь в поводу и стараясь оставлять как можно меньше следов. Совсем без них не получится, умеющий человек всегда их найдет, но сколько их здесь, по-настоящему умеющих-то? То, что люди здесь так живут, вовсе не означает что они вдруг в следопытов превратились. Был он дома братком на раёне, им же и здесь остался, мало что изменилось на самом деле.

Но все же оглядывался, а пару раз даже задерживался, пытаясь устроить засаду на возможных преследователей, но так никого за собой следом и не обнаружил. Так и шел весь день, ориентируясь по компасу и карте, а ночь встал на опушке очередного леса у большого луга, где и лошади травы хватит, и мне ночлег получится. Соорудил навес, подстилку из лапника, костерок — да и переночевал, ворочаясь и постоянно просыпаясь.

Земли здесь шли богатые всяким зверьем. И следы видел, и помет, и даже раз чуть не налетел на медведицу с медвежатами, да лошадь предупредила, занервничала. Обошел стремное место по широкой дуге, ну и медведица со своим выводком в другую сторону свалила, не желая проблем. Видел вдалеке волчью стаю, видел лежки кабанов — прямо рай для охотника, особенно как сезон настанет.

На следующий день, к середине его, обнаружил, что взял слишком к северу, так что к Желтухино я уже не поднялся вдоль реки, а спустился.

Желтухино от добротного и солидного Нарыма отличалось сильно. Застроено не пойми как, причем не только домами, но и бараками какими-то, на которых висели объявления о сдаче комнаток и даже коек, странным изобилием рюмочных в центре такого крошечного городишки и большим количеством пьяных.

«Чистый район», как и везде, прижимался к реке, и вдоль нее в рядок вытянулось несколько участков с большими домами, а отдельно от них, чуть поодаль, так вообще целый особняк возвышался. Который, как я думаю, когда-то Цигелю принадлежал, а теперь Мамону.