Попугаи с площади Ареццо - Эрик-Эмманюэль Шмитт

— Так что, играем?

— Играем!

Жермен был страшно доволен. Он с детства привык к оскорблениям и не обращал на них особого внимания, зная, что только трус станет дразнить карлика, но его тронуло, что друг защищал его с таким пылом. Взволновала его не сама месть, а проявление дружбы Ипполита.

И они сыграли длинную интересную партию, которую в последний момент выиграл Жермен, потом в баре взяли еще пива.

— Хочется любви, — признался Жермен.

— Любви? Сейчас, прямо сегодня?

— Ну да. Сходишь со мной?

Они вышли из боулинга и добрели до Северного вокзала. Там они пару раз свернули и оказались на улочке, полной людей, несмотря на поздний час. Причем там были мужчины, и только мужчины: они прогуливались перед красными витринами, где выставляли себя проститутки в кокетливом нижнем белье. Они держались так, словно не знали, что сквозь стекло на них глазеют зеваки: причесывались, красились, поглаживали себя по бедрам, слушали радио и даже пританцовывали.

— Сейчас посмотрим, на месте ли та, что мне нравится больше всех, — сказал Жермен восторженно, как ребенок, которого привезли на ярмарку.

Они дошли до середины улицы. Жермен затопал ногами от радости и указал Ипполиту на большеглазую красавицу-мулатку, облаченную в розовые кружева:

— Она свободна!

— Я тебя подожду.

Жермен устремился к витрине и подал знак мулатке, которая улыбнулась и впустила его. Прикрыв за ним дверь, она опустила занавеску.

Ипполит, как у них было заведено, ждал Жермена в кафе по соседству. Сам он к профессионалкам никогда не захаживал и не собирался, но нисколько не осуждал тех, кто это делает. Наоборот, он считал, что мир устроен не так уж плохо: если бы эти женщины не продавали свое тело, как бы тогда Жермен удовлетворял свои желания? Его друг слишком сильно ненавидел себя, и, не будь у него возможности расплатиться с женщинами, проявившими к нему благосклонность, его совсем замучили бы комплексы, возможно, он просто не смог бы с ними справиться.

Ипполит устроился за мраморным столиком, заказал еще пива и с интересом следил за безостановочным кружением посетителей улочки. Он пытался определить, что привело сюда каждого из них. Про некоторых можно было догадаться по их внешности: старики, калеки, некрасивые… про других же ответ был не столь очевиден, требовалось напрячь воображение. Может, это вдовцы? Холостяки, которым очень приспичило? Мужья, у которых жены ненавидят секс? Любители сомнительных развлечений, которых супруги не одобряют?

Так он придумывал все новые версии, и тут прямо через улицу от него распахнула свою дверь одна из девушек: из ее комнатки появился клиент. — это был Виктор, красавец с площади Ареццо.

Ипполит не верил своим глазам. Ему даже захотелось окликнуть юношу, но он удержался, представив себе, как тот смутится.

Виктор пересек улицу, зашел в то же кафе и заказал выпить.

— Ипполит? — воскликнул он, тоже очень удивившись.

Юноша мгновение колебался, а потом, пожав плечами, подсел за столик к садовнику.

— Какая неожиданность… — пробормотал он.

— И правда, — ответил Ипполит.

Они помолчали. Виктор задумчиво склонил голову набок:

— Неужели это из-за того же?

— Ты о чем?

— Ты ходишь сюда из-за того же, что и я? Чтобы не…

— Чтобы не — что?

— Ну, чтобы быть уверенным, что ты не…

Не понимая, о чем говорит Виктор, Ипполит поторопился ответить правду:

— Я жду своего друга Жермена.

Виктор тут же умолк, а Ипполит слишком поздно сообразил, что теперь юноша уже не откроет ему тайну своего присутствия здесь.

13

— Да, это очень симпатичный особнячок, во французском вкусе…

Ева раскрывала двойные двери, переходила из одной гостиной в другую, стараясь, чтобы старый дубовый паркет не скрипел, расхваливала детали: дверные ручки, лепнину, с напускной небрежностью поглаживала каминные колпаки.

За ней шла Роза Бидерман, в костюмчике от Шанель, будто специально на нее сшитом. Ей очень нравилось, как здесь устроено пространство, как падает свет.

— Я внесу этот адрес в мой список. Думаю, что моя подруга, которая десять лет прожила в Лондоне, оценит этот дом. Могу я с вами связаться, когда она в следующий раз приедет?

— Конечно. Но хорошо бы она не слишком с этим затягивала: такая недвижимость, хоть и стоит дорого, довольно быстро находит покупателя.

— Она сказала, что собирается приехать через две недели.

— В любом случае, если клиент заинтересовался, я всегда перезваниваю.

Роза Бидерман поблагодарила любезной улыбкой.

Еву впечатлило уже то, что к ней обратилась супруга самого Захария Бидермана, а личная встреча польстила ей еще больше: жену известного экономиста отличала уверенность, свойственная людям, никогда ни в чем не нуждавшимся, любезность, данная хорошим воспитанием, а не включенная ради корысти, а еще — привитая с детства привычка одеваться у лучших кутюрье. Ева же, которая каждую ступеньку своего восхождения по социальной лестнице оплатила собственным телом и чувствами, не спускала глаз с этой дамы, принадлежавшей к высшим кругам буржуазии. Роза, хотя и выглядела не слишком юной, не утратила сексуальной привлекательности: костюмчик из шотландки классического кроя соответствовал имиджу влиятельной особы, но в этом облачении ее изящные формы казались только более аппетитными и дразнили воображение. Когда они проходили мимо большого, во всю стену, зеркала, Ева сравнила их силуэты, и то, что она увидела, ее не порадовало: пухленькая Роза смотрелась одновременно и привлекательно, и вызывающе, овеянная загадочным флером, — а сама Ева, со своей агрессивной сексуальностью, походила скорее на проститутку. Она вдруг разозлилась на себя за свое чересчур откровенное декольте, высоченные каблуки, сапоги с голенищами выше колен вместо скромных ботильонов… Еще мгновение, и она задалась бы вопросом: правомерно ли иметь загорелую кожу и платиновый оттенок волос? В Розе-то не было заметно никакого усилия нравиться, именно это и делало ее неотразимой: кожа ее так и лучилась естественностью, волосы — тоже, ее элегантность не привлекала к себе внимания. Со вздохом Ева осознала, что поняла все это слишком поздно.

— Вы давно работаете в недвижимости? — спросила Роза.

— Уже шесть лет, с тех пор как поселилась в Брюсселе.

Действительно, шесть лет назад, когда Филипп — ее козленочек — с женой и детьми обосновался в Брюсселе после трех лет в Лионе, он привез вместе с остальным багажом и ее, снял ей квартиру и купил агентство недвижимости.

— Моя специализация — районы Уккел и Иксель. Дорогие дома… Думаю, я побывала во всех зданиях на авеню Мольера — до нашей милой площади Ареццо.

— Правда? Тогда вы, должно быть, знаете моих друзей Дантремонов?

— Конечно, — поспешно ответила Ева.

Ей так хотелось блеснуть, что она, не задумываясь, похвасталась этим знакомством, хотя Филипп Дантремон — ее козленочек — всегда запрещал ей упоминать о нем.

— И самого милейшего Филиппа Дантремона, — проворковала Роза, — известный донжуан, да?

Ева смутилась, ей только и оставалось, что согласиться с этим, утвердительно опустив глаза.

— Не хотела бы я быть на месте его жены Одиль. Ей столько приходится ему прощать…

— Вот как! — выдавила из себя Ева, сглотнув слюну.

— Филипп ни одной симпатичной женщины не пропустит. Сразу кидается в атаку. И не говорите мне, что за вами он не пытался ухлестывать.

— Ну да, конечно… но… я была несвободна, поэтому дело ничем не кончилось.

— Тем лучше для вас… Но вообще-то, он по-своему корректен и никогда не выбирает женщин, похожих на его жену. Мне рассказывали, что последняя его пассия, Фатима, — роскошная арабская красавица. Из Туниса… Как подумаю, что мне это известно, а Одиль ничего не знает, становится неловко. Правда ведь?

Еве хотелось закричать: «Какая еще Фатима?» — но она сдержалась, надо было соблюдать приличия. Ее трясло от волнения, она проводила Розу до дверей, обменялась с ней любезностями и быстро попрощалась под тем предлогом, что ей еще нужно подняться в дом и проверить, закрыты ли все окна.

Ослепительная Роза выскользнула на залитый солнцем тротуар, пообещав, что ее подруга скоро посетит особняк.

Ева спустилась на кухню, закрыла ставни и, оказавшись в безопасности, взвыла в голос:

— Вот сволочь!

Что-то подобное сказанному Розой она и сама подозревала, а может, даже и знала наверняка, но запрещала себе об этом думать. Конечно, она заметила, что Филипп теперь заходит к ней не каждый день, что он избегает некоторых магазинов и ресторанов, а в каких-то не хочет показываться с ней вдвоем. И действительно, несколько раз он куда-то загадочным образом исчезал, оправдываясь загруженностью по работе! Какая-то часть ее мозга подозревала, что эти странности говорят о появлении другой женщины, но сознание отказывалось выразить это словами, потому что она так не хотела быть несчастной. Но Роза Бидерман только что ткнула ее носом в эту реальность, и реальность оказалась отвратительной!