Синие линзы и другие рассказы (сборник) - Дафна Дюморье

Значит, он принял решение нас всех уничтожить. Это ясно слышалось в его голосе. У меня подкосились ноги, я не знал, сумею ли добраться до двери.

– Эрцгерцогиня тоже хочет проститься с вами. – Он преспокойно повернулся к ней и сказал: – Паула, попрощайтесь с вашим слугой.

Я стоял в полной растерянности, не знал, что делать. Эрцгерцогиня отложила книжку, встала со стула, подошла и подала мне руку.

– Желаю вам счастья, – сказала она.

Теперь, задним числом, я не сомневаюсь, что этот эрцдьявол, ее братец, загипнотизировал ее, или чем-то опоил, или как-то еще заставил подчиниться. У нее в глазах я увидел, если можно так выразиться, вселенскую скорбь. Раньше у нее было совсем другое выражение. Я помню – ведь она была покровительницей моей младшей сестры. Всегда беспечная, веселая, скакала верхом по лесам на склонах Рондерхофа… Конечно, это было задолго до того, как ее решили насильно выдать за Антона. Тогда, в белом зале, я побоялся взглянуть на нее еще раз. Только слегка пожал протянутую руку и что-то пробормотал. Мне хотелось сказать: „Все будет хорошо, не бойтесь. Мы вас в обиду не дадим“», но, понятное дело, я не посмел открыть рот.

– Я больше вас не задерживаю, – сказал эрцгерцог. Я поднял глаза и увидел, что он смотрит на меня как-то странно. Честно говоря, мне стало не по себе. Он словно читал мои мысли, понимал, что у меня душа не на месте. Как пить дать, сущий дьявол! Я поклонился и вышел.

Он оказался прав, само собой. Больше я его не видел – то есть не видел живым. Увидел только повешенным за ноги на дворцовой площади – и как истинный революционер отдал ему должное…

Остаток дня прошел гладко. Я в очередь с другими нес вахту у входных дверей. Никто не заговаривал о снегопаде и о толпе перед дворцом. В какой-то момент из личных покоев донеслась музыка, но кто играл, не знаю. Обед и ужин подали в обычное время. Я больше помалкивал, боялся, как бы все не пошло наперекосяк. Каждую минуту я ждал, что меня разоблачат и арестуют. Я поверить не мог, что эрцгерцог не заподозрил моих намерений. Но все обошлось.

За десять минут до полуночи я занял свой пост у двери, выходившей в парадный двор. У меня был приказ открыть дверь, когда в нее три раза постучат. Кто постучит, как наши люди пройдут мимо дворцовой охраны, мне знать не полагалось. С каждой минутой я все сильнее нервничал, опасался, что в плане возникнет какой-нибудь сбой. Музыка наверху смолкла, и во дворце вдруг стало страшно тихо. Эрцгерцог, надо думать, оставался в белом зале, хотя он мог быть где угодно – в своей лаборатории, в подвалах, а мог и вовсе успеть укрыться в шале на Рондерхофе. Но не мое дело было задавать вопросы и тем более что-то решать. Мое дело было открыть дверь во двор.

Без трех минут двенадцать я услышал тройной стук в дверь. И в ту же секунду слуга на лестничной площадке наверху распахнул двери белого зала и крикнул мне:

– Эрцгерцог идет на балкон!

У него водомет, промелькнуло у меня в голове, сейчас он направит его на людей! Я быстро отпер дверь, и меня чуть не сбили с ног бойцы с ножами. Ко всему остальному я непричастен. Я только выполнял приказ».

На этом показания привратника кончаются. Их протокольная запись ныне хранится под стеклом в Музее революции, бывшем дворце эрцгерцога, в Зале документальных свидетельств. Там же на стене висят образцы оружия восставших – пресловутые Длинные Ножи. Сам же Зал свидетельств – не что иное, как упомянутый в рассказе слуги белый зал; правда, теперь его не узнать.

Вы интересуетесь, как революционерам удалось прорваться через гвардейцев дворцовой охраны? Проще простого: императорская гвардия не получала приказа не пускать во дворец посторонних. Такое распоряжение не отдавалось ни разу за семь веков. Мятежникам не пришлось ломать голову над тем, как обезоружить охрану. Гвардейцы не оказали ни малейшего сопротивления и были поголовно истреблены – их зарезали, как скот на бойне. И не их одних. Во дворце перебили всех – и челядь, и господ, и домашних животных. Не тронули одну эрцгерцогиню. К ней мы скоро вернемся.

Революционеры – ровным счетом семьсот человек, по утверждению историков, – ворвались во дворец через боковой вход (по замыслу Марко, число бойцов должно было символизировать семь столетий рабства); по их собственному признанию, прикончить обитателей дворца не составило труда: никто не пытался сопротивляться. Перерезáть глотки было легче, чем обрезáть виноградную лозу. В известном смысле жертвы сами напрашивались на гибель. Тут нельзя не упомянуть и еще одну прискорбную деталь. Впоследствии молодые участники резни охотно делились своими ощущениями: первый же удар ножом – вид вспоротой плоти, брызги крови – пьянил посильнее рицо! Молодые люди уверяли, что остановиться невозможно: начинаешь кромсать направо и налево, резать без разбору всех, кто подвернется. Лакеи, караульные, принцы, левретки, канарейки, ящерки – все живое во дворце было обречено.

А что эрцгерцог? Да, он вышел на балкон. Никакого водомета, никакой живой воды, которая дарила бессмертие. Он стоял один, в своем белом мундире с алой лентой ордена Справедливых, стоял и ждал. Ждал, когда штурмующие, давя друг друга, влезут по головам на балкон, ждал, когда за его спиной в зал ворвутся бойцы отряда Длинных Ножей и обе волны соединятся. Старики, попрятавшиеся по домам, чтобы ничего не видеть и не слышать, рассказывали потом, что истошный вопль лютой злобы и зависти – зависти прежде всего! – который вырвался у рондийских революционеров, когда они набросились на эрцгерцога, докатился до самых высоких уступов Рондерхофа и до самых дальних берегов Рондаквивира. А снег все шел и шел. Да, весь день падал снег.

Когда в живых никого не осталось и только лужи крови растекались по коридорам и мраморным ступеням парадной лестницы, молодые бойцы революции послали донесение Марко – он все это время просидел в своем кабинете в редакции газеты. В донесении было всего два слова: «Правосудие свершилось».

Тогда Марко наконец покинул здание «Рондийских ведомостей» и, не обращая внимания на снегопад, направился во дворец; за ним маршировал отряд соратников. Там он немедля поднялся в покои эрцгерцогини. По свидетельству очевидцев, Марко постучал в дверь и услышал: «Войдите». Эрцгерцогиня стояла у открытого окна. Больше в комнате никого не было. Марко решительно приблизился к ней и провозгласил:

– Отныне вам нечего опасаться, мадам. Оковы пали. Вы свободны.

Не знаю, чего ждали рондийские революционеры, что рассчитывал услышать Марко. Горестные рыдания? Крик ужаса или заверения в лояльности? Никто не мог представить себе, какие чувства испытывает эрцгерцогиня. Наверняка известно только одно. Она успела переодеться: вместо клетчатой шотландской юбки, которую она носила обычно (в том числе и в день переворота, что позднее подтвердил шпион-привратник), на ней был белый парадный мундир с лентой ордена Справедливых. На боку у нее висела шпага. Революционерам во главе с Марко она сказала:

– Желаю вам счастья. Я – ваша эрцгерцогиня. Вода источников – моя по праву наследства. Секрет вечной молодости в моих руках. Делайте со мной что хотите.

Ее вывели на балкон и предъявили народу. Ей показали тело эрцгерцога. Кто-то скажет, что это было жестоко. Как посмотреть… Рондийцы будут еще долго спорить по этому поводу, туристы тоже. В сущности, спор идет о том, кого казнили в день Праздника весны, в Ночь Длинных Ножей – виновных или невиновных?

Вот, собственно, и все. Многие теперь говорят, что Ронду испохабили до неузнаваемости, и если бы не живописная природа страны – горные вершины Рондерхофа, островки Рондаквивира, очарование древней столицы и, конечно, райский климат, – она была бы как две капли воды похожа на любое другое европейское мини-государство, где все делается туристам на потребу и ради денег каждый лезет из кожи вон. Другие с этим не согласны: Ронда встала с колен, набирают силу новые отрасли промышленности, берега Рондаквивира стремительно застраиваются, города растут как грибы, и в них живет энергичная молодежь, всерьез настроенная заявить о себе в мировом масштабе. Они даже лозунг придумали: «Сегодня – в Ронде, завтра – в мире!» В известном смысле так оно и есть. Рондийскую молодежь в наши дни можно увидеть повсюду – и в Европе, и в Соединенных Штатах. Они наверстывают упущенное за долгие века бездействия и застоя и рассчитывают, что в недалеком будущем их родина займет лидирующее положение в мире.

В плане психологии это весьма любопытный материал. Ведь что получается? Несмотря на весь их ярко выраженный национализм, подчеркнутую приверженность прогрессу, девиз «Ронда для рондийцев» и непомерное чванство (чего стоит кичливый лозунг, приведенный выше!), им так и не удалось узнать секрет вечной молодости, хотя главная цель революции состояла именно в этом. Да, воду из источников давно и успешно разливают в бутылки и продают на экспорт, Грандос не упустил свой шанс. Бутылочку рондийской воды теперь можно купить в любой стране мира – и стоит она недешево. Но это просто полезная природная вода – совсем не та, которую готовили по тайному рецепту. Секретную формулу по-прежнему хранит эрцгерцогиня. Я уже говорил, что новые власти перепробовали все средства, начиная с лести и кончая насилием, пытками и тюрьмой. Эрцгерцогине угрожали голодом и болезнями, но сломить ее не смогли. Сейчас ей, по моим подсчетам, идет девятый десяток; казалось бы, все пережитое должно было хоть как-то сказаться на ее внешности, однако лицо у нее по-прежнему юное, нежное, как цветок ровлвулы, и никакие унижения не омрачили ее бесподобной красоты. Вот только если вы подойдете к ней поближе, когда она танцует на площади перед бывшим дворцом, ныне музеем, и будете иметь счастье – или скорее несчастье – уловить выражение ее глаз, вы прочтете в них вселенскую муку и сострадание к миру. Так говорят очевидцы.