Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич

Нет, лучше о том, что создам успешный бизнес. Такой, чтобы и не нервничать, и практически ничего не делать, но чтобы доходов хватало на любую мою прихоть. Но красавицей-секретаршей обзаведусь в любом случае. И никогда, вообще никогда не буду вспоминать, куда меня угораздило попасть и что мне пришлось там пережить.

— Пойдешь ко мне в секретарши? — поинтересовался я у Леры, поддерживая ее под локоть и помогая перебраться через очередное препятствие.

Она сначала головой тряхнула в недоумении, настолько неожиданным оказался для нее вопрос. Затем, верно решив, что я шучу, заявила: «Ни за что на свете!» Демьян, случайно подслушавший наш разговор, начал переводить взгляд с меня на девушку и обратно. Так ничего и не поняв, переключился на Пашу, посоветовав ему выкинуть пулемет с самой высокой горы, предварительно намотав его ремень на шею.

— Немного осталось. — Слова Трофима прозвучали чуть ли не волшебной музыкой, настолько всех успел утомить этот путь.

— Откуда известно? — тут же поинтересовался Малыш. — Ты же утверждал, что пешком здесь не ходил.

— Вон ту гору наблюдаешь? Она и с моря хорошо видна. Так вот, перевалим ее, вниз спустимся, и все, Радужное. Привал? — Трофим посмотрел на меня.

— Привал, — кивнул я. — Семь минут.

— Почему семь? — удивился Паша.

— Ладно, пусть будет двадцать.

Не говорить же ему, что в чем-то похожей ситуации Грек объявил именно семиминутный привал. Объяснив тем, что пяти минут будет мало, а десяти у нас нет. Нужно хорошо знать Грека, чтобы понять — такой у него юмор.

Трофим оказался прав: еще полчаса карабканья на гору — и перед нами открылся отличный вид на Радужный. Больше всего он походил на рыбацкий поселок, расположенный на узкой полоске земли между берегом моря и тянущейся до самого горизонта высоченной отвесной скальной стеной. Улиц я насчитал три, на удивление ровных: кто-то явно занимался их планировкой. В центре средней улицы виднелся разрыв в несколько домов, очевидно задуманный как площадь. На берегу виднелось множество суденышек, практически все до единого с мачтами. И никаких следов нападения.

Узкая полоска воды у берега, и начинались острова. Множество островов, которые простирались так далеко, насколько хватало взора.

— Поле нашей деятельности, — сказал Демьян, который смотрел туда же.

— Нет, — не согласился с ним Трофим. — Те, которые нужны, не разглядишь и с этой горы: до них день пути.

— А где термальная электростанция? — Сколько я ни всматривался, ничего подходящего так и не обнаружил.

— Отсюда не увидишь — она в ущелье.

Ну да, он уже объяснял. Но почему-то мне казалось, что пар из долины гейзеров будет виден издалека.

— По ходу у них какое-то собрание. — Единственная оптика — монокуляр — была у только Паши. — Видите на площади народ? По-моему, там все население собралось.

И верно, людей там хватало.

— Может, их всех туда согнали? Те самые, кто напал?

— Сомнительно. — Оптика у Павла оказалась весьма неплоха. Электронная, с великолепным зумом.

Не сказать, чтобы с ее помощью отсюда можно было разглядеть и цвет глаз, и мимику, но увидеть получилось многое. Стоят разговаривают и, вероятно, о чем-то спорят. Судя по жестикуляции, накал страстей на пике. И никаких признаков того, что нападение действительно было. Ни следов пожарищ, ни чего-либо другого. Пусть трупы успели убрать, но ранить кого-нибудь были должны? Так почему ни на ком не белеют повязки?

— А откуда тогда зарево и дым, который мы наблюдали не далее как этой ночью? — резонно поинтересовался Малыш.

— У них и узнаем. Трофим, прогуляемся? Остальные пусть здесь подождут.

У меня сложилось стойкое впечатление, что, как боец, он стоит всех остальных. Да и не только как боец. Еще я слегка опасался, что Трофим сейчас заявит что-то вроде: «Оно мне надо?» Прекрасно обойдусь и без него, но в человеке разочаруюсь, а это всегда неприятно. Но нет, ни слова не говоря, он с готовностью поднялся на ноги.

За спиной я услышал голос Демьяна:

— Паха, ты почему стрелковую ячейку не оборудуешь? Пулеметчик, черт бы тебя побрал!

Вероятно, настолько его утомило таскать «Дегтярев» по горам, пусть и в очередь.

Глава двенадцатая

Противоположный склон горы был куда более пологим. И полностью зарос густым кустарником, который надежно прикрывал нас с Трофимом до самой окраины Радужного. У подножия мы перешли через весело журчащий ручеек, глубина которого едва скрывала лодыжки. Затем перемахнули через плетень, чтобы оказаться в ухоженном огороде с ровными, тщательно прополотыми грядками.

Ни дать ни взять дачный участок, разница лишь в том, что растения не земные. Частью мне уже знакомые, а часть их я видел впервые. Осторожно миновав его, чтобы ничего не затоптать, мы прошли мимо сложенного из плит песчаника домика, покрытого сверху пучками стеблей, чем-то похожими на камыш. Открыли плетеную калитку и оказались на улице. По ней и направились в сторону площади, откуда доносились оживленные голоса. Гомон стоял тот еще, и кто-то, пытаясь всех перекричать, тщетно призывал к порядку. Наверное, на площади собралось все население Радужного, настолько их оказалось много.

Мы подошли к толпе незамеченными — все были увлечены то ли спором, то ли выяснением отношений, то ли чем-то еще. Некоторое время постояли, безуспешно пытаясь понять суть. Ясно было только одно: им предстояло принять какое-то важное решение. Решение непростое и всем им невыгодное.

— Дядя, что тут у вас происходит? — Не выдержав, Трофим дернул за рукав бородатого мужика в новехоньком армейском камуфляже, но тот лишь отмахнулся. На голове у него сидела замызганная бейсболка с потрепанным козырьком, выгоревшая на солнце настолько, что при всем желании определить ее первоначальный цвет было невозможно.

Остальные выглядели примерно так же. Нет, они не были все как один худыми небритыми мужчинами с острыми, выпирающими кадыками — среди них хватало и женщин, и даже детей. Сходны они были в одном — в одежде, у всех абсолютно новые вещи соседствовали с чрезвычайно заношенными.

«Странная у них какая-то мода», — размышлял я, внимательно разглядывая людей и пытаясь обнаружить среди них знакомых, которые могли бы признать во мне Теоретика.

— Да успокойтесь же вы наконец! — в очередной раз призвал все тот же голос. — Если все будем орать, так ничего и не решим.

— А чего тут решать?! Хрен им в грызло — вот и весь наш ответ! — выкрикнул кто-то из толпы.

— А ты о детях подумал?! — тут же возразил ему пронзительный женский голос. — Тебе-то легко говорить, у тебя их нет! Они же обещали всех перерезать, если не согласимся. Тебе Аммонита мало?!

— Давай присядем, ноги гудят, — предложил Трофим, взглядом указывая на лавку неподалеку. Добротную такую лавку, с широким сиденьем и наклонной спинкой. — Сдается мне, им еще долго до нас дела не будет.

Даже не догадываюсь, что же за ним такое, отчего путь на Землю ему заказан, но он мне нравился. Спокойствием, немногословностью и еще чувством юмора. Когда на борту «Контуса» вспыхнула ссора между Малышом и Пашей, грозившая дойти до рукоприкладства, Трофим сумел разрядить обстановку единственной шуткой, мне даже вмешиваться не пришлось. Поначалу, когда мы только вышли из Станицы, я опасался того, что он на правах доверенного человека Таланкина начнет советовать, рекомендовать, а то и вовсе приказывать. Ничуть не бывало. Когда его спрашивали — он отвечал, но не более того. Единственное, на его лице постоянно ходили желваки. Нервный тик или привычка — объяснить было затруднительно.

Мы присели, вольготно откинувшись на спинку. Я посмотрел на вершину горы, где прятались все остальные. Конечно же не увидел никого. Позвать всех сюда? Как будто бы опасности нет. Но зачем? Успеется еще. Меж тем сходка, смысл которой по-прежнему оставался непонятным, несмотря на то что обсуждение происходило в нескольких шагах от нас, закончилась ничем. Никакого решения принято не было, и люди начали расходиться. Недовольные и зло бурчащие себе под нос.