Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич

— Кто-нибудь из вас бывал на побережье? Чем нам нужно запастись здесь, а что приобретем на месте?

Дорога, вернее, плавание к устью реки не запомнилось ничем. Правда, заняло оно больше времени, чем из Хутора в Станицу. Но на этот раз путешествие было куда спокойнее. И комфортабельнее, поскольку жилая часть нашего корабля, по-морскому — кубрика, имела шесть спальных мест. Сам он оказался разделен на две неравные части. Две койки — в носовой, которая была поменьше, и в другой тоже пара, но двухъярусных. Там даже стол был.

В застекленной рубке оказался не какой-нибудь руль, а настоящий штурвал с рожками. Повернешь его в ту или иную сторону, и где-то внизу под ногами сразу же заскрежещут цепи, уходящие к перу руля.

От скуки я несколько раз за него становился. И убедился: управлять даже таким маленьким кораблем, как наш «Контус», куда сложнее, чем автомобилем. И спасает лишь то, что скорости несопоставимы. Пожелаешь взять чуть правее, чтобы не угодить на отмель, а корабль некоторое время тебя не слушается. Затем вспоминает, что он просто обязан подчиняться, и начинает поворачивать так резко, как будто извиняется за свое былое непослушание. Крутишь в другую сторону, чтобы исправить и свою, и его ошибку, — повторяется та же история. И все начинается заново.

— Противолодочным зигзагом идем, — наблюдая за моим потугами, нейтральным тоном высказался Трофим.

— Или уклоняемся от воздушной атаки, — поддержал его Малыш.

После часа рыскания по всему фарватеру мне удалось приноровиться к строптивому поведению «Контуса». А чуть позже я полностью себя реабилитировал, блеснув мастерством в стрельбе. Навскидку, по удачно подвернувшейся стае птеров поразил восьмью патронами восемь целей.

Хотя ничего сложного не было. Летели они довольно низко, особой скоростью полета не обладают, а дробь дает отличное рассеивание. Разве что патронов было немного жаль, но дело определенно того стоило. Научиться управлять кораблем куда проще, чем вот так, практически не целясь, едва ли ни автоматическим огнем поразить их всех.

— Могёшь! — заметил Паша.

Демьян, выскочивший на звуки пальбы из машинного отделения, которое больше всего походило на миниатюрную топочную будку паровоза, одобрительно крякнул. Малыш выглядел так, как будто сам он меня мастерству стрельбы и научил. Лера сказала, что предупреждать надо, поскольку она едва не опрокинула кастрюлю с почти готовым супом. И лишь Трофим повел себя так, как будто ничего и не произошло.

Я оказался прав, предположив, что Трофиму действительно приходилось бывать на побережье. Правда, вытянуть из него много информации не удалось, настолько неразговорчив он оказался. Сплошные «да» или «нет».

Так мы и плыли, по большей части под парусом, лишь изредка заводя газогенератор, который, кстати, много скорости «Контусу» и не прибавлял. Паша сказал, что во всем виноваты лопасти винта.

— Они заточены на тяговое усилие, но не на ходкость. В общем, торпедным катером нашему корыту ни за что не стать, — со знанием дела заявил он.

И все мы поверили ему на слово.

Если бы возникла необходимость охарактеризовать наше путешествие к устью реки одним словом, я не задумываясь ответил бы: скука. Каждый пытался ее развеять по-своему.

Демьян копался в двигателе все то время, когда тот не был заведен. Паша оказался страстным рыболовом, вытягивая из воды добычу едва ли не одну за другой и практически всю ее отпуская обратно. Малыш был практически бессменным рулевым по той же причине. Трофим по большей части спал, иной раз вызывая недоумение: сколько можно-то, а? Лера нашла себе занятие на камбузе, хотя сама говорила, что готовка никогда особенно ее не увлекала. Хуже всех оказалось мне: я никакого достойного занятия себе не нашел. Оставалось скучать, а еще ждать встречи с морем.

Дома, из окна моей комнаты, хорошо видно Японское море. Вернее, часть его — залив Петра Великого, если быть точным. Но что это меняет? С тех пор прошло не так много времени, но я успел по нему соскучиться. По его красоте, запаху, крику чаек, гудкам кораблей, шороху прибоя. Соскучиться по-настоящему. И потому все ждал, когда же наконец его увижу.

Трофим предупредил, что устье реки представляет собой лиман с множеством островков. Частью скалистых, частью поросших густой растительностью, частью голых, а частью просто песчаных отмелей.

— Когда-то там шла настоящая война, — рассказывал он.

— Война? С кем?

— С местными обитателями.

— Аборигенами? — вспомнил я человекоподобных существ, которым, по словам Славы Профа, возможно, потребуется всего пара-тройка миллионов лет, чтобы стать разумными. «Меньше им потребуется, Слава, куда меньше», — мысленно оппонировал я ему сейчас. И для такого утверждения у меня были самые веские основания.

— Можно назвать их и так, — пожал плечами Трофим. — Все-таки они здесь хозяева. В отличие от нас, пришельцев.

Почему-то мне представилось, как люди, чтобы обеспечить себе безопасный проход к морю, пользуясь несравнимым превосходством в технологиях, массово уничтожают стаи почти гуманоидов. Все оказалось иначе.

— «Парк юрского периода» смотрел?

— Случалось.

Не скажу, что он был моим любимым фильмом, но смотрел.

— Примерно так аборигены и выглядят. Разве что земноводные. Или двоякодышащие, черт их разберет, не силен в этом. Все они в воде живут. Теперь представь. Плывет, значит, наш кораблик, и вдруг рядом с ним появляется существо, у которого одна только голова величиной с легковой автомобиль и столько же весит. А где-то там, под водой, еще тонн тридцать — пятьдесят остальной туши с длиннющим таким хвостом.

«Для которого в его основании у них имеется чуть ли не отдельный мозг», — вспомнил я слова Профа.

— И это самое существо весьма к тебе агрессивно. Даже не к тебе в частности, а к твоей лодочке, которую оно принимает за своего врага. Или не врага, а за другое существо, которое покусилось на его охотничьи угодья. Вот такие там были аборигены.

— И что с ними стало? — спросила Лера, которая внимательно слушала его рассказ вместе со мной.

— Река в этих местах — единственный выход к морю. По правому берегу от нее — нескончаемые болота. По левую сторону — горы, горы и еще раз горы. Они вырастают прямо из моря, редко когда от него отступая. И так на многие сотни километров. Так что пришлось от этих аборигенов избавляться. То есть уничтожать. Разными способами. Не поверите, даже глубинные бомбы применялись. Конечно же самодельные. Жертв среди людей тоже было достаточно. Но ведь и дело того стоило — выход к морю. И не просто выход, а путь к островам, где земные вещи появляются куда чаще, чем во всех остальных местах. Собственно, ради этого войну и затеяли, когда узнали об островах по рассказам тех, кто сумел там побывать и кому повезло вернуться живыми.

— А новые сюда не придут? — вероятно, Леру рассказ Трофима впечатлил настолько, что она то и дело нервно бросала взгляды на ровную гладь реки.

Вдруг где-нибудь в стороне, а то и совсем рядом покажется такая голова, в которой практически нет мозгов, но полно зубов длиной в руку и много-много ярости к пришельцам.

— Придут — будет плохо, — вновь пожал плечами Трофим. — Но нам нечего опасаться раньше, чем попадем в лиман. Вот там следует соблюдать осторожность. Ну и в самом море конечно же. Островов вдоль побережья — как клецок в супе, и живность там водится всякая.

«Придется тебе, милая, в селении на берегу меня дожидаться», — поначалу решил я. Затем мне в голову пришла другая мысль. Порталы, если они действительно существуют, исчезают так же внезапно, как и появляются. У меня не получится, обнаружив его, быстренько смотаться за Лерой, чтобы, вернувшись, войти в него уже вдвоем. Мне хотелось бы вернуться на Землю вместе с ней. И я даже не знаю, как поступлю, если она откажется. Не потому что ей не захочется вернуться. Портал — что-то неизвестное, непонятное, и потому риск расстаться с жизнью велик. Но я не стану лгать, рассказывая о них Лере.