Тревожная служба. Сборник рассказов - Эрхард Дикс

— Я был самый маленький и хилый в классе, — начал Хайнц. — Интересовался исключительно техникой. На это уходила уйма времени, и его не оставалось для изучения основных предметов. Естественно, это сказывалось на оценках — я шел только на удовлетворительно. Но увлечения своего не бросал. Когда классный руководитель поинтересовался нашими пожеланиями в выборе профессии, я, больше из желания удивить своих сверстников, заявил: «Буду офицером». В один день я стал в центре внимания всего класса... Вас, наверное, удивляет такой ответ. Не правда ли?

— Ну почему же! — Эккерт даже рассмеялся. — Вы тогда, сами того не подозревая, неплохо выбрали! Вы ведь, кажется, сдали выпускные экзамены в училище на отлично? И, видимо, комплексом неполноценности теперь уже не страдаете, так?

Хайнц молчал. Он чувствовал себя совершенно растерянным, гораздо более растерянным, чем вначале. Почувствовав это, Эккерт заговорил о другом.

— Знаете, как я стал офицером? Меня направила партия. Мне было тридцать лет, и я имел тогда совсем другие планы — можете мне поверить. Тем не менее я пошел на это. Причины? Первое — я член партии и не мог не оправдать доверия своих товарищей. Второе — я понимал, что это очень важно и что я нужнее всего именно здесь. Выла и еще одна причина — я познакомился с девушкой, которая имела слабость к военной форме и решила заняться моим воспитанием, читая мне целые лекции о воле, выборе цели в жизни и последовательности в ее достижении. — Он улыбнулся. — Само собой разумеется, я оказался способным учеником и, соблюдая последовательность в достижении своей цели, вскоре женился на ней, о чем давно мечтал.

И вот начались восемь лет странствий. Приходилось кочевать с места на место, мы подолгу бывали в разлуке. И вот уже пять лет в Риттергрюне. И, как видите, не унываем.

Хайнц слушал с любопытством и вместе с тем готовый к обороне. «Интересно, что он еще скажет, — думал он. — Восемь лет! Выходит, нам с Хайди еще одного года не хватает для полного счастья. Ну уж нет!»

Словно подслушав его мысли, Эккерт спросил!

— Ну так как же с переводом?

Хайнц помедлил, тихонько барабаня пальцами по столу, и проговорил, хотя это звучало и не так решительно:

— Подам рапорт. Понимаете, я... я не хочу потерять ее...

Эккерт отпил глоток, тихо сказал:

— В жизни иногда бывает трудно. И любовь должна быть очень сильной...

Он смотрел перед собою и слушал музыку — по крайней мере, так казалось, — потом сказал, словно самому себе:

— Часы, которые мы недоспали, несостоявшаяся любовь, заботы, прибавившие морщин на лице, удобства, от которых пришлось отказаться, — долго ли еще так будет? — И после короткой паузы: — Так будет, пока существуют те, кто мешает нам спать, любить, жить, кто хочет, чтобы мы задохнулись в наших заботах и трудностях. И поэтому мы будем нести эти заботы, не делая из этого великого подвига и не строя из себя героев, жертвующих собой во имя других.

Хайнц чувствовал себя обезоруженным и в глубине души был согласен с Эккертом. На него подействовали не столько слова командира, сколько то, как они были сказаны: искренне, с неподдельным волнением. Пафос его слов не был показным.

Эккерт встал, дружески взглянул на Хайнца:

— Конечно, вы не должны отказываться от своей любви. Нужно серьезно все взвесить. Но я хотел бы, чтобы вы остались. — И вдруг сообщил: — Даю вам трехдневный отпуск.

Утро, дружески простившись с ночью, залило мягким светом двух людей, неторопливо шедших посередине широкой красивой улицы. Вокруг не было ни души, и вся улица принадлежала им одним. Все тут было им хорошо знакомо, им нравилось гулять здесь, и они окрестили ее «улицей любви».

Забежав вперед, Хайди остановилась у витрины. Он подошел ближе и увидел прекрасное белое платье и длинную фату.

— Ну как? — Она взглянула на него.

— Что «как»?

— Ты же видишь.

— Белое? — Он с сомнением покачал головой.

— Да, — прошептала она и ладонью закрыла ему рот. — Я люблю тебя, люблю тебя одного... и тогда и сейчас.

— Просто у тебя нет другого выбора. — Это вырвалось у него как-то само собой, и он тут же пожалел о том, что сказал.

Хайди не осталась в долгу:

— Тоже мне! Не думай, что на свете ты один.

— Я надеюсь, я думал, может быть... — Он окончательно смутился.

— «Может быть»... Может быть, на всей земле только ты и существуешь для меня, — серьезно сказала Хайди.

Он прижал ее к себе.

— В таком случае белое, конечно, подойдет!

Радостные, они пошли дальше.

Ступеньки деревянной лестницы скрипели, как во всех старых домах. Пахло сухим деревом. Хайди занимала две уютные комнатки в мансарде.

Впустив его, она закрыла дверь. Их окутал полумрак. Хайди накинула халат, включила торшер, распустила волосы. Пышные и длинные, они красиво обрамляли ее лицо, на котором светились живые карие глаза. Такой он ее любил, такой она ему особенно нравилась. Если бы всегда быть с ней! Хайнц вздохнул.

— Опять какие-нибудь проблемы? — спросила она.

— Ты права. Как-то так складывается, что постоянно возникают эти самые проблемы. Вот сейчас служит у меня один солдат, тоже из Лейпцига, изучал, как и ты, химию...

— Как его зовут? — вдруг спросила она.

— Тепфер. А что?

Секунду Хайди молчала, потом вышла в соседнюю комнату и через минуту вернулась с бутылкой вина.

— Откроешь? — спросила она и добавила: — Вольфганг Тепфер?

— Да! — с изумлением воскликнул Хайнц. — Ты его знаешь?

— Вольфганг служит у тебя солдатом? — переспросила она, словно не слыша его, и принялась рассматривать свой мизинец. Ему показалось, что она несколько смущена.

— Откуда ты его знаешь? — В вопросе сквозило недоверие. Хайнц и сам досадовал на это, но не мог скрыть охватившего его беспокойства.

— Я хорошо его знаю, — просто сказала Хайди. — Мы дружили. — И добавила: — Он мне много помогал.

Хайнц был явно смущен. Ему никогда не приходило в голову, что существует еще кто-то, кто с ней дружил. Хотя, конечно, было бы смешно думать, что у нее не могло быть друзей, тем более ей так часто приходится оставаться одной. Но как понять это «мы дружили»? И он спросил:

— А почему ты раньше об этом ничего не говорила?

Она встала, подошла к нему, положила руки на плечи.

— Между нами ничего не было. Но он ухаживал за мной, помогал в учебе, и мы часто бывали вместе. Мне было легко и хорошо с ним, но между нами действительно ничего не было. Я просто не хотела тебя волновать.

— Я верю тебе, — сказал он, глядя в сторону. — Но могла бы сказать мне об этом. После стольких лет пора бы, кажется, доверять друг другу...