Такой любви не бывает - Наталья Гладышева

Я очень старалась не приплясывать к тому моменту, как добралась до выхода из комнаты. Но терпеть пришлось еще долго. Пока я определилась с верным направлением к туалету, пока нашла нужную дверь (сначала ткнулась в ванную). В общем, ворвалась я в вожделенную комнатенку на всех парах.

Зато обратный путь проделала уже спокойно. Вернулась по другой стеночке. Так сказать, изучила новый маршрут следования. На будущее. Пригодится, это точно.

Сидение на диване и попытки рассмотреть что-то сквозь темноту перед глазами скоро надоели. Врачи уже две недели как сообщили свой окончательный приговор. А я все надеюсь. Вдруг удастся снова видеть? То, что когда-то я это умела, помню. Смутно, неуверенно, но помню. А вот все остальное забыла. И как поженились с Толиком, против воли моих родных. И как поехали на его мотоцикле в свадебное путешествие. И как столкнулись со старым жигуленком. И как я улетела и грохнулась головой об столб. А уж про нахождение в коме, вообще молчу. Я это и не смогла бы вспомнить, как бы ни старалась. Эти факты я знаю только из рассказов Людми… тьфу, мамы и брата. Но они ни о чем мне не говорят. Словно произошло это не со мной. Надеюсь, память вернется, как и зрение.

Как же тоскливо. Пришлось смахивать с себя суицидальный настрой. Мысли: "Зачем жить если я не могу видеть?", точно до добра не доведут. Желудок что-то слабо вякнул. Но настоящего желания кушать не появилось. Подлая мыслишка о том, что может, стоит не есть, так быстрее загнусь, отбивала аппетит. Поесть надо. Все-таки надо. Зачем не понятно… но надо. Не хочу! Не буду есть. Лучше умереть, чем так жить.

Истерика, с тихими слезами и желанием срочно перерезать себе вены закончилась внезапно. Неустойчивая на тот момент психика, подсказала мне безумную идею. Прогуляться. Вдруг что-то изменится. Или меня собьет машина. Доделает то, что начала ее товарка и то, что я не решаюсь проделать с собой. Сумасшедшее желание выйти на улицу, которое кроме как последствиями черепно-мозговой травмы оправдать не могу, захватило меня всю целиком. В волнении, забыв про тапочки, поднялась и добралась босиком до шкафа. Дрожащими руками, попыталась на ощупь определить какие из находящихся там вещей мои. Вроде, Людмила Леонидовна говорила, что вторая полка сверху, там есть моя одежда. Тьфу. Опять по имени называю. Надо за собой следить.

Это что-то с металлическими заклепками точно не мое. А это, кажется, юбка. Кожаная. Короткая. Вроде. Неужели я раньше такое носила? Нет, не пойдет. Перерыв все вещи на полке в отчаянии прислонилась к дверце. Или определить что это не получалось, или не подходило. Гардероб из одних мини юбок и коротких шортиков нагонял тоску. Как я могла это носить? Почему сейчас у меня такое неприятие всех этих вещей? Ладно. Пришлось подавить очередную начавшуюся истерику. И натянуть на себя одну из этих юбчонок. Не так уж она мои мослы и обтягивает. Как будто. Жаль, нет возможности оценить в зеркале. Отогнала очередную тоскливую мысль и отыскала футболку посвободней. Все они сейчас для меня посвободней. Но я выбрала самую растянутую. Про белье пришлось забыть, как вчера забыла мама прихватить его с собой в больницу на мою выписку. А потом и я забыла про это. Больше занимали мысли о своем несчастье.

Процесс одевания занял меня надолго, но я справилась. Пусть и с трудом. Волосы. Надо привести в порядок волосы. Но проинструктировать где я могу найти расческу, меня забыли. Так что махнула на это дело рукой.

Ощупью добралась до коридора. При мысли что придется, так же ничего не видя, искать подходящую обувь, чуть не передумала выходить на улицу. Но удалось справиться и с этим. Пригладив вспотевшей ладошкой, непокорные топорщащиеся пряди волос, взялась за возню с защелкой замка. С этим тоже пришлось помучиться. Замок все-таки сдался, и с тихим щелчком, дверь открылась. А после того, как она за мной захлопнулась, я вспомнила о том, что даже не поискала ключи. Значит, возврата нет. Вперед. Только вперед.

Прокляла я свое безумие, не сделав и пары шагов. Используя предыдущий способ передвижения, то есть ощупью по стеночке, чуть не свалилась с лестницы. Хотела добраться до лифта и не сразу въехала, что воспользоваться им будет сложно. На каком этаже нахожусь, не знаю. Где на кнопках находятся нужные мне цифры, не вижу. На ощупь мучиться придется долго. Чертыхнувшись, решила спуститься по обнаруженной путем рассаживания коленки лестнице. Одна проблема. Вовремя определить, где лестница начинается, где заканчивается. Иначе одной разодранной коленкой я не обойдусь. Хотя. Может так получится свернуть себе шею? Инстинкт самосохранения против? А пошел он на три буквы.

Спускалась я очень долго. Нащупывая путь руками, и определяя наличие пустого пространства впереди, вытянутой ногой. Нога давно уже ныла, от того что приходилось часто держать на весу. Несколько раз я чуть не упала. И локоть ободрала об перила, когда неудачно споткнулась. Я давно сбилась со счету и понятия не имела, с какого этажа спустилась. Каждый последующий шаг, вызывал во мне все большую панику и желание вернуться назад. Но совершить разворот на узкой не видимой мной ступеньке казалось еще страшнее. И я продолжала идти. Поскуливая от боли в коленке и от страха. Путь вниз превратился для меня в адскую пытку. Меня все время преследовало ощущение, что идти придется бесконечно. И каждая следующая ступенька это бездна, в которую я упаду, стоит поставить ногу неправильно.

Но нет, пытка завершилась. Почти. До тех пор, пока я не добралась до лестницы, ведущей к двери подъезда. О ее существовании я как-то не подумала. И полетела. Вниз носом. Теперь уже обе коленки саднили. Для симметрии, наверное. Слезы брызнули из глаз. Ощущение безысходности, понимание того, что возможно, я больше не смогу видеть и ощущение собственной беспомощности, сделали свое черное дело. Я валялась на бетонном полу и плакала. Я не знала, как мне вернуться, но и боялась выйти из подъезда. Казалось бы. Только недавно хотела умереть. А теперь внутренний голос вопит, что за дверью подъезда может быть опасно. Никакой логики. Одна поврежденная психика. Будь проклят Толик, мчавшийся не разбирая дороги. Он-то остался жив и невредим. А я. За что мне это?

Не знаю, сколько времени я провалялась в подъезде, глотая рыдания и размазывая слезы по лицу. Решимость броситься под машину росла во мне с каждой минутой проведенной на холодном бетоне. Поднявшись с колен, я поняла, что потеряла всякое понимание, где нахожусь и куда идти, а непроглядная тьма, как мне почудилось, словно стала гуще. Теперь я твердо была уверена, что стоит сделать шаг и я упаду в глубокую темную пропасть. И мне стоило немалых сил справиться со своим страхом. И только взяв себя в руки, я сделала первый шаг. В пустоту, так как перед вытянутыми руками не почувствовала никакой ожидаемой опоры. Пришлось побродить, и все время казалось, что пространство подъезда бесконечно. И что это даже не подъезд, а целая пещера. Но ниоткуда появившаяся стена, опровергла все домыслы моей буйно разыгравшейся фантазии. Ухватившись за нее как за соломинку для утопающего, я все-таки выбрала верное направление и уже скоро нащупывала ногой путь с невысокого крылечка.