Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

— Пришлю денег. Найдешь в Париже работу. Чем хочешь заняться?

— Подумаю, когда сбегу от maman. И еще: в том костюме ты была ослепительна.

— Забирай его. — Моник сняла наряд с вешалки и передала сестре. — Уверена, на тебе он будет смотреться лучше. Надень на какое-нибудь торжество.

— Я не могу, ты что!

В конце концов Катрин не устояла и, надев пиджак, посмотрелась в зеркало. Превосходная шерсть кремового цвета выгодно оттеняла ее смуглую кожу.

Ночью Моник почти не спала. Казалось, если она останется еще хоть на день, то забудет все чудеса Парижа. Утром девушка уехала. Она действительно скучала по мастерской. И по Гаю.

«Новый год — новая работа», — решила Саманта, встретив 1969 год с Клаусом в «Режин».

— Попрошу де Кузмина о помощи, — сказала она Жан-Жаку по телефону первого января в полдень, страдая от похмелья. — Намекну тонко, едва уловимо.

— Да ну? Едва уловимо? — ехидно повторил визажист. — Это что-то новенькое.

— Кстати, я не видела тебя в «Режин».

— В полночь я был во «Флёр». Там обычно выключают свет на пару минут. Когда его включили, я обнаружил, что щупаю темнокожую лесбиянку! — Напряженный смех выдал его истинные мысли о произошедшем.

— И ты не сказал: «Займемся сексом?»

— Саманта! В новогоднюю ночь все хотят секса.

Казалось, Клаус хотел подольше побыть с Самантой, но во второй день нового года, в шесть часов, ей пришлось выпроводить фотографа, пока не пришел де Кузмин, который наконец умудрился сбежать от семьи.

Девушка открыла Эдуару дверь и будто со стороны услышала свой крик:

— Найди мне работу в своем доме, черт побери! Для тебя это — раз плюнуть. Скажи, что я непревзойденный пресс-атташе.

«Не слишком „неуловимо“», — подумала она.

— И тебя с Новым годом! — Мужчина сел в единственное кресло и протянул ей небольшой пакетик «Шанель». — Не уверен, что твои методы подойдут к стилю мадемуазель Коко.

Саманта рывком открыла подарок и обнаружила внутри браслет.

— О! Милая вещица. Спасибо. А что не так с моими методами? — требовательно спросила она.

— Они американские. А «Шанель» — это очень по-французски. Ты используешь обнаженных мужчин в рекламных кампаниях. Мадемуазель этого бы не одобрила.

— Одену их во фраки, — пожала плечами Саманта. — Подстроюсь под стиль дома. Дай мне работу, или, господи помоги, у меня слишком рано начнется кризис среднего возраста.

Она потянула Эдуара за усы.

— Я не уеду из Парижа поверженной. Мне нужна работа, а «Шанель» подойдет идеально. Ты ведь запросто можешь устроить меня туда.

— Нет, дорогуша… — Он погладил волосы Саманты. — Хочешь стать chef de publicité?[75] В этом может помочь только сама мадемуазель.

— Так познакомь меня с ней, а остальное я сделаю сама.

Де Кузмин нахмурился.

— Не могу представить, как вы с мадемуазель обсуждаете моду. И в доме уже есть chef de publicité.

— Чем же он занят? Сидит на попе? А я работаю! Надоедаю людям. Творю чудеса. Получаю обложки!

Девушка обескураженно поглядела на де Кузмина. Чем-то мужчина напоминал Саманте отца, но того она могла пилить, пока не добивалась желаемого. Когда американка поняла, что отец не поможет, она начала справляться сама.

— Лучше примени-ка на мне свои чары… — Де Кузмин улегся на спину.

Вскоре любовник ушел. Саманта села на диван и набрала номер Жан-Жака.

— Обойдусь без помощи Эдуара!

— И как же? — спросил визажист, всегда готовый посплетничать.

— Отправлюсь ужинать в «Риц». Что мне терять? Хотя бы вкусно поем. И может, познакомлюсь с мадемуазель Шанель, ради которой приехала в Париж.

Жан-Жак одобрительно фыркнул.

— Mon cher… — проворковала девушка. — А ты случайно не знаешь кого-нибудь из знакомых Коко? Когда она ужинает одна?

— По слухам, почти всегда.

— Приду в «Риц», когда буду уверена, что мадемуазель скучает в одиночестве.

— Знаешь, в Париже много домов. Почему именно «Шанель»?

— Я помешана на «Шанель»! — вздохнула Саманта. — У меня зависимость от «Шанель»! В стране снов я возглавляю клуб анонимных Коко-наркоманок. Я всегда мечтала работать на нее, и пришло время реализовать мечту!

Кристофер все-таки пал жертвой чар мадам де Рив. Закончился очередной восхитительный воскресный салон. Нагой юноша на огромной кровати Жислен под простынями «Портхолт», благоухающими лавандой, решительно завоевывал Париж.

Наступила полночь. Гости разошлись, Бертрана не было в городе, слуги тихонько прибирались в зале.

Из ванной выпорхнула Жислен, одетая в изящное шелковое кимоно, и подошла к кровати.

— Я мечтала об этом с того момента, когда встретила тебя в cabine «Деланж»! — воскликнула она.

Желание женщины всегда возбуждало британца. Жислен легонько коснулась губ Кристофера. Парень вытянулся. Она провела пальцем вниз по его груди.

Потом женщина медленно опустила простынь.

— Это поможет тебе стать успешнейшим модельером Парижа… — Мадам обнажила возбужденную плоть юноши, и ее брови поползли вверх, будто говоря: «Неплохо». — Именно это слово!

— Член?

Жислен покачала головой.

— Гетеросексуал. Ведь это про тебя?

— А ты как думаешь?

— Факты налицо, — засмеялась женщина.

С Жислен Кристофер чувствовал себя совсем не так, как с Софи: он стал объектом страсти и владел ситуацией. Секс не был ни сентиментальным, ни романтичным. Светская львица словно готовила восхитительное блюдо, не жалея времени.

Женщина взяла в руку его мужское достоинство: парень напрягся.

— Мне нравится… — начала она.

Жислен сразу описала, как доставить ей удовольствие. Кристофер вспомнил, как Саманта в кафе просила то цикорный салат вместо латука, то «Croque monsieur» без сыра. Мадам де Рив — почти такая же в постели. Здесь надавить, там погладить чуть нежнее, поцеловать, прикусить. Если ласкать, то где именно, как долго и как сильно. Когда любовники слились воедино, женщина направляла его движения. Разделив ложе с Жислен, британец узнал много интересного. Светская львица контролировала абсолютно все. Ее стройное упругое тело, видимо, каждый день массировали, втирая крема.

Когда Жислен прикоснулась к Кристоферу, ему захотелось воскликнуть: «Отличный выбор, мадам!»

Краткий курс новой любовницы «Как доставить женщине удовольствие…» станет основой его интимной жизни.

Первый урок закончился, когда она захотела.

— Не останавливайся! Не останавливайся! — кричала Жислен.

Затем изящно, словно пригубила хорошего вина, женщина прогнула спину, зажмурилась и вздохнула. Расслабленная и удовлетворенная, мадам лежала на свежих простынях, водя пальцем по лицу Кристофера.