Первое дело слепого. Проект Ванга - Андрей Воронин

– Что ты решил? – спросила она.

Сиверов вздохнул и повертел в руках пульт от телевизора.

– Грабовский мне по-прежнему не нравится, – медленно и как-то безучастно, словно для разгона, произнес он. – Но люди в него верят. И, что еще важнее, он верит в себя сам. Это не подделаешь, не сыграешь. Конечно, эти его чудесные исцеления здорово смахивают на цирковой трюк с использованием подсадных… Но это тоже объяснимо. Толпа с трудом воспринимает абстракции и не любит ждать, ей подавай чудо – немедленное и притом заметное простым глазом с приличного расстояния. Если он действительно умеет исцелять, это наверняка гораздо более длительный и тонкий процесс, и для зевак он не представляет ни малейшего интереса. Так что старый фокус с калеками, которые на глазах у удивленной публики вскакивают на ноги и пинком отправляют за кулисы инвалидное кресло, на таких сеансах выглядит вполне уместным, оправданным и даже необходимым. Да, это обман, но толпе ничего другого и не надо. Все эти массовые сеансы – просто способ заработать деньги, необходимые для того, чтобы спокойно, не отвлекаясь на заботы о хлебе насущном, помогать тем, кто действительно в этом нуждается. А манеры… Что ж, если он действительно так силен, ему многое можно простить. В том числе и манеры.

– То есть ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что не имею права отбирать у Нины надежду, даже если мне самому эта надежда кажется безумной. Мало ли что мне кажется! Я ведь ничегошеньки не понимаю во всей этой астральной петрушке…

– Иногда я начинаю в этом сомневаться… – едва слышно пробормотала Ирина.

– Что?

– Нет, ничего. Что ты предлагаешь конкретно?

– Предлагать что-то конкретное я не имею права, – заметил Сиверов. – А впрочем… У нее ведь уже все решено, правда? Что ж, пусть действует, как решила. О ее личной безопасности я позабочусь, так что все, чем она рискует, – это деньги. А это ведь, в сущности, мелочь…

– Ничего себе мелочь! – воскликнула Ирина. – Ты же сам прекрасно знаешь, что ей придется продать квартиру, чтобы заплатить этому…

– Знаю, – перебил Глеб. – Да, запрошенная господином Грабовский сумма лишь немного уступает стоимости двухкомнатной хрущевки в не самом престижном спальном районе. Именно таким жильем, как я понял, располагает твоя Нина. После окончательного расчета с Б.Г. у нее останется только кое-какая мелочь на первое время. А с учетом того, что продавать квартиру она будет в большой спешке, то и вовсе ничего не останется. Хорошо, если в долги не залезет. Но, повторяю, по сравнению с надеждой вернуть человека с того света это – мелочь. Хотя я лично на такой эксперимент никогда бы не отважился.

– Потому что ты не женщина, – заметила Ирина.

– От тебя ничего не скроешь, – вздохнул Сиверов. – Надо же, какая наблюдательная! Да, я действительно не женщина. Я – мужчина, охотник и добытчик. Мое дело – добывать денежные знаки, а дело женщины – выдумывать новые способы их потратить. Давайте, тратьте! Налетайте, пользуйтесь, пока я добрый! – закончил он отчаянным голосом.

– Что это ты такое несешь? – обеспокоенно спросила Ирина. – На что налетать? Чем пользоваться?

– Да вон, – Сиверов небрежным, ленивым взмахом руки указал на книжную полку, – там, в пакете. Транжирьте на здоровье.

Пакет был самый обыкновенный – полиэтиленовый, ярко-желтый, с броским логотипом расположенного недалеко от дома супермаркета. Он был наполнен примерно на треть и лежал там, куда его положили, вернее, небрежно швырнули, войдя в комнату, – на самом краешке нижней полки книжного шкафа. Заглянув вовнутрь, Ирина обнаружила там сваленные как попало обандероленные пачки купюр, имевших характерный серовато-зеленый цвет.

– Что это? – немного переведя дух, спросила она.

– Мидии со специями, – саркастически сообщил Сиверов. – И немного белого сухого вина, чтобы оттенить вкус. У тебя что-то со зрением?

– Но…

– Давай без «но». Не могу же я, в самом деле, позволить твоей подруге остаться без крыши над головой! Впрочем, решать тебе. Можешь купить песцовую шубу или хороший автомобиль. Новенький такой, блестященький, перламутровый… А?

– Перестань паясничать, – автоматически произнесла Ирина. Она была ошеломлена – уже вторично за каких-нибудь несчастных двадцать минут. Сегодня вечером сюрпризы из ее мужа сыпались как из рога изобилия. «Воистину, рог изобилия», – подумала она, еще раз заглянув в пакет. – Я просто… Я не знаю, что сказать.

– А зачем что-то говорить? Лучше давай поужинаем.

– Да, – Быстрицкая собралась с мыслями. – Конечно. Сейчас приготовлю. А потом сразу сяду проектировать памятник.

– Новый заказ? – поднял брови Сиверов. – И кого ты намерена увековечить?

– Тебя. Как образец бескорыстного милосердия.

– Эй, эй! – запротестовал Глеб. – Ты не рановато меня хоронишь?!

– Памятник будет прижизненный, – деловито пояснила Ирина.

– А, – сказал успокоенный Сиверов, – тогда ладно. Тогда валяй, увековечивай.

Оставшись один, он какое-то время сидел неподвижно, глядя в пустой экран телевизора и прикидывая, не отправить ли на электронный адрес Грабовского еще какой-нибудь сюрпризец, например портрет покойного Графа, а потом решил, что это будет уже чересчур откровенный намек на проект «Зомби». Настолько откровенный, что Борис Григорьевич, того и гляди, бросит все и подастся в бега…

Решив дать ясновидящему небольшую передышку, Сиверов встал и, прихватив с подлокотника пепельницу, направился на кухню. В дверях он задержался, чтобы бросить еще один обманчиво равнодушный взгляд на серый пустой экран выключенного телевизора.

Глава 12

Ночью прошел дождь, а утро выдалось прохладное, пасмурное и туманное. То обстоятельство, что сверху не капало, дало Глебу Сиверову прекрасную возможность произвести несложную процедуру передачи денег на свежем воздухе. Покуривая сигарету, которая помогала ему скрыть смущение, он пространно разглагольствовал о ценности человеческой жизни и о целительной силе надежды, давая Нине Волошиной время прийти в себя, восстановить дыхание и оторвать наконец зачарованный взгляд от содержимого ядовито-желтого полиэтиленового пакета. Цену человеческой жизни он знал, как никто (она во все времена равнялась нулю), а надежду на самом деле считал не целительной панацеей, а самым опасным из существующих ныне наркотиков. Поэтому, а еще потому, что смотреть на растерянную, не верящую свалившейся на нее удаче женщину ему было немного неловко, он смотрел в сторону, вдоль неширокой, густо заставленной автомобилями улицы. На проезжей части было полно спешивших на работу пешеходов, которые, по обыкновению, перебегали дорогу где попало, игнорируя более чем реальную угрозу угодить не на рабочее место, а под колеса неожиданно выскочившего из тумана автомобиля.

Устав от собственной болтовни и решив, что уже достаточно, он замолчал и повернулся к Нине Волошиной, тут же об этом пожалев, потому что теперь Нина Волошина уже не разглядывала деньги с таким видом, словно боялась, что они испарятся прямо у нее на глазах, а плакала, уткнув рыжую, как шляпка подосиновика, голову в плечо Ирине Быстрицкой. Тогда Глеб снова отвернулся и, чтобы не говорить о погоде, заговорил о сверхчувственном восприятии и чудесах, на которые, по слухам, были способны некоторые экстрасенсы – например, Борис Григорьевич Грабовский, который настолько силен, что даже проверяет на безопасность президентские авиалайнеры. Правда, к самолету президента России его пока не допускают, но это, надо полагать, временное явление…

Ирина толкнула его в бок, и он замолчал. Нина, слава богу, уже перестала плакать, насухо вытерла глаза и даже, кажется, успела подправить макияж.

– Я не могу этого взять, – вдруг объявила она, протягивая Глебу пакет.

– Здравствуйте! – изумился он. – Как это не можете, когда уже взяли?

– Вы не понимаете…

– Понимает, – вмешалась Ирина. – Просто на него иногда находит… гм… игривое настроение. Прекрати, пожалуйста, – добавила она строго, обращаясь к Глебу.

Сиверов поморщился. Он предвидел такой поворот событий. Не то чтобы Глеб так уж рвался в благодетели, и все же…

– Я ведь не знаю даже, смогу ли вернуть деньги, – разъяснила Нина то, что и так было очевидно.

– Голодная смерть нам с Ириной не грозит, – сказал Глеб. – Потеря крыши над головой – тоже. Вам эти деньги сейчас нужнее, чем нам, поэтому я их вам принес. Что тут непонятного? А вернуть… Вернете как-нибудь, раз уж не считаете возможным принимать от посторонних мужчин такие подарки. Считайте, что получили кредит – бессрочный и беспроцентный. Все равно они лежали мертвым грузом…

Он перехватил быстрый взгляд, брошенный на него Ириной. В общих чертах зная, чем занимается муж, она понятия не имела о размерах его сбережений и не представляла, конечно же, какую их часть составляет сумма, лежавшая сейчас в желтом пакете. «Не бойся, маленькая, – мысленно обратился к ней Слепой, – если со мной что-то случится, ты без денег не останешься». Да, сумма даже по его меркам была не мизерная, но и не настолько большая, чтобы сильно переживать в случае ее потери. Кроме того, Сиверов твердо рассчитывал, что эти деньги к нему вернутся… так или иначе.