Настоящая помощь в трудный час. Николай Чудотворец, Матрона Московская, Серафим Саровский - Павел Михалицын

3. Мой сын в возрасте 1 года 2 месяцев заболел стафилококковой двухсторонней пневмонией, температура поднималась через каждые полчаса, он весь горел, «скорая помощь» увезла малютку в больницу, но меня с ним положить отказались. Я навещала его ежедневно, умоляла врачей положить и меня с ним, потому что его состояние, несмотря на все предпринятые меры, все ухудшалось. Через три дня мне самой предложили немедленно остаться с ним, но надежды уже не было никакой: он лежал без движения, не ел, был синеватого цвета, почти не дышал, не открывал глаз, ни на что не реагировал, – все усилия врачей были тщетны. Положили меня с ним на одну кровать и строго предупредили: вы, мол, мамаша, не спите ночью, а поддерживайте его в сидячем положении, ибо, если он примет горизонтальное положение, то у него начнется отек легких. Я поняла, что дело совсем плохо, но кто мне поможет, если врачи бессильны? И вот у меня всплывает в памяти мое детство: мне 6 лет, я еще только начала читать, а мама дает мне книжечку о преподобном Серафиме, рассказывает о нем и открывает страницу, где на картинке он кормит из рук медведя, и я умиляюсь виденным. У меня моментально срабатывает мысль: этот добрый старец мне обязательно поможет. И вот я молюсь ему своими словами: «Отче Серафиме, помоги мне». Сколько таких молитв я произнесла, я не помню; потрясенная горем, усталая, я вскоре заснула, механически и руку из-под спинки сына убрала, так что и он принял лежачее положение. Проснулась я утром оттого, что в палату вошло несколько врачей, которые, вытянув шеи, смотрели на моего сына вопросительно, а он вдруг открыл глазки, потянулся ко мне, обвил мою шею ручками и жалобно протянул: «Ма-а-ма». Врачи попятились к дверям, не веря своим глазам, потому что думали (как мне потом сказала нянечка), что он не выживет. С этого дня мой сын стал поправляться… Он не только выжил, но и в 25-летнем возрасте попал в Курск, затем закончил Московские семинарию и академию, а потом и вся семья моя переехала в Курск – на родину преп. Серафима.

4. В Великую Отечественную войну мы, как семья многодетная, были эвакуированы под г. Тамбов, где сильно бедствовали: нечего было есть, все вещи, взятые с собой, были променяны на продукты. Уезжая из Москвы, мама взяла с собой акафист преп. Серафиму и ежедневно его читала. Преподобный спас нас от голодной смерти, так как мы уже пухли от голода: несмотря на запрет, сельсовет выдал нам документы, чтобы мы могли вернуться в 1943 году в Москву, где нам сразу же дали паек.

5. Мама умерла в 1999 году в возрасте 99 лет, а за 2 года до того, оставшись дома с моей сестрой, разговаривала с ней и вдруг умолкла. На вопрос сестры: что, мол, вдруг замолчала? – она ответила: «Только что ко мне подошел старец Серафим Саровский, постоял-постоял, посмотрел на меня и ушел». Она показала рукой, где он стоял, несмотря на то, что была уже совершенно слепа. «А что он тебе сказал?» – спросила сестра. «Этого он не велел никому говорить», – был ответ.

«Саров – это где-то в Греции»

Эту историю поведали в семье верных православной церкви греков, живущих в Англии, но часто посещающих свою родину. В одну из своих поездок по святым местам Греции, они путешествовали по полуострову Кассандра и остановились на пути у незнакомого храма. Зашли внутрь. Это была обычная греческая церковь, но что удивило посетителей – необычное почитание преп. Серафима Саровского, которое отразилось в убранстве храма. Кроме обычной большой иконы преподобного здесь находилась у стены еще и оригинальная рака с иконой – плащаницей, изображающей почившего угодника Божия Серафима.

Батюшку Серафима, как объяснили нам наши знакомые греки, в Греции знают теперь очень многие. Более того, русский Серафим стал столь близок сердцам простых верующих, что они считают его за своего святого, а самые малограмотные могут даже сказать, что Саров – это где-то в Греции. Но тем не менее не было ясно, с чем связано такое почитание святого в этом храме. Тем более что находился он в своего рода «глуши».

Вскоре появился священник и на вопрос посетителей ответил, что этот храм посвящен преп. Серафиму. А почему и как это случилось – целая история, поведать которую он любезно предложил им за чашкой чая.

История оказалась весьма необычной и даже просто чудесной. Отец Нектарий – так звали настоятеля храма – в свое время, будучи еще простым монахом, нес послушание при Гробе Господнем в Иерусалиме. В его обязанности входило распределение времени для богослужений и молебнов между православными разных юрисдикций, а также и инославными. Определенное время было отведено здесь и русским монахиням из Иерусалимской обители, приходившим для пения и чтения акафиста.

Но вот однажды о. Нектарию представилось, что время, им отведенное, было слишком велико. И он решил сократить его чуть ли не вдвое. Слезные просьбы сестер-монахинь не действовали на уверенного в себе администратора. «Решение принято – будьте добры выполнять, а иначе и вовсе лишитесь права молиться здесь».

Келия о. Нектария, где он отдыхал ночью, находилась на втором этаже в самом здании храма. И вот как-то вскоре после описанных событий о. Нектарий, окончив вечерний обход, прилег отдохнуть у себя в келии. В эту ночь в храме никто не оставался на молитву, все двери были заперты. Вдруг раздался легкий стук в дверь комнаты, где отдыхал монах-смотритель. О. Нектарий был крайне удивлен. Кто бы это мог быть? На повторный стук он открыл дверь. Он не испугался, но недоумевал. Может, кто-то случайно остался в храме.

Пред ним стоял незнакомый седовласый старичок, который, погрозив о. Нектарию пальцем, сказал: «Не смей обижать моих дочек!» Сказано это было на чистом греческом языке, но смотритель не мог уразуметь, к чему относились эти слова. Повторив их, старец исчез в темноте храма.

Обойдя церковь еще раз, о. Нектарий никого не нашел и пошел снова к себе отдыхать. Утром он был почти уверен, что ему все приснилось. Но когда в храм пришли русские монахини и, расположив свои иконочки, начали молитвы, сердце монаха сжалось от благоговейного страха. На одном из образов был изображен тот самый старец, что явился ему ночью. В ушах смотрителя как наяву опять зазвучал голос: «Не смей обижать моих дочек!».

Повалившись в поклоне пред иконой и облобызав ее, о. Нектарий разузнал от монахинь об имени святого, о котором он ранее никогда не знал, и вернул им время на молитву у Гроба Господня.

А вскоре произошло еще одно необычное событие в жизни о. Нектария. Еще задолго до описываемых событий ко Гробу Господню приехал старенький русский архиерей и так долго и допоздна молился здесь, что о. Нектарий предложил ему отдых в своей келии. Он уступил владыке свою кровать, а сам намеревался отдохнуть на топчане в углу. Но старец-епископ всю ночь не сомкнул глаз, «тянул четку», сидя в кресле. О. Нектарий чувствовал себя неудобно, чтобы отдохнуть, и тоже молился всю ночь по четкам. И вот, через пару дней после явления преподобного и последующего раскаяния смотрителя, о. Нектарий неожиданно получает от паломников какой-то пакетик от упомянутого епископа. Оказалось, что старец-архиерей почил в Бозе и завещал монаху-смотрителю не что иное, как часть святых мощей преп. Серафима Саровского.

Умилению и благодарности о. Нектария не было конца. Сколь милостиво отнесся к нему преподобный, как быстро простил и как дивно благословил! Тогда-то и дал он обет, что по скончании срока службы при Гробе Господнем, вернувшись в Грецию, построит храм в честь преподобного. А раку у стены он устроил с тем, чтобы по смерти своей быть похороненным по другую сторону стены – снаружи храма, но рядом с преподобным!

Так-то согрел пламенной любовью Серафим сердце расчетливого администратора и одновременно защитил своих «дочек».

Воистину дивен Бог во святых своих!

«Выпей воды из моего источника…»

Около 1950 года я тяжело заболела печенью. Раза два-три в год бывали тяжелейшие приступы из-за прохождения камней. Особенно тяжелым для меня был 1953 год: приступы болей были ежедневными. С трудом я выдерживала восьмичасовой рабочий день на довольно ответственной работе.

О переходе на инвалидность или на пенсию я не могла и думать, так как у меня на руках была больная мать, которая жила за городом. Частые поездки к ней с тяжелыми сумками усиливали боли.

Наконец наступило лето и долгожданный отпуск. Однако перед отпуском пришлось волноваться, и в первые же дни отпуска начался приступ, который длился пять суток. Я оказалась без врачебной помощи и каких-либо обезболивающих средств. Камни вышли, началось общее воспаление печени. Слабость была такая, что я лишь с трудом могла обслуживать свою больную мать.

Вечером, лежа в постели, я любила перечитывать мою любимую книгу «Житие преподобного отца Серафима Саровского». Однажды, читая о многочисленных исцелениях, им совершенных, я мысленно обратилась к нему приблизительно с такими словами: «Ты стольких исцелил, почему же не исцелишь меня, ведь ты видишь, как я страдаю, а я должна работать для других».