Необычный подозреваемый. Удивительная реальная история современного Робин Гуда - Мачелл Бен

«Преступление так чертовски привлекательно, – писал он в своем дневнике. – Деньги, планирование, власть и сомнительная преступная слава притягивают меня как магнит».

Стивен был совершенно одержимым. Грань между фантазией и реальностью стерлась. Он больше не видел перед собой никаких преград. «Я – грабитель банков, вооруженный налетчик и дико горжусь этим», – вывел он в своем дневнике. Он твердил себе, что все в этом мире возможно.

16

В ту неделю, когда Стивен вернулся в Вустер к началу второго семестра в университете, ему позвонила тетя и сообщила о смерти его отца. Стивен нахмурился и лишь тихо охнул в ответ. Он ждал волны горя, но напрасно. Стивен уже давно знал, что рано или поздно рак убьет отца. Узнав о диагнозе много лет назад, Стивен проплакал целую ночь, пока ночевавший у него в гостях Бен Уивер храпел на полу его спальни. Но, сидя в своей комнате в студенческом общежитии, в возрасте двадцати одного года, Стивен, похоже, не знал, как реагировать.

– Хотя мы с отцом не всегда ладили, я по-прежнему считал его очень близким человеком, – вспоминает он. – У меня странный образ мышления.

Питер Джекли остается загадочной, неоднозначной фигурой в жизни своего сына. Стивен, похоже, до сих пор не понимает, каким человеком был его отец. На характер Питера определенно повлияли проблемы с психикой, которые он сам не до конца осознавал и учитывал. Судя по всему, он был упрямым, скрытным, властным, одержимым и вспыльчивым. Его попытки очаровать собеседника, казалось, только отталкивали людей. Стивен считает, что у отца «было правильное сердце», но, глядя со стороны, невозможно понять, держалась ли вся их маленькая неблагополучная семья на плаву только благодаря усилиям Питера Джекли, или он тянул ее на дно, усугубляя изоляцию и создавая атмосферу конфликта и напряженности.

Тем не менее ясно, что Питер Джекли столкнулся со многими неподвластными ему проблемами. Он ничего не мог поделать с тем, что страдал маниакально-депрессивным психозом. С тем, что Стивену вовремя не поставили диагноз – синдром Аспергера, – а это, по крайней мере, объяснило бы некоторые аспекты поведения сына и, возможно, позволило бы оказать тому более эффективную поддержку. С тем, что его жена болела шизофренией (если, конечно, вы не считаете подобно Бену Уиверу и даже до определенного момента самому Стивену, что Питеру нравились уязвимость и податливость больной жены и именно это в первую очередь влекло его к Дженни).

На следующий день после получения известия о смерти отца Стивен улетел на выходные в Амстердам. Он забронировал билеты, когда по возвращении в Вустер не смог найти в кампусе местного «ненадежного» торговца наркотиками и решил лично слетать за марихуаной. Вспоминая прошлое, Стивен полагает, что зацикленность на миссии не оставляла в голове места для принятия и осмысления смерти отца.

– К тому же я, по сути, воспринимал себя другим человеком. У меня как бы вылетело из головы, что отец умер.

Возвращение в Амстердам было для Стивена огромным риском. Еще не прошло и года с тех пор, как он напал с ножом на голландского администратора хостела, который вроде бы пытался его обчистить, и сбежал с пригоршней евро. Но, садясь в самолет, Стивен заверил себя, что все будет хорошо. Вроде бы никто не разыскивал его по поводу того преступления, хотя это казалось странным. В хостеле при заселении сделали ксерокопию его водительских прав, так что полиция Нидерландов наверняка знала его имя, однако по какой-то причине так и не связалась с британскими властями, чтобы сообщить им, что Стивен Джекли разыскивается в связи с вооруженным ограблением.

Или, возможно, связалась, но никто не смог его вычислить – ведь по чистой случайности в водительских правах Стивена была опечатка: там неверно указали дату рождения. Стивен уже не мог точно вспомнить, какая именно дата там указана, но убедил себя, что, очевидно, этого достаточно, чтобы затруднить поиски. После приземления самолета Стивен отстоял очередь на паспортном контроле аэропорта Схипхол и протянул свой паспорт голландскому офицеру пограничного контроля. Тот проверил документы и пропустил Стивена.

Стивен провел два дня в Амстердаме, наслаждаясь курением и выпивкой. Он приходил в кафе с легальной продажей марихуаны, садился в углу со своей записной книжкой и без конца накуривался, попутно набрасывая планы ограблений и создания Организации, а также длинные бессвязные стихи и похожие на поток сознания трактаты о природе реальности. Теперь, вспоминая прошлое, Стивен задается вопросом, уж не вернулся ли он тогда в Амстердам потому, что подсознательно хотел, чтобы его поймали: как бы сильно он ни наслаждался своей новой личностью Робин Гуда, в нем все еще жил неуверенный мальчик из Сидмута, который хотел, чтобы все это закончилось.

После двух дней в Амстердаме Стивен начал возвращаться на землю, и понимание реальности смерти отца проникло в его душу. Он осознал окончательную необратимость этого события и тот факт, что теперь они с матерью остались только вдвоем. Стивен огляделся вокруг, увидел незнакомых людей, говорящих на незнакомых языках, и почувствовал непреодолимую потребность вернуться в Сидмут. Он отказался от своего плана провезти обратно контрабандой запас травки. Бледный, с покрасневшими глазами и измученный, он отправился в Схипхол, там подошел к стойке регистрации, предъявил паспорт, и ему вручили посадочный талон. Затем, когда Стивен проходил проверку службы безопасности аэропорта, его остановил сотрудник, который вежливо спросил, нет ли у него случайно с собой водительских прав.

Усталый, плохо соображающий Стивен удивился вопросу, но «бездумно» предъявил права. Дальнейшие события сохранились в памяти Стивена обрывками, но ему сказали, что его собираются арестовать. Несмотря на гипотетическое подсознательное желание оказаться пойманным, в тот момент Стивен не пошел у него на поводу, а выронил сумку и бросился бежать к пустому на вид коридору прочь от охраны. Он размахивал руками, но это было похоже на бегство во сне, ужасно медленное и нескоординированное. Кто-то сильный схватил его сзади, и Стивен попытался вырваться, но все напрасно. Стивена скрутили под равнодушными взглядами других пассажиров и персонала аэропорта. В голове у него пульсировало, во рту пересохло. Он слышал лишь, как где-то вдалеке звучат объявления об отправлении рейса и как двое крупных мужчин, державших его за руки, посмеиваются и общаются между собой по-голландски.

– Они просто смеялись надо мной и отпускали в мой адрес шуточки, – говорит Стивен. – Я подумал, черт возьми, вот оно. Это конец.

Стивена отвели в маленькую пустую камеру предварительного заключения в недрах Схипхола. Примерно каждый час кто-нибудь из веселых сотрудников службы безопасности заглядывал внутрь и спрашивал, не хочет ли он пачку сигарет.

– Они там много курили. Я, помню, подумал: не стоит отказываться, потому что это показалось бы довольно грубым. Так что в конце концов просто согласился.

Приехала полиция и объяснила Стивену, что его обвиняют в «ограблении, или в краже, или в чем-то подобном». На него надели наручники, препроводили в фургон и доставили в Роттердам, где поместили в изолятор временного содержания. У него сняли отпечатки пальцев перед заседанием суда, на котором судья и другие должностные лица по правовым вопросам встретились со Стивеном и объяснили, что его будут содержать в тюрьме Нидерландов до тех пор, пока не назначат дату судебного разбирательства.

Стивен впервые оказался за решеткой и испытывал невероятный шок. Осознав, что потерял свободу, он почувствовал, как по телу прокатилась волна тошнотворного ужаса, пульс участился, дыхание стало поверхностным. Пока его оформляли и вели в камеру, Стивен готов был расплакаться, хотя теперь, вспоминая прошлое, признает, что голландская тюремная камера была невероятно удобной по сравнению с более поздними испытаниями.

– Я оказался в просторном помещении с собственной ванной комнатой. На столе лежала выпечка, множество круассанов и прочей еды. Это было действительно необычно, – вспоминает он. – Наверное, у них там другой взгляд на тюремное заключение.