Обольщение в красном - Мэдлин Хантер

— С твоей матерью все в порядке? — поинтересовался он.

— Да, все хорошо. Можешь заглянуть к ней. Наше положение в обществе существенно изменилось, как тебе, должно быть, известно. Мама больше не держит против тебя зла. И думаю, она будет рада снова видеть тебя, — сказала Одрианна.

Его улыбка дрогнула, когда она напомнила ему о гневе миссис Келмслей. Роджер подошел поближе:

— А ты, Одрианна? Твое новое положение укротило твой гнев, направленный против меня? Надеюсь, что это так и что мы можем снова быть друзьями…

Зачем? — едва не спросила она его. Впрочем, ответ ей был известен. Она больше не была невестой, отец которой впал в немилость, из-за чего карьера молодого офицера могла пострадать, ведь его вполне могли заподозрить в связях с мистером Келмслеем, если не хуже. Зато теперь она ступила на дорожку, ведущую к ценным связям.

Это опечалило Одрианну. Стало быть, с самого начала интересы Роджера были направлены не на нее. Даже его внимание и предложение руки и сердца не говорили о его любви. Наверняка Роджер решил, что карьера офицера в Совете по боеприпасам и вещевому снабжению — дело стоящее, которым он сможет заняться, когда закончится война, а ее отец поможет ему достичь желаемого.

Внезапно Роджер шагнул еще ближе к ней. Конечно, он еще не прикасался к Одрианне, но до этого было совсем недалеко. Он быстро заговорил тихим голосом:

— Прошу тебя, скажи, что ты хочешь дружбы со мной. Ты так красива сегодня, я даже представить тебя не мог такой красавицей. Я был несчастен с тех самых пор, как ты расторгла нашу помолвку.

Его дерзость поразила ее. Одрианна украдкой огляделась по сторонам, беспокоясь, что кто-то мог его услышать.

— Ничего не могу поделать с твоим несчастьем, если ты и в самом деле чувствуешь себя не совсем счастливым, — проговорила она. — И коли уж ты хочешь восстановить отношения со мной, давай вспомним, что это ты попросил меня порвать с тобой. И это было очень жестоко.

Внезапно она живо вспомнила произошедшее. Она ждала его возвращения с восторгом, чувством облегчения от того, что они вместе, а он заявил ей, что между ними все кончено. А когда они расставались, он держался официально, жестко и совсем не был похож на человека, который когда-то ее любил. Он уже точно просчитал, каким образом опала отца может повлиять на него. И был весьма нетерпелив, когда Одрианна плакала.

— Да, это так, и я не имею права ждать от тебя чего-либо, кроме жестокости в ответ, — отозвался Роджер. — Но у меня не было выбора. Думаю, тебе это известно.

— Да, известно. Я понимаю, что моя вера в то, что ты лучше окружающего меня мира, была ребячеством. — До сих пор она никогда не испытывала к нему чувства ненависти, хоть и пыталась возненавидеть его. В течение нескольких недель она плакала по своим разбитым иллюзиям и безнадежному будущему. При этом она все прекрасно понимала.

Наклонив голову, Роджер тихо произнес:

— Я никогда не переставал любить тебя, Одрианна. Не переставал и сожалеть о собственной трусости. И теперь, увидев тебя здесь сегодня, я вновь оплакиваю свой поступок. Но я хочу… — Он засмеялся сам над собой и затряс головой, словно для того, чтобы остановить головокружение.

— Мне очень жаль, но я ничем не могу тебе помочь, — промолвила Одрианна. — Но если ты просишь только о дружбе — хорошо, я готова. И если мы еще будем встречаться, я не уничтожу тебя. А если моя дружба сможет быть тебе чем-то полезной без моего непосредственного участия, я не скажу о тебе ни слова плохого, если кто-то спросит о тебе.

С этими словами Одрианна пошла прочь от него.

Кто это такой, черт возьми?

Рыжеволосый мужчина подошел к Одрианне ближе, чем допускали правила приличия. Вместе с тем по ней было не сказать, что она разговаривает с незнакомцем.

— Ты слышал хоть слово из того, что я тебе только что говорил, Саммерхейз?

— Да, разумеется… Ты сказал, что Томпсоны наняли следователя. — На таком расстоянии было трудно судить наверняка, но ему показалось, что Одрианна покраснела.

— Это я говорил пять минут назад! А сейчас я толковал о том, что этот парень наводил обо мне справки! Их подозрения становятся слишком уж явными, и я склоняюсь к тому, чтобы предъявить им иск за распространение преступной клеветы.

Себастьян наконец-то прислушался к словам Хоксуэлла. Точнее, только к части его рассказа. Потому что почти все его внимание по-прежнему было поглощено тем, что происходит в противоположном конце зала. Если этот тип немедленно не отойдет от Одрианны, он сейчас направится туда и…

И — что? Себастьян понял, что его охватывает гнев. Снова ревность! Необоснованная и неожиданная. Только теперь она была направлена не на брата-инвалида, который утешал его жену, а на рыжеволосого красавца, с которым она разговаривала. Себастьян сам был большим докой в искусстве обольщения, и опыт подсказывал ему, что незнакомец пытается соблазнить его жену.

— Полагаю, они захотят провести еще одно следствие, — промолвил Хоксуэлл. — Но мне не нравится, когда кто-то ставит под сомнение мои слова или пытается обвинить меня в том, что я причинил ей вред.

— Не исключено, что они всего лишь хотят сделать это, чтобы объявить ее умершей, — предположил Себастьян.

— Это невозможно, пока не пройдет по меньшей мере семь лет, — сказал Хоксуэлл. — И всем это известно.

— Да, но они собирают факты и свидетельства, так что, возможно, все произойдет раньше. В прошлом году шаль, в этом году — ридикюль. И если следователь найдет еще что-нибудь, дело наконец закроют.

— Но если он ничего не найдет, можешь обвинить меня, я не против.

— При чем тут я? Он ни в чем не сможет обвинить тебя, так что его усилия сведутся к нулю, если это его цель. Тебе следует игнорировать его.

Одрианна что-то говорила. У нее был такой же вид, как в тот день, когда она впервые отказалась от его предложения. Мужчине это не слишком нравилось. «Правильно! Поставь этого чертова наглеца на место!»

— Да что, черт возьми, с тобой происходит?! — Хоксуэлл проследил за взглядом Себастьяна. — Новый ухажер? Так скоро? Пусть сначала хоть чернила на свидетельстве о браке подсохнут.

— Этот парень пытается приударить за моей женой, — сказал Саммерхейз.

Хоксуэлл снова посмотрел на Одрианну и Роджера:

— Отсюда трудно разглядеть, что там происходит.

— Я уверен.

— Узнаешь знакомые повадки распутника, не так ли?

— Я никогда в жизни не волочился за женщиной, которая вышла замуж меньше недели назад.

Хоксуэлл рассмеялся:

— Ах, вот оно в чем дело! Судя по твоему негодующему тону, он тебя раздражает. Тебя это действительно волнует, или ты — всего лишь один из заевшихся богатых собственников, которые ревнуют ко всем видам своей собственности?