В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

Свободные от вахты матросы сидели на баке в тени парусов и негромко переговаривались между собой. Некоторые из них штопали одежду, другие зашивали паруса, а один, скорее всего шотландец, даже вязал себе носок, благо занятие это считалось достойным мужчины и даже сам французский король не брезговал вышивкой. От нечего делать Уильям остановился неподалеку и, держась одной рукой за ванты, прислушался к разговору. Чернявый высокий матрос с медной серьгой в ухе, делая страшные глаза, вещал загробным голосом притихшей команде:

– Самому мне, слава Богу, встречать его не доводилось, а вот ребята, с которыми я плавал на «Белой Голубице», видели Черного Пастора своими глазами. Вот как я ваши рожи наблюдаю, так и они, значит, его видели. Нос к носу. Но, скажу вам, лучше в девятибалльный шторм попасть, чем под горячую руку Черному Биллу! Страшнее его, говорят, на всем Мэйне нет человека... Да и не человек он вовсе, – добавил чернявый, немного подумав.

– Во как! Сильно сказано, Лейтон! – воскликнул кто-то из слушателей. – Если не человек, то кто же? Дьявол, что ли? Или зверь морской?

Матросы уважительно засмеялись.

– И не зверь, и не дьявол, но, можно сказать, дьяволу сродни, – авторитетно заявил Лейтон, усаживаясь поудобнее. – Потому что тут вот какая история... С давних времен морской дьявол привык развлекаться на свой манер. Сидит он себе до поры в пучинах, в ус не дует. И в это время наверху красота Божья да благорастворение воздухов – вот как сейчас у нас... Зато как наскучит ему под водой сидеть, собирает он всяких придонных тварей, ведьм и чертей и всплывает на поверхность. А при нем – раковина длиной в бушприт, в которую он начинает дудеть, и делается на море буря. И так эта дьявольская раковина гудит и воет, что кто ее услышит из простых смертных, тот от ужаса лишается рассудка. И тогда всякий человек, какой бы он ни был храбрец и силач, сам бросается в морские волны на верную погибель. А иному удается самого дьявола увидеть. Только радости от этого мало, потому что такому человеку морской дьявол выбор предлагает – или поступать к нему на службу, или насаживает строптивца на свой трезубец – такая у него охота, значит.

– В общем, один конец! – вздохнул пожилой матрос с добродушным круглым лицом, одетый в короткие штаны и потрепанную куртку. – Дело ясное, кто с дьяволом свяжется, тому уж добра не видать!

– Не скажи, Гордон! – возразил ему молодой рыжий моряк, говоривший с явным ирландским акцентом. – Слышал я, что Джин Ричардс побывал в лапах морского дьявола, а между тем ушел от него целый и невредимый и потом еще семь лет плавал по морям, пока не умер от желтой лихорадки на бразильском побережье.

– А ты и уши развесил, О'Брайен! – презрительно сказал Лейтон. – Да я за такие байки ломаного гроша не дам! Не родился еще человек, который дьявола провести мог.

– На то он и дьявол! – назидательно заметил пожилой моряк.

– Так оно и есть! – убежденно сказал Лейтон. – Один только Черный Билл вздумал тягаться с дьяволом, и вот однажды, когда тот вышел очередной раз на охоту и затрубил в свой рог, Билл схитрил и заткнул уши пенькой. Только так и сумел он подплыть на своей шхуне под самый нос дьяволу. Тот, понятное дело, удивился, кто посмел так непочтительно с ним обойтись и пойти ему наперекор. Выплыл он к Биллу верхом на огромной рыбине и говорит: хочешь, я сделаю тебя самым известным и богатым пиратом на всем испанском Мэйне? А Черному Биллу только того и надо. Заложил он дьяволу в обмен за славу и богатство свою душу, и подписали они договор. Только в подтверждение этого договора обязался Черный Билл каждый год отправлять не какую-нибудь, а что ни на есть христианскую душу дьяволу в подарок. Так с тех пор и повелось. Каждый год кто-то из людей Билла отправляется прямиком в ад. А самому Биллу дьявол вместо печати на шее когтем поставил свою отметину. И чтобы ее спрятать, отрастил Билл свою знаменитую бороду и вокруг шеи ее теперь всегда обворачивает...

– Да, ты все верно рассказал, Лейтон! – удовлетворенно заметил кто-то из матросов. – Я и сам этот рассказ слышал – слово в слово. Значит, так все и было.

Моряки одобрительно закивали головами. Уильям, который не очень верил в морского дьявола, историю выслушал тоже не без интереса, потому что, в отличие от дьявола, персона злодея, прозванного Черным Биллом, или Черным Пастором, интриговала его куда больше. Уильям понимал, что жестокая слава этого человека заработана отнюдь не службой у морского дьявола – это были всего лиши матросские побасенки, – а вполне материальными грабежами и убийствами, но сама слава существовала, и деяния Черного Билла в самом деле весьма смахивали на дьявольщину. Достаточно вспомнить, как он поступил с сэром Кроуфордом или с той супружеской парой, которую обрек на мучительную смерть.

Кроуфорд был легок на помине, и стоило Уильяму вспомнить о нем, как он тут же и объявился, выйдя из-за фок-мачты. Посмеиваясь, он взял Уильяма под локоть.

– Я заметил, с каким увлечением вы слушали эти байки! – сказал он, отведя Уильяма к самому борту. – Моряки большие мастера на всякие истории. Однообразие плавания располагает к подобным бесхитростным развлечениям, тем более и карты и кости строго запрещены. Однако рассказам этим не хватает блеска. Что поделаешь, матросы – народ грубый и излишне прямой. Трудно ожидать от них изящества в изложении. Впрочем, сей стиль тоже может потрясать души. Признайтесь, история вас задела!

– Меня больше интересует, каким образом люди становятся пиратами, – сказал Уильям. – Понятно, что морской дьявол тут ни при чем. Но что-то их толкает на этот гибельный путь!

– Без дьявола тут все равно не обошлось, – усмехнулся Кроуфорд. – Как и без проданной души... А зло, что же... Зло влечет нас, Уильям, как влекло и наших прародителей. Мнимые вседозволенность и безнаказанность поначалу сулят нам невиданные наслажденья, власть и могущество... Разве не о том мечтает каждый из нас? Просто в один прекрасный момент выбор между добром и злом может сузиться настолько, что уподобится пресловутому игольному ушку, в которое трудно просунуть даже нить Ариадны... Впрочем, объяснить словами это так же трудно, как показать на пальцах синеву небосвода. Возможно, однажды ты сам все поймешь. Но стоит ли тратить драгоценное время на столь метафизические предметы? Почему бы нам с тобой не посидеть за бутылочкой хорошей малаги, снятой с какого-нибудь испанца теми же самыми каперами? Если у тебя нет дел поважнее, то приглашаю тебя к себе в каюту. Пройдоха-капитан дал мне лучшую, но содрал втридорога – дружба с голландцами да жидами даром не проходит.

Вот так и получилось, что Уильям снова оказался втянут Кроуфордом в очередную попойку, которая затянулась до позднего вечера. Большого удовольствия от выпивки Уильям никогда не испытывал, но отказывать Кроуфорду было неудобно, тем более что Уильяму ужасно хотелось вызнать у него, где это он обретался на Барбадосе да что там у него за друзья, – эти вопросы не давали ему покоя, и он полагал, что за стаканом вина язык у Кроуфорда по обыкновению развяжется.