Американец - Генри Джеймс

— Иногда.

— Но ни разу не подали вида.

— И прекрасно.

— Что тут прекрасного? Вот они и считают, что обращаются с вами наилучшим образом.

— Не сомневаюсь, что они могли бы вести себя со мной гораздо хуже, — ответил Ньюмен. — Но я им очень признателен. Серьезно.

— Вы чрезвычайно великодушны, — сказала мадам де Сентре. — Но в итоге получается какое-то ложное положение.

— Для них? Не для меня.

— Для меня, — пояснила мадам де Сентре.

— Нисколько. Пусть их! — воскликнул Ньюмен. — Они считают, что я им не ровня. Я так не считаю. Но не ссориться же из-за этого?

— Я даже согласиться с вами не могу, не нанеся вам обиды. Обстоятельства с самого начала были против вас. Но вы этого, видно, не понимаете.

Ньюмен сел.

— Нет, наверно, не понимаю, — сказал он, глядя на нее. — Но раз вы так говорите, я вам верю.

— Это не причина, — улыбнулась мадам де Сентре.

— Для меня — причина, и вполне основательная. У вас возвышенная душа, вы занимаете высокое положение, однако держитесь всегда естественно и ненапыщенно, у вас никогда не бывает такого вида, будто вы позируете перед фотографом, сознавая себя богатой собственницей. Вы считаете меня человеком, у которого в жизни один интерес — делать деньги и заключать рискованные сделки. Что ж, это довольно справедливо, но далеко не все. Нет такого человека, который не интересовался бы чем-то еще, неважно чем, чем угодно. Я любил не сами деньги, мне нравилось их делать. Просто больше заняться было нечем, а бездельничать я не умею. Всем всегда было легко со мной, и мне самому с собой — тоже! О чем бы меня ни попросили, я всегда рад был все выполнить. О мошенниках я, разумеется, не говорю. А что касается вашей матери и брата, — добавил Ньюмен, — поссориться с ними я могу только в одном случае: я не прошу их восхвалять меня перед вами, я прошу предоставить вас самой себе. Если я узнаю, что они вам на меня наговаривают, им не поздоровится.

— Они и предоставили меня самой себе и ничего на вас не «наговаривают», как вы выражаетесь.

— В таком случае, — вскричал Ньюмен, — я заявляю, что ваши родные слишком хороши для этого света!

Казалось, его восклицание чем-то поразило мадам де Сентре, и, вероятно, она отозвалась бы на него, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге вырос Урбан де Беллегард. Очевидно, он не ожидал застать у сестры Ньюмена, но удивление лишь легкой тенью скользнуло по его непривычно довольной физиономии. Ньюмену еще не случалось видеть маркиза в таком превосходном расположении духа, казалось, его тусклое бледное лицо преобразилось. Он придерживал дверь, давая дорогу кому-то еще, и вслед за ним, опираясь на руку джентльмена, которого Ньюмен видел впервые, в комнату вошла старая мадам де Беллегард. Сам Ньюмен уже встал с кресла, поднялась и мадам де Сентре, она всегда вставала, когда входила мать. Маркиз, едва ли не радостно поздоровавшись с Ньюменом, отошел в сторону, медленно потирая руки. Его мать со своим кавалером подошла к мадам де Сентре. Коротко и величаво кивнув Ньюмену, она высвободила руку из-под локтя незнакомца, дабы он мог поклониться графине.

— Дочь моя, — сказала старая маркиза, — хочу представить вам нашего новоявленного родственника, лорда Дипмера. Лорд приходится нам кузеном. Только сегодня он удосужился сделать то, что ему надлежало сделать давным-давно, — навестить нас и познакомиться с нами.

Мадам де Сентре улыбнулась и протянула кузену руку.

— Чрезвычайно странно, — проговорил сиятельный кузен, — но до сих пор я ни разу не мог выдержать в Париже больше трех, много — четырех недель.

— А сколько вы здесь на этот раз? — спросила мадам де Сентре.

— О, целых два месяца, — доложил лорд Дипмер.

Эти его высказывания можно было расценить как дерзость, если бы одного взгляда на лицо лорда не было довольно, чтобы понять, как и поняла мадам де Сентре, что он просто naivete.[96] Когда все уселись, Ньюмен, не принимавший участия в беседе, занялся изучением нового знакомца. Правда, лорд Дипмер вряд ли являл собой объект, достойный особого изучения. Это был маленький тщедушный человечек лет тридцати трех, лысый и коротконосый, с круглыми, доверчивыми голубыми глазами. У него не хватало верхнего переднего зуба, а подбородок был усеян угрями. Он определенно сильно конфузился и без конца хохотал, издавая при этом какой-то странный, пугающий звук, будто давился, — вероятно, полагал, что наилучшим образом имитирует непринужденность. Судя по его лицу, он был весьма простоват, не чужд жестокости и, видимо, не раз оказывался в дураках при всех преимуществах, данных ему образованием. Он заявил, что в Париже ужасно весело, но по сравнению с потрясающими увеселениями Дублина Париж — ничто. Дублин он предпочитает даже Лондону. А мадам де Сентре бывала в Дублине? Нет? Они все должны как-нибудь приехать туда, он покажет им настоящие ирландские развлечения. Сам он постоянно ездит в Ирландию на рыбную ловлю, а в Париж приехал послушать новые сочинения Оффенбаха. Премьеры обычно привозят и в Дублин, но он просто не имел сил дожидаться. Он уже девять раз ходил на «La Pomme de Paris».[97] Мадам де Сентре, откинувшись в кресле и сложив руки, глядела на лорда Дипмера, и лицо ее выражало явное недоумение, чего она обычно в обществе себе не позволяла. На лице же мадам де Беллегард застыла доброжелательная улыбка. Маркиз заметил, что его любимая оперетта — «Gazza ladra».[98] Затем он приступил к расспросам о герцоге и кардинале, о старой графине и леди Барбаре, и, послушав с четверть часа весьма невнятные ответы лорда Дипмера, Ньюмен поднялся и стал прощаться. Маркиз, как всегда, спустился с ним на три ступеньки лестницы, ведущей в вестибюль.

— Он что, ирландец? — кивнул Ньюмен в сторону нового гостя.

— Его мать, леди Бриджит, была дочерью лорда Финукана, — ответил маркиз. — У него большие поместья в Ирландии. А поскольку наследников мужского пола ни прямых, ни по боковой линии у лорда Финукана, как это ни удивительно, не оказалось, леди Бриджит унаследовала их все. Лорд Дипмер — его английский титул, и у него огромные владения в Англии. Обаятельный молодой человек!

Ньюмен ничего на это не ответил, но задержал маркиза, который уже вознамерился изящно ретироваться.

— Пользуясь случаем, — проговорил он, — хочу поблагодарить вас за точное соблюдение нашего уговора, за то, что вы помогаете мне завоевать доверие вашей сестры.

Маркиз удивленно на него уставился.

— Откровенно говоря, мне тут похвастаться нечем, — сказал он.

— О, не скромничайте, — засмеялся Ньюмен. — Я не смею льстить себе: разве я добился бы таких успехов благодаря собственным заслугам? И поблагодарите за меня вашу матушку! — с этими словами Ньюмен повернулся и вышел из дома, а маркиз де Беллегард с недоумением поглядел ему вслед.

Глава четырнадцатая

Когда в следующий раз Ньюмен появился на Университетской улице, ему повезло — мадам де Сентре была одна. Он пришел с определенным намерением и не мешкая принялся его осуществлять. Тем более, что вид у мадам де Сентре был выжидающий, так, во всяком случае, он, обрадовавшись, его истолковал.

— Я бываю у вас уже полгода, — начал Ньюмен, — и ни разу не заговаривал о женитьбе. Такова была ваша просьба. Я выполнил ее. Можно ли было проявить большее послушание?

— Вы вели себя крайне деликатно, — подтвердила мадам де Сентре.

— Ну а теперь я думаю вести себя иначе, — продолжал Ньюмен. — Не хочу сказать, что стану неделикатным, но я желал бы вернуться к тому, с чего начинал. Собственно, можете считать, уже вернулся. Совершил круг и снова нахожусь в исходной точке. Вернее, с нее и не сходил. Я по-прежнему хочу того же, чего и тогда. Только теперь я, если это возможно, более уверен — более уверен в себе и в вас. Теперь я знаю вас лучше, хотя не узнал ничего такого, о чем не догадывался три месяца назад. Вы для меня — все, к чему я стремлюсь, о чем мечтаю, и даже больше. Но за это время и вы меня узнали, не могли не узнать. Не скажу, что вы видели меня с лучшей стороны, но с худшей, несомненно, познакомились. Надеюсь, за эти месяцы вы все обдумали. Вы должны были заметить, что я просто жду, у вас не было оснований предполагать, что мои планы изменились. Так что же вы ответите мне теперь? Скажите ж: теперь все яснее ясного. — Я оказался завидно терпеливым и верным слову и заслуживаю вознаграждения. И не отказывайте мне в вашей руке. Прошу вас, мадам де Сентре. Скажите мне «да». Решайтесь!

— Я знаю, что вы лишь ждали своего часа, и была уверена, что этот час придет. За последнее время я много передумала. Поначалу я ждала сегодняшнего разговора с некоторым страхом. Но теперь уже не боюсь. — Она помолчала и добавила: — Даже стало легче на душе.

Мадам де Сентре сидела в низком кресле, а Ньюмен на диване, стоявшем рядом. Он потянулся и взял ее руку. Мадам де Сентре не сразу отняла ее.