Поправки - Джонатан Франзен

– До недавних пор, – вступил Эберле (он все еще плавал вместе со стулом в океане псевдокрови и псевдосерого вещества), – мой процесс предполагал госпитализацию на сутки и непосредственное внедрение калиброванного металлического кольца в череп пациента. Многих пациентов это не устраивало, некоторые испытывали дискомфорт. Однако теперь огромный прогресс компьютерной техники сделал возможным процесс мгновенной автокоррекции и выделения конкретных нейронных цепочек, подвергающихся стимуляции…

– Браво, Келси! – завопил юный м-р Двенадцать Тысяч Акций «Эксона».

В первые дни и часы после большой воскресной ссоры, случившейся три недели назад, Гари и Кэролайн предпринимали шаги к примирению. Глубокой ночью в воскресенье рука Кэролайн пересекла демилитаризованную зону посередине матраса и дотронулась до бедра Гари. На следующий вечер он почти полностью извинился перед женой; отказавшись уступить в главном вопросе, тем не менее выразил раскаяние и сожаление за весь побочный ущерб: за оскорбленные чувства, злобное искажение действительности и обидные домыслы, – таким образом он дал Кэролайн почувствовать, какой шквал нежности обрушится на нее, если только она согласится признать, что в вопросе, послужившем причиной раздора, прав был он. Утром во вторник жена даже приготовила ему завтрак – тосты с корицей, сосиски и тарелку овсяных хлопьев с изюмом, причем изюмины были выложены в виде забавной рожицы с опущенными книзу уголками рта. В среду утром Гари сделал Кэролайн комплимент. Скромная констатация факта («ты красивая»), не объяснение в любви конечно же, но как-никак напоминание о тех основах (физическое влечение), с которых может начаться восстановление супружеской близости, если только Кэролайн согласится признать, что в вопросе, послужившем причиной раздора, прав был он.

Но все мирные инициативы, все отважные вылазки заканчивались ничем. Когда Гари ласково пожимал протянутую Кэролайн руку и тихонько жалел ее, бедняжку с больной спиной, Кэролайн отказывалась сделать следующий шаг и допустить, что, возможно (достаточно было бы и «возможно»!), это увечье вызвано двумя часами беготни под дождем. Когда же Кэролайн благодарила Гари за комплимент и спрашивала, как он спал, он, назло самому себе, отмечал критические нотки в ее голосе и расшифровывал ее вопрос так: Продолжительное расстройство сна является известным симптомом клинической депрессии; кстати, как ты спал, дорогой? – и не осмеливался признаться, что в последнее время спит очень плохо; вместо этого он лгал, будто спал просто замечательно, большое спасибо, Кэролайн, замечательно, просто замечательно.

Каждая неудачная вылазка существенно затрудняла последующие. И в скором времени мысль, казавшаяся прежде нелепостью – будто в кладовых брака недостанет запасов любви и взаимной благожелательности, чтобы покрыть эмоциональный убыток, который поездка в Сент-Джуд причинит Кэролайн, а отказ от поездки причинит Гари, – стала обретать очертания ужасной реальности. Гари уже ненавидел Кэролайн просто за то, что она так упорно спорит с ним, ненавидел невесть откуда взявшиеся ресурсы независимости, к которым она прибегала в супружеском противостоянии. Более всего Гари изнуряла ненависть к ее ненависти к нему. Он мог бы в одну минуту разрешить семейный кризис, если б от него требовалось всего-навсего простить жену, но он читал в глазах Кэролайн, насколько мерзок он сделался для нее, и это сводило с ума, убивало надежду.

К счастью, длинные густые тени от прозвучавшего из уст жены диагноза «депрессия» еще не проникли в угловой кабинет Гари в «СенТрасте», не успели отравить удовольствие, которое он получал, начальствуя над своими менеджерами, аналитиками и маклерами. Сорок рабочих часов в банке стали для Гари единственной отдушиной. Он даже подумывал перейти на пятидесятичасовую неделю, но это было не так просто, потому что к концу восьмичасового рабочего дня на его столе не оставалось абсолютно никакой работы, а кроме того, Гари отчетливо понимал, что именно в эту ловушку – засиживаться сверхурочно на работе, чтобы избежать домашних неурядиц, – угодил в свое время отец: именно так, должно быть, Альфред начал самолечение.

Женившись на Кэролайн, Гари дал тайный обет не задерживаться на работе после пяти часов и никогда не приносить деловые бумаги домой. Он поступил на службу в не слишком большой банк местного значения – наименее амбициозная карьера для выпускника Уортона. Первоначально Гари беспокоился лишь о том, чтобы не повторять отцовских ошибок, хотел располагать досугом, радоваться жизни, баловать жену, играть с детьми, но вскоре, стараясь показать себя отличным специалистом по ценным бумагам, Гари приобрел заодно аллергию на какое бы то ни было честолюбие. Куда менее талантливые коллеги переходили на работу в частные фонды, становились независимыми финансовыми консультантами или создавали собственные компании, но эти люди вкалывали по двенадцать, а то и по четырнадцать часов в день, маниакально, до седьмого пота, зарабатывали деньги и были всего-навсего рабочими лошадками. Гари, подстрахованный наследством Кэролайн, мог лелеять свое античестолюбие и играть роль идеального, строгого и любящего босса-отца, ведь дома ему лишь отчасти позволяли быть таким отцом. Он требовал от подчиненных честности и прилежания, а в награду терпеливо наставлял их, неизменно покрывал и никогда не сваливал на них вину за собственные промахи. Если менеджер по крупным компаниям Виржиния Лин рекомендовала повысить процент акций энергетических компаний в трастовом портфеле с шести процентов до девяти, а Гари предпочитал оставить все как есть, то, когда в энергетическом секторе как раз наступал период процветания, Гари нацеплял свою широкую улыбку – «что-поделать-остался-в-дураках» – и публично извинялся перед Виржинией. К счастью, на одно неправильное решение приходилось два-три верных, и за всю историю человечества не было лучшего периода для инвестиций, нежели те шесть лет, когда Гари управлял портфелем «СенТраста», – тут разве что законченный идиот не справился бы. Успех был гарантирован, и Гари мог разыгрывать свою игру: дескать, он вовсе не боится ни своего начальника, Марвина Костера, ни большого босса Марти Брейтенфелда, председателя «СенТраста». Гари ни перед кем не заискивал, никому не льстил. Напротив, и Костер, и Брейтенфелд начали обращаться к нему за советом в вопросах протокола и хорошего вкуса, Костер только что не испрашивал у Гари позволения записать старшую дочку в «Абингтон-Френдз» вместо «Френдз-Селект», а Брейтенфелд подкарауливал Гари в засаде возле писсуара для руководящих сотрудников, чтобы выяснить, пойдет ли он с Кэролайн на благотворительный бал в пользу бесплатных библиотек или сплавит билеты секретарше…

3. Расслабься – это все у тебя в голове!

«Кудряшка» Эберле вновь возник в своем внутричерепном кресле с пластиковой моделью молекулы электролита в каждой руке.

– Замечательное свойство ферроцитратных/ферроацетатных гелей заключается в том, – сказал он, – что под воздействием малых доз радиостимуляции на определенных резонансных частотах молекулы подвергаются спонтанной полимеризации. Но что еще более замечательно: эти полимеры оказались отличными проводниками для электрических сигналов.

Виртуальный Эберле с благосклонной улыбкой наблюдал, как в окружающей его кровавой неразберихе живых тканей пробегают энергичные волнообразные завихрения. Словно заслышав вступительные такты менуэта или рила,[35] все молекулы с атомами железа попарно выстраиваются длинными рядами.

– Эти временные проводниковые канальцы, – продолжал Эберле, – делают возможным нечто прежде немыслимое: прямое, словно в реальном времени, оцифрованно-химическое сопряжение.

– Но это же здорово, – шепнула Гари сестра. – Именно об этом отец мечтал всю жизнь!

– О чем? О том, чтобы упустить состояние?

– Помочь другим людям, – сказала Дениз. – Изменить что-то к лучшему.

Гари мог бы указать ей, что старику следовало начать с собственной жены, если уж он так мечтал улучшить кому-нибудь жизнь, но идиотская вера Дениз в отца непоколебима. Не стоит поддаваться на провокации.

4. Богатые становятся еще богаче!

– Говорят, в праздном мозгу дьявол отыщет для себя уголок, – подхватил диктор, – зато процесс «Коректолл» оставляет все бездействующие пути в покое. А вот всюду, где наблюдается движение, «Коректолл» его усиливает! Помогает богатым стать богаче!

По всему Залу В прокатились аплодисменты, смех, одобрительные возгласы. Гари заметил, что м-р Двенадцать Тысяч Акций «Эксона», аплодируя, поглядывает в его сторону. Наверное, удивляется, почему Гари не хлопает. Хотя, возможно, на соседа произвела впечатление небрежная элегантность его костюма.