Забытая клятва Гиппократа - Ирина Градова

– Он стрелял, – наконец произнес Лицкявичус.

– Что?! – взвизгнула я. – В кого?!

– Я же сказал, Агния: мы не знаем! Выстрел слышали все бригады, находившиеся в тот момент внизу. Не все поняли, что произошло, но, когда сообразили, попытались открыть дверь в операционную. Им это не удалось, так как этот человек, похоже, забаррикадировал дверь. Теперь, Агния, предоставьте специалистам делать свою работу, ладно? Вас вообще здесь быть не должно, но мы с Артемом Ивановичем решили, что вам нужно знать правду.

Я несколько секунд хватала ртом воздух, не зная, что сказать, что сделать, чтобы исправить ситуацию. Умом я понимала, что ничего сделать не смогу и что все сейчас зависит от людей в форме, заполнивших помещение, в котором мы находились. Однако это нисколько не облегчало положения, и я не могла просто стоять тут и смотреть, как они выполняют свою работу – особенно потому, что, как мне казалось, ничего особенного они и не делали!

– Но у вас ведь есть специальные люди, да? – спросила я, резко повернувшись к майору. – Переговорщики, или как их там называют? И аппаратура… для наблюдения в закрытых помещениях, да? Я в кино видела – такие тонкие трубочки с камерами на конце…

Тихий смешок за нашими спинами заставил меня напрячься и обернуться на командира омоновцев.

– Что? – довольно грубо рявкнула я.

– Эти «трубочки», доктор, стоят чертову тучу денег: их нам никто не выдаст ради одного-единственного мужика, который, скорее всего, не собирается никого убивать!

– Откуда такая уверенность? – зло поинтересовалась я. – Вы разве не рассказали им?..

Этот вопрос адресовался Карпухину и Лицкявичусу. Майор лишь плечами пожал.

– Это и в самом деле не тот случай, Агния, – ответил он. – Переговорщики – большой дефицит, и профессионалов в этой области у нас практически нет – не говоря уже о том, что, во-первых, найти их в короткий срок не представляется возможным, и, во-вторых, их задействуют лишь в самых крайних случаях, как и вышеназванную аппаратуру.

– А этот случай, значит – не крайний? – уточнила я, чувствуя, что впадаю в состояние бешенства.

– Крайний случай – это атака террористов, доктор, – вступил в беседу командир омоновцев. – С вашим маньяком нам придется разбираться своими силами.

– Как?! – воскликнула я. – Даже не зная, что происходит за дверями операционной?! Может, он уже всех там уложил…

– Нет, – тут же возразил мужчина. – Прозвучал только один выстрел, и, как мы полагаем, он был предупредительным.

– Хорошо, что вы намерены делать? – спросила я, беря себя в руки.

– Вы уверены, что хотите остаться? – спросил майор. – Я думал, может, вам лучше отправиться домой и…

– И мучиться там одной в ожидании новостей? – прервала его я. – Нет уж, увольте. Пусть я ничем не могу помочь…

– Главное – не мешайте нам, – мягко попросил омоновец. – Поверьте, это – не первый случай в нашей практике по освобождению заложников. Хотя, пожалуй, в больнице – первый, – признал он тут же.

Я поймала себя на том, что мне нравится, что этот человек обращается ко мне так, хоть и знает мое имя: это звучит уважительно, словно признание того, что мы оба – профессионалы, каждый в своей области.

– А как же те, кто слышал выстрел? Как же другие бригады? – спросила я.

– Их потихоньку отправили по домам – ваш главврач по нашей просьбе отменил все предстоящие операции: никто из гражданских не должен находиться в помещениях оперблока. Разумеется, мы не рассчитываем, что они станут молчать, но, надеюсь, через два часа это уже не будет иметь значения.

Олег поймал себя на том, что у него дрожат руки. Они уже собирались начинать, когда этот человек ворвался в помещение, размахивая пистолетом и вращая глазами, как будто они были на шарнирах. Он крикнул: «Всем к стене!» В первый момент они решили, что это всего лишь дурацкая шутка, но этот псих выстрелил в потолок. Звук выстрела и осыпавшаяся штукатурка дали понять, что положение серьезное. Извеков побелел и попятился. Взглянув на него, а потом – на мужика с пистолетом, Олег сообразил, почему его лицо с первой же секунды показалось знакомым: конечно же, Виктор Свиридин!

– Всем к стене! – снова проорал мужчина, и истерические нотки в его голосе показывали, что он и сам напуган не меньше бригады.

– Ой, мамочки! Он всех нас убьет! – взвизгнула Розочка, операционная медсестра, и начала медленно сползать по стенке на пол.

– Заткнись, дура! – прошипел Павел, который практически всегда ассистировал Олегу. Он тоже испугался, но старался не подавать виду. – Никто никого не убьет…

– Ну, это не тебе решать! – перебил Свиридин. – Но она-то мне нужна меньше всех… и ты, впрочем, тоже, – он ткнул пистолетом в сторону Павла.

– Тогда почему бы вам их не отпустить? – быстро предложил Олег.

– Закрой пасть, доктор! – взревел мужчина, и дуло устремилось прямо на него. Никогда в жизни Олег не был так близок к смерти, не смотрел прямо ей в глаза, и это ощущение, надо сказать, он с удовольствием променял бы на любое другое. – Сегодня вы мне за все ответите: это просто чудо, что оба убийцы попались одновременно!

Олег кинул беглый взгляд на приборы: за несколько минут до вторжения Извеков ввел пациентке первую дозу наркоза.

– Послушайте, Виктор, – начал он, – эта женщина нуждается…

– Ни в чем она не нуждается! – перебил Свиридин, не сводя дула пистолета с Шилова. – И уж меньше всего – в том, чтобы ее оперировали мясники вроде вас!

– Но она под наркозом! – невзирая ни на что, продолжал Олег.

– Выводите ее! – приказал Свиридин. – Ну?!

– Нельзя, – возразил Олег. – Во-первых, это вредно для пациента, и вам, как я понимаю, это небезразлично. Во-вторых, только представьте, что она проснется – и увидит вас, с пистолетом в руке!

– Много болтаете, доктор!

Свиридин произнес последнее слово с сарказмом, но Олег безошибочно угадал сильное волнение, присущее человеку, никогда и никому до этого не причинившему вреда. У мужика руки дрожат не меньше, чем у него самого, он напуган едва ли не сильнее, чем несчастная Роза, но это не значит, что он не нажмет на спусковой крючок!

– Послушай, чего тебе еще надо?! – внезапно заорал Роман Извеков, подавшись вперед, несмотря на предупреждающий сигнал Шилова. – Комиссия все проверила, нас затаскали по инстанциям, на целый месяц наша жизнь превратилась в ад…

– Правда? – поднял одну кустистую бровь Виктор. – Но вы вернулись из ада, а мой брат уже никогда не вернется! Да вы хоть знаете, что это был за человек, а? Куда там – вам же плевать на нас, на тех, кто лежит на ваших столах для разделки туш! Вы ковыряетесь в людях, как в автомобильных двигателях, а когда они умирают, вам дают следующее тело, и вы тут же забываете о предыдущем!

– Это неправда! – возразил Олег. – Нам тяжело терять пациентов, это очень серьезный удар…

– Не говорите мне про удары! – грубо перебил Свиридин. – Мой брат – не первый, кого вы угробили. До этого была наша мать: ее вполне можно было спасти, если бы врач не решил, что семидесятилетняя женщина просто не стоит того, чтобы с ней возиться – и так умирать, дескать, пора! Вы знаете, сколько времени ее гоняли из одного кабинета в другой за всякими бумажками? А она, между прочим, медленно умирала… Все вы одним миром мазаны, и общество мне будет только благодарно, если я избавлю его от нескольких ублюдков!

Олег понял, что необходимо как можно дольше тянуть время: Свиридин не может решиться стрелять, это ясно, и, возможно, им удастся его отговорить. Если, конечно, идиот Извеков все не испортит!

– Послушайте, Виктор, – снова мягко заговорил Олег. – Позвольте нам хотя бы вывезти эту женщину из операционной…

– Ну уж нет – думаете, я такой дурак? Она останется здесь, а вы… Вы прооперируете ее – прямо сейчас, как положено!

– Что?! – вскрикнул Роман, полностью теряя контроль. – Под дулом пистолета?!

– Именно! – гаркнул Виктор, переводя дуло с Олега на Романа, и Шилов, вопреки своему желанию, почувствовал мгновенное облегчение оттого, что оружие теперь направлено в другую сторону. – И если она помрет, то все вы отправитесь следом!

– Ой, мамочки! – снова всхлипнула Розочка, и на этот раз сам Шилов едва не прикрикнул на нее.

– У нас есть возможность позвонить туда? – спросил командир ОМОНа, которого все называли Михалычем.

– Вряд ли, – покачала я головой. – Мобильные принято оставлять в ординаторских.

– А можно просунуть под дверь наш аппарат? – предложил Леша.

– Он не пройдет – я смотрел, – возразил командир. – Включим громкую связь?

– Она будет односторонней, – покачал головой Карпухин. – Кроме того, мы можем его напугать, и он начнет палить во всех без разбора! Черт, кто этот мужик?

– Думаю, Свиридин, – тихо сказал Лицкявичус, до сих пор молча стоявший в углу комнаты. – Больше просто некому: если Емоленко не виноват – а он не виноват, потому что сейчас находится у тебя, Артем Иванович, то, выходит, это Виктор Свиридин: только у него есть зуб и на Шилова, и на Извекова.